Что скрывается за докладом о женском обрезании в Дагестане?

«Это чисто дагестанский обычай. Насколько я знаю, это делается для того, чтобы женскую прыть немного успокоить. Здоровью это никак не мешает». Так глава Координационного центра мусульман Северного Кавказа муфтий КЧР Исмаил Бердиев прокомментировал недавно вышедший доклад о фактах повсеместного женского обрезания в отдельных районах Дагестана. Доклад был подготовлен двумя российскими правозащитными центрами, при содействии международных гуманитарных организаций и Российской академии государственной службы и народного хозяйства (РАГСиНХ).

Если принимать изложенные в этом докладе факты на веру, то варварский обычай в Дагестане — давняя историческая традиция. Так это или нет, разбиралась Северо-Кавказская редакция EADaily.

Бедуинский обычай на российских просторах

В вышедшей в 2007 году книге американской писательницы Джин Сэссон «Мемуары принцессы», повествующей о жизни женщин в Саудовской Аравии, описан обычай удаления клитора (клиторидэктомии). По свидетельству героини книги Сэссон, саудовской принцессы Султаны, через этот обычай — хатина проходят все саудовские невесты перед свадьбой, от простолюдинок до особ королевской крови. Делают хатина обычно в 12−13 лет, когда девочка вступает в период полового созревания и по местным канонам считается пригодной для брака.

Впрочем, по свидетельству Султаны, в 1960 годах, когда она была подростком, некоторые саудиты уже стали задумываться о том, в самом ли деле Аллах предписал делать девочкам хатина, или же это Ему приписали более поздние трактователи Корана. Но в королевской семье, как рассказывала Султана, обычай женского обрезания соблюдался свято. Не только как религиозное предписание, но и как дань исторической памяти, когда Сауды были вождями бедуинского клана, примкнувшего в XVIII веке к Мухаммеду Абдулваххабу. Так называемое «фараоново обрезание» (удаление клитора, малых половых губ с зашиванием влагалища) — это чисто бедуинский обычай, распространенный среди некоторых арабских племен Саудовской Аравии, Египта, Судана. Клиторидэктомию также практикуют в Чаде, Джибути, Сомали и других странах третьего мира. Во время правления талибов бедуинский обычай начал входить в обиход Афганистана, где ранее никогда не практиковался.

Женское обрезание ассоциируют с исламом. Но на самом деле этот обычай существовал у бедуинов задолго до появления ислама. Востоковеды связывают его появление с кочевым образом жизни бедуинов, жарким климатом и крайним недостатком воды для соблюдения личной гигиены.

С обычаем хатины (который абсолютное большинство врачей считает средневековым варварством) многие россияне и россиянки знакомы, к сожалению, не только из популярной литературы про экзотические нравы жителей арабского мира. По данным корреспондента EADaily, обычай становится частью повседневности в Татарстане, Башкирии и других регионах России, где компактно проживают мусульмане. Местные девушки и женщины идут под нож, главным образом, с целью удачного замужества за приезжих арабов и эмиграции из России. Если говорить о Татарстане и Башкирии именно в «сексуально-мусульманском» контексте, то, по данным экспертов, эти регионы считаются среди иностранцев арабского мира центрами брачного и сексуального туризма. В местных социальных сетях открыто публикуют объявления, что такой-то араб Мухаммед или Насрулла ищет себе в Уфе или Казани жену — соблюдающую мусульманку. Функционируют целые брачные агенства, специализирующиеся на сведении местных жительниц с «брачными туристами». Неизвестно почему, среди татар и башкир принято считать, что состоятельным гостям-арабам нравятся именно обрезанные девушки. Есть версия, что с «сексуально-арабскими» делами была связана родившаяся в декабре 2015 году у депутатов парламента Башкирии идея снизить в республике женский брачный возраст с 18 до 14 лет. (После весьма ощутимого скандала в законодательное изменение было внесено дополнение «в особых случаях», к примеру, беременность девушки-подростка).

