Геополитика Азербайджана: «пробка от Каспия» становится центром «треугольника силы»

Трехсторонняя встреча в Баку 8 августа 2016 года глав государств Азербайджана, Ирана и России и последовавшая за ней на следующий день встреча в Санкт-Петербурге президента РФ Владимира Путина и президента Турции Реджепа Эрдогана, а потом и переговоры российского президента с президентом Армении — все это знаменует собой серьезные дипломатические намерения России стабилизировать отношения на южном направлении в районе западного Прикаспия.

Трехсторонние переговоры глав государств России, Азербайджана и Ирана могут стать стартом создания нового формата сотрудничества в передней Азии. Этот трехсторонний формат несет в себе две составляющие: российско-иранские отношения и отдельно отношения Азербайджана с Ираном и Россией. Снятие санкций с Ирана позволило Москве поставить вопрос о подключении Ирана к евразийской интеграции. Президент Путин выдвинул предложение о создании Зоны свободной торговли между ЕАЭС и Ираном. В этой перспективе Азербайджан превращается в экономическом плане в открытую в обе стороны удобную для всех трех сторон транзитную территорию. В постсоветский период независимый Азербайджан превратился в буфер между Россией и Ираном, что ослабило традиционное историческое недоверие Ирана к соседству с Россией. В настоящий момент означенное обстоятельство и было использовано Баку.

Состоявшаяся 16 августа встреча в Сочи президентов России и Казахстана Владимира Путина и Нурсултана Назарбаева еще раз подчеркнула и турецкую составляющую возникающего уравнения продвижения в Закавказье и далее на юг экономического сотрудничества.

Самое главное — просматриваются контуры регионального экономического соглашения России, Азербайджана и Ирана с нацеленностью на создание основ мирового газового картеля, который будет действовать одновременно в направлении Востока — Индия и Запада — ЕС. Транзит в западном направлении должна обеспечить своей территорией Турция. Турция уже несколько лет стремится получить статус ключевого транзитера газа в регионе в направлении Европы. Источники этого газа могут находиться в России («Турецкий поток»), Прикаспии (Азербайджан и Туркменистан) и на Ближнем Востоке — Иран и Катар.

Амбициозная цель Бакинского саммита для России — это объединить для энергетического сотрудничества Прикаспийский регион с участием России, а не против нее, как изначально планировалось в США и ЕС.

Энергетические ресурсы Прикаспийского региона в постсоветский период были определены Западом на обеспечение энергетических потребностей и энергетической безопасности Европы. В определенной степени результатом Бакинского саммита может стать компромисс в пользу газопроизводителей в Иране и, возможно, в Катаре и Туркменистане.

В Баку в рамках переговоров министров энергетики обсуждался совместный энергетический проект организации своповых поставок газа. Именно организация своповых поставок может стать предпосылкой для создания основ газового картеля. В идеале для России схема выглядела бы следующим образом: газовый картель позволял бы поддерживать цены на газ на достаточно высоком уровне, чтобы Россия согласилась чуть уменьшить свою долю на газовом рынке Европы в пользу других его участников. ЕС смог бы официально довольствоваться требуемой им диверсификацией поставщиков, тогда как в реальности поставки российского газа в Европу были бы скрыты системой свопов.

Окончательное оформление газовый картель мог бы получить после присоединения к нему Туркменистана и Катара. С ними он бы охватил до 70% добываемого в мире природного газа. Для привлечение Катара в газовый картель необходимо покончить с войной в Сирии и Ираке, прихлопнуть ИГИЛ*, а для привлечения Туркменистана — разрешить проблему национального разграничения в Каспийском море. Отметим здесь сразу, что саммит в Баку прошел без участия заинтересованных в энергетике Прикаспия Казахстана и Туркменистана, хотя в Баку и было заявлено о намерении двигаться в направлении национального разграничения в Каспийском море. До сих пор акватория Каспия не разделена. Между тем, нерешенность проблемы раздела Каспия блокирует проект Транскаспийского газопровода по его дну из Туркмении в Азербайджан. Относительно раздела шельфа Каспийского моря до сих пор нет понимания, является ли Каспий морем или озером. Если Каспий является озером, то понятие «шельф» не применимо к нему. Проблема раздела Каспия остается одной из самых тяжелых для разрешения проблем, лежащих на пути создания газового картеля.

