Выборы муфтия Татарстана — тест на лояльность этнократии: мнение

13 января в Духовном управлении мусульман Республики Татарстан начался процесс подготовки к предстоящим весной 2017 года выборам муфтия Татарстана. На сайте муфтията опубликовали соответствующую новостную заметку с изложением требований к будущим кандидатам, определенных Уставом ДУМ РТ, и списком документов, которые каждый претендент должен обязательно предоставить в муфтияте для регистрации.

Кого в ДУМ РТ будут регистрировать кандидатами в муфтии, а кому сразу отказывать? Стоит отметить, что в этот раз в ДУМ отказались от практики кандидатов-самовыдвиженцев, хотя на последних выборах в муфтии еще можно было выдвинуться самому.

Следовательно, соискатель для того чтобы зарегистрироваться, должен предоставить в офис на Тукая протокол общего собрания членов махалли, которое и выдвинуло его для участия в выборах муфтия. Например, нынешнего муфтия Татарстана Камиля Самигуллина на выборы четырехлетней давности выдвинула махалля мечети «Тынычлык» казанского поселка Мирный, где Самигуллин тогда был настоятелем. Предшественник Самигуллина Илдус Файзов, известный как борец с ваххабитским холдингом и сподвижник выдающегося татарского просветителя Валиуллы Якупова, выдвигался в 2011 году от казанской мечети «Булгар».

В необходимый пакет регистрационных документов входят: 1) оригинал паспорта России; 2) дипломы, удостоверяющие наличия светского и мусульманского образования; 3) текст автобиографии на русском и татарском языках. Соискатель также обязан предоставить оригинал трудовой книжки. По тексту Устава ДУМ РТ, претендовать на должность муфтия Татарстана может человек, имеющий не менее пяти лет непрерывного стажа руководящей работы в мечети, мухтасибате или центральном аппарате ДУМ. Оригинал автобиографии на татарском показывает, что возможный будущий муфтий свободно владеет татарским языком и может читать на нем проповеди (с августа 2016 года в Татарстане действует распоряжение муфтия Камиля Самигуллина о том, что пятничные проповеди в мечетях республики произносятся только на татарском языке — EADaily).

Кандидат в муфтии не должен состоять на учете у нарколога или психиатра, подтверждение чего в виде справки обязан предоставить при регистрации на выборы. От соискателя потребуют также справку о наличии или отсутствии судимости или же фактов начала (окончания) уголовного преследования. В целом, создается впечатление нейтрального и здравого бюрократического подхода, направленного на отбор достойных кандидатов и отсев склонных к деструктивным или прямым преступным действиям.

Не вызывает возражений и непроходимый барьер для кандидатов-самовыдвиженцев. В новейшей истории Татарстана хватило примеров, когда случайные люди занимали ответственные посты, а потом по республике распространялись ваххабитские и другие джихадистские учения, вследствие чего проливалась кровь. Тот же Файзов об этом явлении однажды сказал так: «В девяностых годах в Татарстане на каждого араба или турка смотрели, как на пророка Мухаммеда». Этот пиетет перед совершенно случайными иностранцами достиг пика при муфтии Гусмане Исхакове (1998−2011), последний из арабов, проповедник Камаль аль-Зант уехал в Ливан только в 2013 году, а эмиссару «Хизб-ут-Тахрир аль-Ислами»* из Узбекистана Алишеру Усманову удалось стать преподавателем казанского медресе имени 1000-летия принятия ислама.

Но в положенных «избиркомом» муфтията критериях отбора есть несколько таких, которые выходят за рамки нейтральной предохранительной бюрократии, и могут смело считаться проявлениями пресловутого административного ресурса, источник которого — Казанский кремль. Это — обязательное декларирование соискателем при регистрации данных о том, что у него нет порочащих или подобных связей, что кандидат не совершал неблаговидных деяний, что он честный и порядочный и не состоит ни в каких политических партиях. Раскрывать эту информацию соискатель должен в бланке под заголовком «Заявление на должность муфтия». Бланк можно скачать на сайте ДУМ РТ, заполнить и потом предоставить при регистрации.

В этом добровольно-принудительном заверении соискателей в своей благонадежности и аполитичности и кроются подводные камни. Стоит начать с главного. В контексте региональной политической специфики Татарстана благонадежность означает только одно — безоговорочную лояльность к царящим в республике кланово-этнократическим порядкам. В таком же контексте правящие круги трактуют и такие морально-этические понятия как «честность» и «порядочность». Если Казанский кремль или аффилированные с ним СМИ говорят о каком-то чиновнике, что он честный и порядочный человек, то это, в первую очередь, означает, что этот чиновник добросовестно, без рассуждений выполняет служебные инструкции, следит за моральным климатом среди коллег и в семье, и, в общем, должным образом политически грамотен.

Как видим, эта трактовка не совсем совпадает с этическими категориями Иммануила Канта, хотя контекст «Заявления на должность муфтия» пытается убедить в обратном. Специфический социльно-политический климат в Татарстане наложил отпечаток на то, как в республике понимаются пресловутые «порочащие связи», об отсутствии которых должен уведомить при регистрации будущий кандидат в муфтии. Критерии определения порочности для человека тех или других знакомств в татарстанском политикуме меняются в зависимости от перемены общей политической погоды в регионе.