«Скрытая традиция»

В течение последних нескольких лет в контексте женского обрезания упоминают такой «распиаренный» регион как Республика Дагестан. Первооткрывателем этой темы выступила журналистка Светлана Анохина — постоянный автор «Новой газеты» и главный редактор дагестанского женского онлайн-журнала «Даптар». На редактируемом Анохиной сайте «Даптар» на днях был опубликован доклад о практике женского обрезания в Дагестане. Авторы доклада — президент ростовского правозащитного центра «Кавказ. Мир. Развитие» Саида Сиражутдинова и старший юрист правозащитной же организации «Правовая инициатива России» Юлия Антонова.

В объемном труде (58 страниц формата PDF) под названием «Производство калечащих операций у девочек в Дагестане» авторы доклада указывают, что бедуинская практика имеет почти повсеместный характер в отдельных высокогорных районах республики: Тляратинском, Цумадинском, Гумбетовском и т. д. Клиторидэктомия, как указывают авторы — одна из запретных тем в Дагестане и продолжает таковой оставаться, несмотря на огласку в федеральных и зарубежных СМИ. «Публикации в прессе, появившиеся в последний год, продемонстрировали скрытость данной традиции», — говорят авторы доклада. — А реакция на нее показала, что общественность оценивает вопрос легитимности практики калечащих операций на женских половых органах крайне неоднозначно. Мнения разделились от глубоко неприемлющих до аргументированно обосновывающих ее необходимость". В ходе исследования эксперты-правозащитники столкнулись с целым рядом трудностей. «И, пожалуй, главным препятствием было нежелание респонденток поднимать тему калечащих операций в Дагестане, выводить ситуацию с их производством из сферы частной жизни, говорить о ней и видеть в ней проблемную составляющую. Многие респондентки при вопросе о женском обрезании замыкались, молчали или переводили разговор на другие темы, некоторые спрашивали, „зачем вам это надо?“ или говорили: „Не лезьте, это наше“, „это то, что касается религии, об этом не говорят“ и т. д. Иногда в ходе исследовательского интервью мы встречали открытое сопротивление со стороны респонденток».

Исследователям удалось выявить, что по части женского обрезания светский Дагестан — часть Российской Федерации — не очень далеко ушел от Сомали, Чада, Джибути и других стран третьего мира.

«Наибольшее распространение операции получили среди народов, населяющих Восточный Дагестан: среди самого многочисленного народа — аварцев (главным образом из Тляратинского и Цумадинского районов) и среди причисленных к нему малочисленных народов, — говорится в докладе. —  Данные практики в Дагестане существуют и воспроизводятся, но распространены они преимущественно локально в таких районах, как Цунтинский и Бежтинский участок (операции подвергаются почти все, по крайней мере, все опрошенные), Ботлихский район (практически полный охват), Цумадинский и Тляратинский районы (частично, около половины). Среди старшего поколения женское обрезание, практиковавшееся там до 1970−1990-х гг., встречается и в Гумбетовском, и в Унцукульском районах. Говорить о численности женщин, подвергшихся обрезанию, в настоящий момент сложно. Это связано с тем, что многие народы, например, гунзибцы, бежтинцы и др., стали идентифицировать себя как аварцы. Если ориентироваться на последнюю перепись населения, то она не даст объективную картину и достоверную количественную информацию. Но — даже если учесть имеющиеся значительно заниженные данные — можно предположить, что обрезанию подверглись десятки тысяч женщин. Исследование показало, что традиция женского обрезания применялась и ранее в других аварских районах, испытавших андийское влияние».

«Чтоб не бесилась»

Исследователи подчеркивают, что девочки из горных районов Дагестана подвергались клиторидэктомии и в советское время: «в качестве обязательной эта практика осуществлялась в Гумбетовском и в Унцукульском районах до 1990-х годов». После распада СССР применение варварской процедуры, разумеется, окрепло. В докладе правозащитников цитируется анонимный врач-гинеколог из Махачкалы, которая сказала: ««Сколько я видела, это делали тляратинцы, цунтинцы и цумадинцы. Я работала раньше в Кизилюрте, там чаще это встречалось. Оно встречается и среди юждаговцев (табасаранцев, агульцев). Это делается абсолютно анонимно, не разглашается, не афишируется. Это травмирует женщин».