Трехсторонний саммит в Баку продемонстрировал ключевую роль Азербайджана, участие которого в новой газовой политике не могло состояться без консультаций с Турцией, президент которой в свою очередь недавно заявил о готовности изменить внешнеполитическую стратегию своей страны в регионе. Поэтому неслучайно, что энергетическая тема трехсторонней встречи в Баку обсуждалась на фоне заявлений Болгарии и Турции о готовности восстановить замороженные энергетические проекты, соответственно «Южный» и «Турецкий» потоки с Россией. Очевидно, что подобные намерения являются дополнением энергетической тематики Бакинского саммита. Эксперты по энергетике заинтересованных стран теперь заняты перебором вариантов заполнения газом труб различных проектов газопроводов в разной их конфигурации, хотя совсем недавно отказывались от сотрудничества с Россией, «диверсифицировали» поставки без учета интересов самого главного поставщика.

Насколько значительно внутреннее политическое переформатирование региона с участием Москвы и каковы его возможные последствия?

Самое главное — существуют серьезные сомнения относительно проекта газового картеля с участием России, Ирана и Азербайджана. Иран в одиночку или на пару с Азербайджаном вполне смогли бы заменить Россию в качестве основного поставщика газа в Европу. По запасам природного газа Иран занимает второе место в мире, имея их в размере 34 триллионов кубометров. Турция, в свою очередь, нуждается в иранском газе и готова увеличить его импорт при условии приемлемой цены. Иран с 2001 года продает свой газ в Турцию и является вторым по объему после России поставщиком этого продукта в эту страну. Так, например, Иран в 2016 году увеличил долю экспорта газа в Турцию на 8,8%. Турция сама вполне бы согласилась с уменьшением газового влияния России на свою энергетику.

Снятие международных санкций в перспективе может означать, что Иран сможет увеличить экспорт газа в Европу до 20 млрд куб. метров. При самом оптимистическом для него сценарии Иран лишь потеснил бы позиции «Газпрома» на рынках ЕС при текущей политике диверсификации поставщиков. Однако в случае возможного нефтегазового эмбарго ЕС, наложенного на Россию, Иран смог бы в значительной степени заполнить возникший пробел. Однако для антироссийского эмбарго необходимы предварительные условия: стабилизация региона для обеспечения бесперебойных поставок, существенные иностранные инвестиции (возможно, и российские) в нефтегазовую отрасль Ирана и увеличение сети газовых морских терминалов в Европе.

После отмены санкций Иран уже готов предложить Европе надежный источник газоснабжения с большим потенциалом. В частности, Иран смог бы дополнить своим газом поставки с азербайджанского месторождения Шах-Дениз, идущие по Трансанатолийскому газопроводу (TANAP) в Турцию. В руководстве ЕС уже давали понять, что изучают на перспективу возможность закупок иранского газа в качестве меры, которая позволила бы снизить зависимость от поставок российского топлива. Если бы Иран и Азербайджан не смогли бы полностью заменить российский газ на рынках ЕС, то дополнительные объемы газа Европе могли бы дать поставки сжиженного газа из Катара (они уже идут) и США (они готовятся).

Таким образом, проект газового картеля неоднозначен по своим последствиям для России. На стадии формирования он может расчистить транспортные маршруты на Ближнем Востоке в Европу и подготовить нужные объемы. В случае продолжения геополитического конфликта России и Запада складывающаяся комбинация может создать потенциал для углубления санкций против России, включая такую решительную меру, как нефтегазовое антироссийское эмбарго.

Таким образом, проект трехстороннего сотрудничества по линии Россия — Иран — Азербайджан в части экспортной энергетики зависит от искренности намерений его участников. Между тем, сотрудничество России и Ирана в Сирии до сих пор не имеет оформления в виде военного союза. До сих пор внешне создавалось определенное впечатление, что Россия и Иран преследуют в регионе Ближнего Востока каждый собственные цели. Отметим и то обстоятельство, что у Ирана нет серьезных оснований доверять России после поддержки нашей страной в СБ ООН кардинальных санкций против Ирана и последовавших унизительных для Ирана трений вокруг военных контрактов с Россией. Вполне, возможно, что США используют против сотрудничества с Россией этот негативный для Ирана опыт.

В этом случае стратегия США приобретет классический вид стравливания ключевых в региональной геополитике незападных стран, в данном случае — России и Ирана.

