Александр Жучковский. Донбасс в 2016 году: без итогов

Великая Отечественная Война была последней масштабной кровопролитной войной, в которой участвовал русский народ. После нее несколько поколений жило под лозунгом «лишь бы не было войны». За последующие десятилетия Россия участвовала во многих вооруженных конфликтах, но это были «ограниченные контингенты», спецоперации за рубежом или «контртеррористические операции». В общем же, казалось, войны уровня двадцатого и девятнадцатого столетий для России навсегда ушли в прошлое. Мы в «фоновом режиме» слышали о перманентных войнах в странах Азии, Африки, Ближнего Востока и объясняли это себе либо «горячностью», «нецивилизованностью» проживающих там народов, либо результатом противостояния мировых держав, делящих на этих территориях зоны влияния и природные ресурсы.

Нечто подобное на нашей русской земле представлялось немыслимым. Все мы привыкли, что какие-нибудь арабы могут воевать десятилетиями («это у них в крови»), русские же — народ «рациональный», и даже при возникновении какого-либо внутреннего конфликта мы бы, скорее, быстро «договорились», а не проливали свою кровь бесконечно. События 2014−16 годов в Новороссии стали в этом смысле для меня удручающим свидетельством того, что русские (к коим следует отнести и украинцев, хотя это уже «бывшие русские») оказались ввергнуты в ситуацию, схожую с арабо-израильским или индо-пакистанским конфликтом — когда при долгом отказе от устранения главного противоречия между государствами (в нашем случае — самого наличия украинского государства на русских землях) противостояние может идти годами и даже десятилетиями.

В конце февраля 2014 года мы (добровольцы из РФ) прибыли в Крым, чтобы поддержать местное ополчение в столкновениях с украинцами и татарами. Мы пробыли в Симферополе всего 2,5 дня — больше не понадобилось, «всю работу» сделали российские войска. В начале мая того же года, взяв отпуска, мы поехали поддержать ополчение Донбасса (тогда российские войска ждали со дня на день), и в итоге я нахожусь на Донбассе уже 2,5 года, и, возможно, придется находиться столько же, пока не будет достигнут результат, за которым мы сюда приехали весной 2014-го: минимум — деоккупация всех территорий ДНР-ЛНР (в границах бывших Донецкой и Луганской областей Украины), максимум — освобождение всей Новороссии.

Итоги 2016 года для ДНР и ЛНР заключаются в том, что в прошедшем году мы окончательно увязли в трясине затяжной позиционной войны, которую слишком часто стали сравнивать с Первой мировой (ПМВ характеризовалась долгой позиционной окопной войной). Пришло осознание того, что страшное кровопролитие середины двадцатого века не стало для нас «прививкой» («никогда больше»), что мы никак не застрахованы от повторения, воспроизведения подобных войн в будущем — собственно, по уровню отдельные эпизоды нынешней войны на Донбассе были вполне сопоставимы с боями в ВОВ (артиллерийские и танковые сражения, масштабные разрушения городов, тысячи человеческих жертв). И что не «где-то там какие-то арабы», а мы, русские, на русской земле уже третий год ведем войну, которая кажется бесконечной и может продлиться еще не один год.

Я бы сказал, что главный итог 2016 года для Донбасса — отсутствие каких-либо итогов. Итогов идущей с весны 2014-го русско-украинской войны (я придерживаюсь именно такого обозначения, не соглашаясь с трактовками «гражданская война» или «внутриукраинский конфликт»). Ни «минский процесс», ни военные действия на Донбассе в 2016 году (в отдельные периоды доходящие по накалу и потерям до уровня лета 2014-го) не привели к каким-либо значимым итогам и результатам, с которыми мы могли бы перейти в следующий, 2017 год.

