Россия, Катар, Glencore: кто и что выиграет от продажи «Роснефти»

Имена покупателей доли в крупнейшей нефтяной компании России стали сюрпризом. Сегодня, когда стих информационный шум и высказались все эксперты, EADaily попыталось ответить на главные вопросы: что выиграла Россия и в чем интерес одного из крупнейших сырьевых трейдеров мира Glencore и Катарского инвестиционного фонда, которые купили на пару 19,75% акций «Роснефти».

Что получит Россия

Как и планировалось, продажа доли «Роснефти» позволит частично покрыть дефицит бюджета России, который составит в этом году 2,5−3 трлн. рублей. В результате сделки госказна пополнится на 703 млрд. рублей (более $ 10,5 млрд.). Возможно, сейчас не лучшее время для приватизации российских нефтяных компаний (по данным Bloomberg, только в 2014 году капитализация «Роснефти» в долларах упала на 38%), однако в правительстве не нашли лучшего момента и источника.

Сомнения в целесообразности такой приватизации вызывают сообщения о том, что накануне сделки «Роснефть» разместила облигации на 600 млрд. рублей, и две трети суммы при продаже акций компании оплачиваются кредитом, предоставленным в том числе российскими банками. Таким образом, часть экспертов подозревает, что 70% средств на покупку «Роснефти» — это деньги или «Роснефти» или госбанков, что нивелирует смысл сделки. Существует, однако, и другая версия. «Роснефть» выпустила облигации на покупку сталелитейного производства для комплекса «Звезда» в рамках программы освоения Арктики или чтобы получить рубли и не выбрасывать на рынок огромную сумму валюты от продажи акций, что приведет к нежелательному для правительства укреплению курса рубля.

В любом случае, лучшего варианта приватизации «Роснефти» у правительства не было. Индийцы и китайцы интереса к компании не проявили, а ожидавшийся выкуп доли самой «Роснефтью» мог привести к тому, как считают эксперты, что компания, находящаяся под санкциями, не смогла бы продать свою долю за ту же цену.

В нынешнем же варианте Россия получила еще и геополитический бонус, показав, что в страну, несмотря на санкции, возвращаются крупные инвесторы. Часть западных СМИ назвали сделку триумфом Путина, а Вашингтон уже пообещал проверить, не нарушает ли выкуп доли «Роснефти» санкции.

Для самой «Роснефти», как утверждают источники российских информагентств, сделка выгодна тем, что приходят стратегические инвесторы, которые будут вкладывать средства в освоение новых месторождений, в том числе морских. Также российская компания якобы ожидает сотрудничества с Катаром по логистике и работе на рынке СПГ. Если учитывать газовые интересы Дохи и слишком низкие цены на нефть для рентабельного освоения шельфов, то осуществление таких планов очень спорно и остается только ждать, что получится на деле.

Зачем трейдеру «Роснефть»

Агентство Reuters называет Glencore «крупнейшей компанией, о которой вы не знаете». Компания по торговле нефтью и редкоземельными металлами действительно не афиширует свою деятельность, но является при этом одним из крупнейших игроков на рынке. Приобретение части «Роснефти» может быть очень выгодной сделкой для трейдера, который в последние годы переживает не лучшие времена. Из-за падения цен на сырье акции трейдера подешевели на 39% и для оплаты долгов ему пришлось отложить выплату дивидендов, продать часть активов и выпустить новые акции на $ 2,5 млрд. На этом фоне сделка по «Роснефти» принесет швейцарской компании немало преимуществ. Во-первых, вместе с долей компании Glencore получила право дополнительной покупки у «Роснефти» 220 тысяч баррелей в сутки в течение пяти лет и станет крупнейшим торговцем российской нефтью, обогнав своего конкурента Trafigura. В условиях сокращения добычи трейдер гарантирует себе объемы «черного золота» на продажу.

Еще одно преимущество сделки для Glencore — на приобретение доли в российской компании она тратит «живыми деньгами» только 300 млн евро, остальные 4,95 млрд оплачивает кредитными средствами. При этом дивиденды Glencora и Катарского инвестиционного фонда по условиям сделки увеличены до 35% от чистой прибыли «Роснефти». Но и это еще не все. Как пишет «Коммерсант» со ссылкой на источник, покупатели настояли и на налоговых льготах. С 2018 года должна быть вдвое снижена базовая ставка налога на добычу полезных ископаемых для месторождений с остаточными запасами нефти более 150 миллионов тонн и степенью обводненности выше 90%. Как отмечает издание, таких промыслов у «Роснефти» несколько и только по Самотлору бюджет будет недополучать 80 млрд. рублей ежегодно. Источник «Коммерсанта» в «Роснефти», однако, уточнил, что льготы дадут при трехкратном увеличении бурения, что позволит государству вернуть выпадающие доходы через три года.