В тексте доклада приводятся воистину шокирующие подробности проведения в Дагестане хатины: «Делают кустарно, на дому, хозяйка дома. Ножницами, отрезают маленький кусочек от клитора», «Специальная женщина весной приезжала из гор в гости к кому-нибудь, и нас вели туда, заманивая подарками» и т. д. Есть и другие свидетельства, цитировать которые EADaily избегает из этических соображений. Декларируемое респондентами назначение женской кастрации, как правило, или религиозное («без этого нельзя стать мусульманкой»), или брачно-бытовое («чтобы не бесилась и не гуляла»).

Во время командировок в Дагестан корреспонденту приходилось слышать о том, что некоторые жительницы Страны гор следуют бедуинскому обычаю. Но, как передавали информаторы, это явление в Дагестане — дело совсем позднего времени и связано с салафитскими веяниями. Под нож, как и в Поволжье, ложится считанное число дагестанок — главным образом, потенциальные невесты состоятельных арабов. О повсеместном и тем более историческом характере клиторидэктомии автору не сообщали даже самые компетентные и вездесущие информаторы — знакомые автору дагестанки поколения 1950−1960 годов, вхожие в силу своего уважаемого возраста во все женские сообщества республики, куда мужчине путь заказан. Одна уважаемая в Дагестане женщина, уроженка Ботлихского района, сообщила корреспонденту EADaily, что данные авторов доклада о повсеместном обрезании в ее родном районе девочек-подростков, укорененном из поколения в поколение, — это глупая ложь. Сомнения возникают еще и потому, что данных о женском обрезании в Дагестане нет ни в одном фундаментальном научном этнографическом или социологическом исследовании по Дагестану. Нет ничего про эту практику и в книгах популярной ныне молодой писательницы Алисы Ганиевой, для которой тема женщины в Дагестане — самая ходовая. Ганиева, живописуя быт дагестанских женщин, на «смачные» подробности не скупится. Если судить по ее некоторым книгам, то дагестанки рожают прямо в поле или на горной тропе, и это, якобы, нормально. Но Ганиева, собирательница дагестанских «ужасов», на вопрос корреспондента EADaily о женском обрезании ответила, что «ничего про это не знает».

Тем не менее, авторы доклада о женском обрезании утверждают обратное: перенесенный из арабского мира опыт на самом деле является для Дагестана «коренным». Более того, он коренной еще и потому, что якобы укоренен в традиционном для Дагестана шафиитском мазхабе ислама.

Кое-что о гуманитарных практиках

«Имам махачкалинской мечети, ведущий прием граждан заявил: «В шафиитском мазхабе обрезание для девочки — это суннат ваджиб, т. е. суннат, очень близкое к обязательству (фарз). Если его не совершать, значит впадать в грех». Имам центральной мечети отметил, «что его (обрезание) надо сделать до совершеннолетия — потом обрезание девочкам не делается», — говорится в тексте доклада.

Авторы доклада делают вывод: именно эта императивная позиция, что обрезание девочкам должны делать обязательно, является наиболее значимой для большей части Дагестана (sic!). Но зато, как говорят правозащитники, у местных салафитов — более прогрессивный и гуманитарный взгляд на это варварство, столь ревностно одобряемое шафиитами: «Так, имам салафитской мечети отметил, что «это не обязательно и противоречиво. У нас в Цумадинском районе есть, но мы не делаем. Нет оснований. Не все люди задумываются». Если это правда, то странно слышать это от салафита, тем более, цумадинского. Именно в этом горном районе на крайнем западе Дагестана салафитское влияние дошло до того, что там есть целые села, где нельзя справлять традиционные дагестанские свадьбы, слушать музыку, играть в шашки и шахматы. В девяностых годах пришедшие в Цумадинский район из Чечни салафиты устроили в районе аналог нынешней украинской «декоммунизации»: уничтожили почти все изваяния Ленина, бюсты в честь местных известных людей и обелиски в память цумадинцев — фронтовиков Великой Отечественной войны. Как передали автору материала источники в Дагестане, именно при салафитском засилье в Цумадинском районе местный до того светский быт стал стремительно превращаться в то, чем так пугают западных обывателей работающие в мусульманских странах правозащитники. Поэтому слышать от салафита из Цумады осуждения хатины — это как узнать от волка, что мясо вредно для здоровья.