Каковой была ситуация на Донбассе на рубеже 2015−16 гг., таковой она остается и поныне — достаточно посмотреть годичной давности военные сводки и сообщения участников событий в ЛДНР. И, честно говоря, очень немного оснований думать, что и через год ситуация кардинально изменится, хотя мы все не устаём на это надеяться (надежда, пожалуй, самый долговечный человеческий ресурс). Если 2015-й был годом больших надежд и разнообразных вариаций на темы «скорого наступления», «ввода российских войск», «Украина сама развалится» и т. п., то в 2016 году озвучивать подобные мантры уже стесняются даже самые отъявленные пропагандисты и любители «многоходовочек». Можно сказать, что 2016-й стал годом крушения надежд Донбасса на скорое разрешение ситуации, и уж тем более на возвращение в «родную гавань»; по крайней мере, «кавалерию из-за холмов» уже давно никто не ждет. Хотя, справедливости ради, стоит сказать, что «кавалеристы» (или, как говорят в народе, «ихтамнеты») в ЛДНР ограниченно присутствуют, а иногда и получают солидное подкрепление — но увы, не ради наступления и «крымского сценария», а для подстраховки ополчения и продления «минского процесса».

Говорить о каких-то общественно-политических и социально-экономических итогах 2016 года в ЛДНР также сложно, так как в республиках отсутствует главное условие сколько-нибудь приемлемого функционирования государства (пусть и непризнанного): развития. Отсутствие развития, «топтание на месте» приводит к стагнации и постепенной деградации государства. Среди причин таковой ситуации в ЛДНР можно выделить две самые существенные.

Первое — осознание жителями республик сугубо временного характера ситуации, ощущение ими «подвешенности в воздухе», абсолютное непонимание перспектив и своего места в будущем (то ли в России, то ли в Украине, то ли «сами по себе»). Несмотря на ощущение того, что «это надолго» (нынешнее состояние) и надо «как-то приспосабливаться», несмотря на пропаганду об успешном государственном строительстве в ЛДНР, людей не покидает гнетущее ощущение временности и неопределенности происходящего, и никакими бодрыми телерепортажами и обещаниями политиков это не исправить; согласно известной социологеме, «если люди определяют ситуации, как реальные, то они реальны по своим последствиям». О каком развитии можно говорить, когда общество живет фактически «одним днем» («день простоять, да ночь продержаться»)? Местные же управленцы и предприниматели имеют психологию временщиков, не желая (или не имея возможности) вести долгосрочные проекты и стратегическое планирование государственной и экономической деятельности.

Второе — отсутствие военного положения, которое бы охватывало все сферы общества (главным образом экономику и культуру) в ЛДНР, когда «все для фронта — все для победы». Наверно, этого нет потому, что нет задачи побеждать — есть глухая оборона и максимальное затягивание ситуации со слепой надеждой на благоприятные внешние обстоятельства (вроде «Россия поможет» или «Украина развалится»). Несмотря на наличие реально идущей ежедневной войны, пожирающей огромные материальные ресурсы и человеческие жизни, отсутствует главное условие военного времени — мобилизация населения и экономики государства. Складывается впечатление, что не государство работает на войну, а война работает на государство (когда все сложности, проблемы и несправедливости объясняются тяготами войны). Отсюда столь часто упоминаемые в социальных сетях контрасты Донецка, свидетельства «двух реальностей» — реальности Пушкинского бульвара, усеянного увеселительными заведениями, и реальности блокпостов, окопов и бомбоубежищ донецких окраин. И разделяет эти две реальности каких-то 10−15 километров — так, что потребители устриц в ресторанах Донецка слышат канонаду на окраинах, а до окраин иногда доносятся звуки праздничных фейерверков и уличных концертов популярных артистов. К этому стоит добавить уже давно принятое властями решение минимизировать в городах напоминание о войне (ведь у нас «перемирие») — убрано большинство связанных с войной билбордов, запрещено открыто находиться на улицах бойцам с оружием и военной технике и т. д. Хотя, казалось бы, первоочередной задачей государства во время войны должно быть не избегание, а в хорошем смысле слова «нагнетание» темы войны — для воспитания подрастающего поколения, мобилизации (в том числе через наглядную агитацию) населения, поддержания морального и боевого духа ополчения, для героизации павших бойцов и национально-освободительной борьбы за независимость (или возвращение на Родину). Ничего этого в ЛДНР и в помине нет, и это, к сожалению, не «недоработка», а совершенно сознательная политика.