Для простоты понимания — один пример. Лидер национал-сепаратистов из организации «Алтын Урда» (Золотая Орда), попавший в октябре 2016 года под арест за экстремизм, не столь давно был у местных чиновников в негласном фаворе и имел фактический иммунитет от уголовного преследования. Или же соратник «Алтын Урды», лидер Союза татарской молодежи «Азатлык» Наиль Набиуллин. Не так давно набиуллинский «Азатлык» (не без подачи мэрии Казани) квартировал в особняке на улице Карла Маркса в Казани и считался полезным механизмом регионального политического процесса. А когда коньюктура изменилась, «Азатлык» стали тихо, но быстро «сливать». Весной 2013 года Набиуллина хотели отправить на службу в армию (хотя и раньше возможностей и оснований для его мобилизации была масса). Но Набиуллин в армию не пошел, заявив, что «служить в оккупационной армии не собирается», да и вообще он пацифист. По странному стечению обстоятельств, демонстративно отказавшийся отдавать долг Родине молодой сепаратист избежал ответственности за свой уклонизм. В отличие от уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний: весной прошлого года по этой статье УК РФ на Набиуллина все же завели уголовное дело.

Казалось бы, причем тут муфтиятские дела? Пока Набиуллин со своим «Азатлыком» был, условно говоря, частью политического процесса республики, с ним тем или иным образом пересекались многие представители ДУМ РТ. Как теперь считать, не были ли высказывания этих экстремистов в поддержку порочащими связями для уважаемых хазратов?

В политическом климате Татарстана есть и «погодные явления» с константой. Речь идет о пророссийской патриотической оппозиции и отдельных представителях общественности, которые открыто критикуют существуюшие в республике порядки. Эти люди, в отличие от сепаратистов, остаются для Казанского кремля неприемлемыми. Разумеется, контакты имамов с этими людьми могут быть истрактованы как порочащие связи. Список таких имамов более чем широк. Трудно найти в Татарстане мусульманского деятеля, который бы не был хоть как-то знаком с известным казанским исламоведом Раисом Сулеймановым, учеником и другом Валиуллы Якупова. Но в прошлом году Сулейманов оказался фигурантом уголовного дела по «экстремистской статье» УК РФ (которое было прекращено затем за отсутствием состава преступления). Или же — с ныне покойным казанским социологом Александром Салагаевым. Салагаев, старший товарищ и единомышленник Сулейманова, избавился от преследований по надуманным обвинениям только вследствие своей скоропостижной кончины. География связей, которые для будущих кандидатов в муфтии могут быть порочащими, одним Татарстаном может не исчерпываться; о реальной ситуации в регионе сегодня говорят и пишут исследователи со всей России.

Чиновничий волюнтаризм, отраженный в том, как в Татарстане понимают сегодня четкие категории честности и порядочности, так или иначе наложится на процесс отбора будуших кандидатов в муфтии. Разумеется, это будет нарушением статей Конституции РФ и Татарстана об отделении религии от государства. Но то, что пресловутый административный ресурс вмешивается в дела ДУМ Татарстана, в муфтияте давно воспринимают как должное, потому что в 25-летней истории муфтията этот ресурс применялся практически открыто. В частности, в таком сугубо внутреннем деле как кандидатура действующего муфтия.

Совсем недавний пример — досрочная отставка в марте 2013 года Илдуса Файзова, пробывшего муфтием лишь половину своего срока. Когда в июле 2012 года Файзов в результате подрыва своего автомобиля стал на время инвалидом, на телевидении Татарстана началась кампания по его дискредитации. Не избежал вмешательства со стороны админресурса и преемник Файзова Камиль Самигуллин. Избранный в апреле 2013 года первым замом муфтия Рустам Батров — фактическая креатура Казанского кремля, продавленная тогда вопреки желанию самого Самигуллина. Помнят в ДУМ РТ, как в 2010 году ходили слухи о том, что тогдашнего муфтия Гусмана Исхакова вот-вот заменят на ректора Российского исламского университета Рафика Мухаметшина. Заменят из Казанского кремля: семь лет назад на эту тему Мухаметшин имел долгую беседу с Минтимером Шаймиевым.

Обзор сложившегося расклада внутри ДУМ РТ позволяет говорить о том, что на предстоящих выборах муфтия Камиль Самигуллин будет стараться использовать навязанные сверху «рогатки» для отстаивания или своей кандидатуры, или кандидатуры близкого к себе человека. Неслучайно, что Камиль-хазрат в последнее время подчеркивает свою лояльность властям: к примеру, общаясь на днях с приехавшими в Казань молодыми крымскими татарами, муфтий сказал: «Сохранение межнациональной и межконфессиональной стабильности — это один из главных тезисов национальной идеи в Республике Татарстан». А отсев по формальным критериям заведомо нелояльных властям кандидатов — это не лишняя для Самигуллина зачистка политического поля уммы республики от имамов, которые могут бросить ему и его людям реальный вызов. В частности, людей от административного ресурса, опекой которого Самигуллин (представитель турецкой школы «Исмаил ага») явно тяготится.

В общем, можно говорить о том, что следующая каденция Камиля Самигуллина на посту муфтия — такой исход, который, в целом, может быть выгоден и Казанскому кремлю. Несмотря на ощутимые подковерные «контры» между Камилем-хазратом и чиновниками из Казанского кремля, Самигуллин на посту муфтия пока устраивает власти региона. Чтобы подать в «добровольную» отставку, муфтию достаточно малого — показать, что он даже в самой малости способен на фронду против властей.

Муса Ибрагимбеков

*Террористическая организация, запрещена на территории РФ