Россия — Иран: общие тактические цели при разных стратегиях?

После снятия санкций с Тегерана Россия резко активизировала контакты с иранским руководством. Вчера завершился визит в Москву спикера иранского парламента Али Лариджани, а на следующей неделе российскую столицу посетит министр обороны Ирана Хосейн Дехган, пишет «Коммерсантъ».

Своё сближение Москва и Тегеран объясняют общей заинтересованностью в скорейшем решении сирийской проблемы, а также стремлением к оживлению делового сотрудничества. Впрочем, несмотря на видимость «медового месяца», подходы России и Ирана к ряду проблем расходятся всё дальше. В наибольшей степени это проявляется в Сирии, полагает газета.

В то время как Россия и США выступают за национальное примирение и радикальные политические реформы в арабской республике, в Тегеране считают главной целью мирного процесса сохранение у власти Башара Асада, называя требования перемен заговором внешних сил.

Свой первый визит в Москву после снятия санкций с Тегерана спикер иранского парламента совершил в необычных обстоятельствах. Главной целью поездки стало его участие в первом совещании спикеров парламентов стран Евразии.

«Мы видим кризисы в Сирии, Ираке, Ливии, Йемене. Вопрос в том, кто создал все эти проблемы с терроризмом. Важный фактор — использование террористов американцами», — назвал причину мировых проблем Лариджани. Его обращение было адресовано коллегам из 19 государств, многие из которых имеют партнёрские или даже союзнические отношения с США.

Уже перед отлётом из Москвы, на итоговой пресс-конференции Лариджани продолжил свои разоблачения внешних сил, на сей раз комментируя происшедший 17 апреля провал переговоров стран-производителей нефти в Дохе. «Вопрос, связанный с падением нефтяных цен, — это интриги, за которыми вы знаете, кто стоит», — заметил он, дав понять: ответственность за ситуацию на нефтяном рынке лежит явно не на Иране, отказавшемся замораживать добычу нефти, а на его оппоненте — Саудовской Аравии.

Резко критикуя США и их региональных союзников, Лариджани в ходе своего визита в Москву говорил о важности российско-иранского взаимодействия. «В прошлом году примерно десять наших министров приезжали в Россию, десять российских министров ездили в Иран. Наши страны совместно работают над урегулированием кризисов», — приводил примеры оживления двусторонних связей спикер.

Одним из результатов его поездки стала договорённость о визите в Тегеран председателя Совета федерации Валентины Матвиенко, который должен состояться до конца года.

А уже на следующей неделе — с 26 по 28 апреля — Москву посетит министр обороны Ирана Хосейн Дехган, который примет участие в Международной конференции по безопасности и проведёт переговоры с главой Минобороны РФ Сергеем Шойгу.

«Двусторонние отношения переживают подъём. Мы выступаем за ещё большее их развитие и укрепление», — уверяет посол Ирана в Москве Мехди Санаи.

Ему вторит советник Верховного руководителя Ирана по внешнеполитическим вопросам Али Акбар Велаяти. В интервью иранскому телевидению он заявил о важности установления более тесных отношений с Россией. «О перспективах установления стратегических отношений между двумя странами свидетельствует сотрудничество (между Москвой и Тегераном) в Сирии», — считает советник духовного лидера ИРИ.

Впрочем, несмотря на заверения официальных лиц в «безоблачности» и «поступательном развитии» российско-иранских связей, в последнее время у Москвы и Тегерана появилось сразу несколько причин для взаимного недовольства, отмечает «Ъ».

Прежде всего, это касается сирийского конфликта, где стратегия сторон при более пристальном рассмотрении существенно расходится. Для добивающейся долгосрочного урегулирования России важно не увязнуть в войне, вовремя завершить силовую операцию с репутацией миротворца. Тегеран же никуда уходить не собирается. Для него конфликт в Сирии — один из фронтов геополитической схватки с США, Саудовской Аравией и c другими суннитскими державами. Однако такой взгляд на сирийское противостояние — во многом через религиозную призму — чужд Москве.

«Противоречия в отношениях между двумя странами пока не вышли на поверхность, поскольку есть общие тактические цели, которые определяются необходимостью урегулирования ситуации в Сирии. Тем не менее эти противоречия существуют и будут нарастать», — заявил изданию профессор факультета истории, политологии и права РГГУ Григорий Косач. По его мнению, разногласия между Москвой и Тегераном связаны с тем, что для иранцев режим президента Асада — единственная сила, которая может находиться у власти в Дамаске. В свою очередь, Россия неоднократно давала понять, что для неё главное — сохранить стабильность и целостность сирийского государства, а кто будет у власти, это должен решать сирийский народ.

Учитывая, что главной задачей Ирана остаётся сохранение власти президента Асада и его ближайшего окружения, многие ключевые фигуры в сирийском руководстве в большей степени прислушиваются к Тегерану, а не к Москве.

В этой ситуации одним из решений, принятых без предварительных консультаций с РФ, было проведение сирийским правительством парламентских выборов 13 апреля.

Источники «Ъ», близкие к Кремлю, не стали скрывать, что подобная «самодеятельность» Дамаска была воспринята в Москве без энтузиазма. В Тегеране, напротив, выборы приветствовали. По мнению опрошенных газетой экспертов, иранцы при этом умело лоббируют свои интересы, а также те или иные кадровые решения в Дамаске.

Ещё одним раздражителем в отношениях России и Ирана стали расхождения в подходах к ценообразованию на мировом нефтяном рынке. Несмотря на последнее заявление Лариджани, попытавшегося возложить всю полноту ответственности на Эр-Рияд, эксперты «Ъ» в Москве считают, что бескомпромиссная позиция Тегерана стала одной из причин неудачи переговоров 17 стран-производителей нефти в Дохе.

Позиция властей ИРИ, отказавшихся от введения каких-либо ограничений для своего нефтяного сектора, стала одним из факторов, который не позволил найти компромисс в Дохе и предотвратить ощутимый удар по российскому бюджету.

Наконец, неизбежное после отмены санкций сближение Ирана с Западом вряд ли может вызывать восторг в российском руководстве и деловых кругах. Российский бизнес перестал быть монополистом на иранском рынке, куда устремились и европейцы, и американцы. При этом никаких преференций российским союзникам Тегеран не оказывает — былые заслуги в расчёт не идут, конкуренция начинается с чистого листа, заключает «Коммерсантъ».