Итак, пока сохраняются эти два фактора в жизни Донбасса (ощущение населением неопределенности и временности происходящего, и неподчинение всех сфер общества требованиям войны) — никакого развития, никаких побед в ЛДНР ждать не стоит, и мы через год, и через два будем подводить такие же неутешительные итоги. По-прежнему будем сидеть на «гуманитарной игле», жить «одним днем» и ждать. Ждать отмашки московского начальства на наступление. Ждать российских войск. Ждать, когда «сломается» Украина. Ждать изменений в международной политике («авось Путин с Трампом договорятся»). В общем, все время чего-то ждать и ждать. Но состояние ожидания — худшее состояние для человека, который из-за постоянной зависимости от внешних факторов не может в своей жизни что-то серьезно планировать и предпринимать.

Данное описание ситуации и настроений жителей ЛДНР выглядит, конечно, драматично. Но смотреть на происходящее нужно объективно, без шапкозакидательства (этим есть кому заниматься и без меня). Тенденция негативная, но шанс ее изменить сохраняется. Я не люблю сгущать краски до полного затемнения общей картины происходящего. Вся жизнь общества не может состоять целиком из негатива. Поэтому было бы несправедливо не указать и на положительные частности в жизни республик. Да простит меня читатель за самоцитирование, но, чтобы не повторяться, приведу отрывок из моей недавней статьи о донецкой полиции: «Если взять „общий уровень“ в ДНР, то в совокупности он выглядит очень даже прилично. Я имею ввиду не „уровень жизни“ людей (здесь как раз все плохо), а некоторые внешние показатели: вежливые сотрудники полиции, не берущие взятки; отличная работа ЖКХ, чистота и порядок в городах (особенно в самом Донецке); разрешение на огнестрельное оружие для всех граждан, что повышает общую дисциплину и взаимную ответственность, и т. д. Вообще-то это и есть цивилизованное общество и реальные „европейские ценности“ (право, закон и порядок). Сравните с тем, что происходит на Украине, которая стремится в Европу, но все больше скатывается до уровня третьесортной азиатской колонии».

Благостная картина бурного развития ЛДНР, которую рисуют нам пропагандисты, людей раздражает, так как это не соответствует действительности. Но картина полного мрака и безнадёги, которую представляют российские блогеры, раздражает не меньше. В ЛДНР живут русские люди, которые стараются, несмотря на тяжелые условия, жить достойно и улучшать жизнь вокруг себя. И у них это получается. Приведу в пример слова местной жительницы Людмилы Инкарбаевой: «Я живу на окраине Александровки, со стороны Донецка. Громко. Я для себя решила, что это не обстрелы, а салют противников в честь нашей несгибаемости и жизнестойкости».

Сейчас, в связи с феноменом Доналда Трампа, в моде американская политика. Если уж и брать что-то в пример у наших противников или конкурентов, то надо брать достойное подражания — например, отношение к своей стране американцев, которые любят говорить: «Right or wrong — my country». «Право оно или нет, но это мое Отечество» — так и я отношусь к России, и к Донецкой республике (которая есть часть России). Только такое отношение (а не тотальная критика государства, переходящая в очернение Отечества) поможет нам в конечном счете вывести и Донбасс, и всю Россию из нынешнего тупика и кризиса.

А другой страны у нас все равно нет. Нам здесь воевать, нам здесь жить.

С наступающим Новым годом и Рождеством!

Ополченец, координатор негуманитарной помощи Александр Жучковский, специально для EADaily