Через аналогичную критическую призму надо рассматривать данные доклада, приведенные Сиражутдиновой и Антоновой как свидетельства из Унцукульского района (по словам правозащитников, в этом горном аварском районе клиторидэктомию практиковали еще во времена Горбачева, если не Сталина). Унцукульский район, как и Цумадинский, после развала СССР и начала чеченских войн пережил настоящую салафитскую экспансию с ярко выраженной ваххабитско-джихадистской составляющей. Целые села, где формально сохранялась власть сельсоветов и милиции, реально подчинялись лидерам ваххабитских джамаатов (самый известный — т.н. «Гимринский джамаат», управлявший райцентром Гимры, родиной имама Шамиля).

Каков поп, таков и приход. Ваххабиты вводили на доставшейся им территории настоящие «шариатские» порядки: с запретом женщинам выходить из дома без махрама (сопровождающего мужчины), «харама» на газеты, телевидение, спиртное, настольные игры и т. д… Есть свидетельства, что ваххабиты объявляли харамом все заключенные в загсах браки, зато разрешенные их вероубеждением временные браки — мутаа объявлялись дозволенными. Из такого расклада легко предположить, что женское обрезание если и есть в родных краях имама Шамиля, то появилось там как раз в постсоветскую эпоху и связано не с местными обычаями, а привнесено внешним влиянием. Такая схема верификации применима ко всем районам, проверенных правозащитным «обрезальным» докладом. Что касается респондентов, то было бы интересно проверить, что это за люди и что именно они говорили своим интервьюерам-правозащитникам.

В ходе работы над материалом один из компетентных информаторов-дагестанцев выдвинул корреспонденту EADaily версию, что «чистосердечные свидетельства» могли быть обусловлены денежным вознаграждением от интервьеров. «Правовая инициатива» обладает достаточными финансовыми возможностями, чтобы получать ту или иную нужную информацию на коммерческой основе, — сказал источник. — А в каждом районе Дагестана есть заинтересованные люди, которые за деньги скажут все, что тебе нужно. Опять же, народ в районах обижен на республиканскую и федеральную власть. И в этих районах есть люди, которые хотели бы свергнуть республиканских начальников и сесть на их место. И многие начальники тоже строят свою политику на сотрудничестве с заказными правозащитниками".

Информатор сообщил, что приезд какой-нибудь правозащитной миссии в дагестанскую глубинку — это не спонтанная акция, а заранее согласованная поездка, и экспертам власти оказывают всестороннюю помощь. Аналогичная ситуация — с постоянно действующими в Дагестане правозащитными бюро. Вроде дербентской комиссии по примирению и адаптации бывших «лесных» боевиков. Глава этой комиссии, Севиль Новрузова регулярно появляется на страницах сайта «Кавказпресс» как покрыватель боевиков, которые после показного покаяния и такой же адаптации, как правило, снова возвращаются в «лес». По мнению авторов «Кавказпресса», безболезненность легализации этих «лесных» входит в интересы местных правящих кланов. Но зато деятельность Новрузовой среди ее коллег-правозащитников встречает высокие оценки.

«Врет, как очевидец»

Чего добиваются дагестанские чиновники, оказывая ангажированным стражам прав человека такие услуги, надо еще разбираться. А с целями и задачами авторов тенденциозного доклада про массовую фабрикацию в Дагестане женщин-сексуальных инвалидов все вполне ясно. Авторы доклада эти цели декларируют прямо в тексте своего исследования: «Цель нашего отчета — привлечь внимание к проблеме калечащих операций на женских половых органах и совместными действиями заинтересованных лиц и организаций максимально способствовать ее искоренению, а также вероятно впервые в российской юридической практике дать этому явлению правовую оценку с точки зрения как национального, так и международного права».