Для самого Glencore сделка по приобретению доли санкционной «Роснефти» не является экстраординарным событием. Компания «выросла» на рисковых сделках и работе со странами, которые вызывают раздражение Вашингтона. Например, Glencore обвиняли в поставках металла для ядерной программы Ирана и подозревали в связях с Саддамом Хусейном. В России трейдер работает уже давно и в 2013 году помог «Роснефти». У компании не хватало средств на приобретение ТНК-ВР и Glencore вместе с другим трейдером Vitol предоставил кредит в $ 10 млрд. под поставки 47 млн. тонн нефти. Нынешняя же сделка напоминает приобретение трейдером контрольного пакета в угольной шахте в Австралии за $ 1 млрд. в 2013 году. Тогда Glencore создал консорциум с японским торговым домом Sumitomo и стал оператором актива и продавцом сырья.

В 2013 году Glencore купил горнодобывающую компанию Xstrata за $ 40 млрд. и превратился в добывающий и торговый энергетический дом с более чем 100 шахтами по всему миру, 130 тыс. сотрудниками и нефтяным департаментом, чей флот больше, чем у британских ВМС. Аналитик Крис Ля-Фемина заявил тогда агентству Reuters: «Glencore хочет покупать, когда никто не хочет покупать, и то, что никто не хочет покупать, означает отсутствие претендентов и возможность купить дешево. Сейчас именно то время».

Как написал своим клиентам Джейсон Фэаклаф из Bank of America Merrill Lynch, сообщает Bloomberg, сейчас Glencore может добавить к своей прибыли $ 80 млн. ежегодно за счет дополнительных продаж российской нефти. «Много нефти за небольшие доллары», — заметил аналитик.

В чем интерес Катара

Что стало действительно неожиданным в сделке по приобретению «Роснефти», так это участие Катарского инвестиционного фонда, который является государственной организацией. Всем известно, что Москва и Доха конкурируют на рынке газа, поддерживают разные стороны в войне в Сирии и у них разные взгляды и на другие события на Ближнем Востоке. Поэтому консорциум Катарского инвестиционного фонда с Glencore стал сюрпризом. Хотя, как утверждает The Financial Times, событие стало неожиданностью только для непосвященных. «Как только глава Glencore Глазенберг презентовал Катарскому фонду сделку по „Роснефти“, он сразу заинтересовался ей», — сообщил изданию источник, знакомый с переговорами. Как отмечает The Financial Times, Доха пытается сбалансировать свою зависимость по безопасности от США углублением связей с Россией.

«Эта сделка касается геополитики — стать ближе к Путину, а также того, что в последнее время у фонда не было приобретений», — сказал изданию один арабский финансист.

Похожую версию предлагает и партнер консалтинговой компании Rusenergy Михаил Крутихин, который рассказал «Новой газете»: «Я разговаривал с источниками в Дохе, они несколько недоумевают по поводу реальной мотивации Катара в этой сделке. Но есть одна теория, которая говорит о том, что таким образом катарцы хотят подразнить американцев. Известно о плохих отношениях России и Катара из-за политики на Ближнем Востоке, но ведь у них не все гладко и с американцами. Показать, что альтернатива союза с Вашингтоном у Катара все-таки есть — в этом есть определенный политический смысл. Сейчас, правда, в Катаре говорят, что за это была заплачена чрезвычайно высокая цена, но подробностей пока никто не знает».

Glencore и Катарский инвестиционный фонд делят 19,75% акций поровну. При этом катарцы оплатят половину своих обязательств «живыми деньгами» — 2,5 млрд евро.

Среди причин, способствовавших решению Дохи инвестировать в «Роснефть», эксперты называют и попытку влиять на Москву после договоренностей о сокращении добычи нефти.

«Катар должен быть уверен, что во время президентства Дональда Трампа нефть будет стоить более $ 50, — сказал изданию Gulfnews представитель лондонского Sovereign Wealth Fund Center Энрико Содду. — Также надо понимать, что сделка еще не подписана и, если Россия не сдержит своего обещания о сокращении добычи, то она может и не состояться».

Сегодня Катарский инвестиционный фонд считается 14-м по величине в мире с активами в $ 335 млрд., преимущественно в Европе. В последние годы Доха решила диверсифицировать бизнес и инвестировать не в энергетические активы в Азии и в США. Поэтому сделка с «Роснефтью» действительно выбивается из политики фонда, хотя Россия могла стать исключением.

Во-первых, Катар уже давно интересуется российскими активами и, например, в июле согласился купить 24,9% аэропорта «Пулково» в Санкт-Петербурге. Кроме того, Катарский инвестиционный фонд кровно заинтересован в том, чтобы его партнер по покупке «Роснефти» Glencore процветал, так как Доха является крупнейшим акционером трейдера и ее доля, по разным данным, составляет от 8% и более. Когда вместе с мировыми ценами на сырье упали и акции Glencore, Катарский инвестиционный фонд, по данным Bloomberg, за несколько дней потерял $ 1,1 млрд.