В трехстороннем формате России — Азербайджана — Ирана в Баку обсуждались не только энергетические вопросы, но транспорт, торговые режимы, экономика, безопасность. В этом отношении ключевую роль в возможном трехстороннем формате играет все-таки Азербайджан. Важнейший из намечаемых транспортных проектов — это возможность создания с нацеленностью на Индию и Индокитай транспортного пути «Север-Юг» — в перспективе конкурента Суэцкого канала. Основой этого транспортного коридора могли бы стать модернизированные скоростные железные дороги, способные быстро перемещать большие объемы груза в оба конца в широтном направлении. В подобном решении проект мог бы стать интересен не только для предприятий европейской части России, Урала и Сибири, а также для предприятий стран Прикаспия, но и для государств Восточной и Центральной Европы. Между тем, проект транспортного коридора «Север-Юг» не является какой-то новинкой. Он лишь воспроизводит существовавший в ХVII веке торговый путь, соединявший Индию и Европу через территорию Ирана и России посредством Каспия. Однако в то время главным факторов его функционирования являлся долгий конфликт между Османской империей и сефевидским Ираном. Нестабильность на территории Ирака и Сирии, а также в курдских районах — дополнительный современный резон функционирования проектируемого транспортного коридора.

Как уже говорилось, ключевую роль в проекте транспортного коридора играет Азербайджан. Он должен предоставить свою территорию и свои железные дороги, технически связанные с Россией. Для нас очевидно, что кардинальное сокращение традиционных доходов от энергоносителей побуждает Баку искать компенсации за счет новых транзитных возможностей. Это вполне резонное решение проблемы. Однако создание транспортного маршрута может уменьшить объемы сельскохозяйственного экспорта Азербайджана в Россию за счет создания дополнительных возможностей для Ирана. Заметим и то обстоятельство, что за последние десятилетия Иран создал достаточно дифференцированную национальную промышленную экономику. Ее продукты также могли бы двинуться на Север.

Ключевым моментом Бакинского саммита стало участие в трехстороннем формате Азербайджана и в аспекте проблем безопасности. До этого момента Баку не выражал устремлений сотрудничать в вопросах безопасности с Ираном и Россией, несмотря на географическую близость и особые отношения в прошлом с обеими государствами. Отметим здесь, что безопасность Каспийского региона на саммите обсуждалась в рамках двусторонних переговоров. В частности, на российско-азербайджанской встрече обсуждался вопрос урегулирования в Нагорном Карабахе. На апрельской встрече главы МИД России и Ирана пообещали своему азербайджанскому коллеге работать в направлении решения нагорно-карабахского конфликта. Тем не менее, Нагорный Карабах остается труднейшим пунктом возникающего сотрудничества Азербайджана и России. Трудно определить, как решить этот конфликт к полному удовлетворению и Баку, и Степанакерта с Ереваном.

Несмотря на это обстоятельство, мотивы Баку для участия в трехстороннем саммите явно основаны на интересах геополитики и безопасности. В начале апреля 2016 года на встрече министров иностранных дел Ирана, России и Азербайджана был провозглашен принцип невмешательства во внутренние дела при самом широком сотрудничестве. В подобном заявлении все наблюдатели усмотрели жест в сторону Вашингтона с его политикой критики внутренней политики всех трех стран, санкций и потенциальных переворотов. США и ЕС последовательно критиковали внутреннюю политику режима Ильхама Алиева, что не способствовало его стабильности. Кроме того, на саммите была принята декларация с пунктом о борьбе с терроризмом и экстремизмом. В этом отношении эксперты в США полагают, что существенную роль в изменении позиции Азербайджана относительно сотрудничества с Россией и Ираном по проблеме безопасности сыграла растущая потенциальная угроза со стороны ИГИЛ*. Азербайджан имеет у себя суннитское меньшинство, в основном в северных районах, граничащих с Россией. Правда, в свое время постсоветский Азербайджан остался совершенно глух к революционным призывам исламской республики Иран. В США полагают, что Азербайджан с его светской политикой по модели Турции и со своим населением, традиционно исповедующим шиитскую версию ислама, в состоянии самостоятельно противостоять суннитским джихадистам из ИГИЛ* без необходимости установления тесных отношений с Москвой и Тегераном. В итоге, президент Азербайджана Ильхам Алиев должен осознавать, что его фигура становится еще более неприемлимой для Запада, если он склонится к решению регионального уравнения безопасности в Прикаспии в пользу Ирана и России. У нынешнего руководства Азербайджана есть веские основания сомневаться в надежности Запада в качестве союзника. Западные НПО в Азербайджане достаточно открыто поддерживают антиправительственных лидеров оппозиции режиму Алиева. В этом плане Азербайджан был и остается мишенью для прозападной «цветной революции».