В качестве эпиграфа приведена цитата из «Конвенции ООН о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин»: «Государства-участники принимают все соответствующие меры с целью… изменить социальные и культурные модели поведения мужчин и женщин с целью достижения искоренения предрассудков и упразднения обычаев и всей прочей практики, которые основаны на идее неполноценности или превосходства одного из полов или стереотипности роли мужчин и женщин». А в тексте доклада подчеркивается, что клиторидэктомия может идти на убыль только в случае взятия случаев этой практики под контроль целого списка международных организаций: от ООН и Совета Европы до Human Rights Watch и «Врачей без границ».

Что означает столь звучная сильная доля, видно по предыдущим случаям акцентирования международными правозащитниками нарушений прав женщин в исламском мире. Так, усиление в 2008 году «холодной войны» против Ирана сопровождалось в западных СМИ душераздирающей историей иранки Сакине Аштиани, которую якобы за супружескую измену побили камнями. Эта кошмарная история стала известна и в России. Российские иранисты потом долго объясняли ошарашенным читателям, что суды по фактам измены в Иране — очень долгая процедура, поэтому местное законодательство предпочитает оставлять эти факты на рассмотрение супругов, а не суда. А случаев телесных наказаний за адюльтер в Иране не припомнят более 25 лет. Излишне говорить, что Сакине Аштиани на самом деле никто не бил ни камнями, ни розгами, ни даже пощечиной.

Аналогичное мнение у экспертов по Востоку оставила процитированная выше книга Джин Сэссон «Мемуары принцессы». Что касается описания в этой книге обряда хатина, то некоторые эксперты считают, что американка Сэссон специально сгущала краски, чтобы обрисовать жизнь женщины в исламском мире как один сплошной кошмар. Востоковеды признают, что хатину в Саудовской Аравии делают, но сомневаются, что эта мера в КСА сейчас имеет столь повсеместный и принудительный характер. Они не исключают, что «Мемуары принцессы» были написаны по заказу какого-нибудь «правозащитного» фонда, работающего под «крышей» западных спецслужб. Цель у этого «заказа» была примерна той же, как у написанной Робертом Конквестом в 1986 по заказу британской «Ми-6» «Жатвы скорби» — представить массовый голод на Украине в начале 1930 годов «геноцидом украинского народа».

На основе «Жатвы скорби» потом выходили другие, менее известные труды о проводимых советской властью «геноцидах». Так в перестроечном Казахстане массовый голод начала 1930 годов, возникший в результате троцкистской политики тогдашнего партийного хозяина региона Филиппа Голощекина (участника убийства семьи Николая II), выдавался местными писателями-перестройщиками как «геноцид казахов».

Северо-Кавказская редакция EADaily, опираясь на свой опыт полевых исследований в Дагестане, не исключает, что доклад о повсеместном женском обрезании в Дагестане, подготовленный двумя правозащитными организациями — это труд вроде «Жатвы скорби» господина Конквеста, где факты принесены в жертву голой расчетливой политике. Некоторые богословы шафиитского мазхаба действительно упоминали женское обрезание. Но при этом они утверждали, что это рекомендованное предписание (суннат) и, следовательно, необязательное к исполнению. Дагестанский имам, пожелавший скрыть свое имя, процитировал умершего в 1911 году индийского шейха Мухаммеда Шамс уль Хакка Азимабади: «Хадисы про обрезание для женщин передаются многочисленными путями и все они являются слабыми, имеющими недостатки и непригодными. Не является правильным опираться на них». Исходя из этого, сообшил имам, в мусульманской общине республики никогда не было практики женского обрезания, поскольку дагестанцы считают ее богословски необоснованной, чужевредной и опасной.

Симптоматично, что по дате публикации сенсационный доклад про повальную клитеридэктомию в Дагестане совпал с кампанией, развернутой Максимом Шевченко против дагестанских властей, которые сняли главного редактора «Кавказской политики» с выборов в Госдуму от Дагестана. Тема женского обрезания созвучна и программным установкам другого «демократического» кандидата в Госдуму — Юлии Юзик.

Северо-Кавказская редакция EADaily