Логика и экономические выгоды для трех стран — Ирана, Азербайджана и России от потенциальной зоны свободной торговли очевидны для всех. Но в отношении Азербайджана очевидно и присутствие геополитических интересов бывших империй в регионе Закавказья — Турции, Ирана и России. Несмотря на свои исторические связи с Ираном, постсоветский Азербайджан встал гораздо ближе к этнически родственной Турции с ее светской националистической моделью. Между тем, в постсоветский период Азербайджан на пару с Украиной был определен США на роль ключевого в геополитическом плане государства на постсоветском пространстве. В Вашингтоне резонно полагали, что восстановление контроля России над Украиной и Азербайджаном возвращали бы ей имперский политический вес. США определили своей стратегической целью препятствовать России в этом. За прошедший период энергетическое богатство Азербайджана сделало в конечном итоге из него постоянный объект всяческих западных планов относительно поставок энергоносителей из Прикаспия в ЕС в обход России. По известному определению американского внешнеполитического стратега Збигнева Бжезинского, Азербайджан — это пробка в сосуде, содержащем богатства бассейна Каспийского моря и Средней Азии. В Вашинготне поверили, что независимость постсоветских государств Средней Азии станет бессмысленным понятием, если Москве удастся восстановить политический контроль над Азербайджаном.

С другой стороны, руководство Азербайджана осознает стремление России сохранять установленное статус-кво в регионе Закавказья, и не имеет ни малейшего желания превращаться в открытого врага России по модели Грузии, как того хотели бы в США. Наметившаяся тройственная комбинация из Москвы-Баку-Тегерана, если она будет развиваться в политическую сферу, в будущем еще больше изолирует Грузию в качестве единственного прозападного союзника США и ЕС в Закавказье. Это будет ослаблять позиции США и ЕС в этом регионе.

Предложенное тройственной формулой в Баку уравнение выгодно всем и, что важно, Азербайджану. Поскольку и Иран, и Россия и Турция являются историческими соперниками в Закавказье, то они, таким образом, сводят на нет влияние друг друга. Трехстороннее соглашение с косвенным подключением к нему Турции позволяет Азербайджану достичь баланса в отношениях с каждой из великих постимперских держав исторического треугольника силы в регионе Закавказья — Ирана, Турции и России. Россия, в частности, заинтересована в отдалении Азербайджана от США и ЕС, а Иран — в снятии потенциальной для себя угрозы с территории Азербайджана. Широко распространено мнение, что некоторые из недавних военных планов нападения США на Иран рассматривали возможность использования территории Азербайджана для этого.

Турция и Иран в постсоветский период были в некоторой степени заняты восстановлением своих исторических позиций в каспийско-среднеазиатском регионе. Азербайджан усилил возможности Турции по восстановлению однажды утраченного влияния в этом регионе. При нормализации отношений между державами в регионе Турция получает компенсацию в виде своего энергетического хаба. При этом Иран, несмотря на его внешнюю враждебность США, всегда рассматривался Вашингтоном в качестве барьера для любой перспективной российской угрозы американским интересам в регионе Ближнего Востока. Тройственное соглашения в Баку не отменяет подобного обстоятельства.

От того, что нынешнее сближение между Россией, Ираном и Азербайджаном даст, помимо экономических, еще и политические плоды, будет зависеть от многих, в том числе, и вышеназванных факторов и не в последнюю очередь от поддержания политической стабильности во всех трех странах-участниках, и в особенности в Азербайджане. Если Азербайджан и дальше преуспеет в стабильном политическом и экономическом развитии, то среди иранских азербайджанцев, вероятно, будет укрепляться разрушающая Иран идея «Большого Азербайджана». Это может показаться выгодным тюркским националистам. С другой стороны, любое изменение силы в постимперском треугольнике держав в Закавказье будет сразу же отражаться на подвижках в балансирующей позиции Азербайджана. Правда, потенциальная уязвимость Азербайджана чревата более значительными последствиями для всего региона Закавказья.

Аналитическая редакция EADaily

*Террористическая организация, запрещена на территории РФ