Военное обострение с политическими целями: три урока «четырехдневной войны» в Карабахе

В начале апреля 2016 года обострение в Закавказье в Нагорном Карабахе с возобновлением боевых действий между вооруженными силами Азербайджанской республики и Армении напомнило об одном самом старом «замороженном» конфликте на постсоветском пространстве. В то время как президенты Армении и Азербайджана находились на саммите по ядерной безопасности в США, подразделения азербайджанской армии пересекли устойчивую многолетнюю линию перемирия и захватили ряд стратегических высот вдоль фронта противостояния. В столкновении использовалась бронетанковая техника, тяжелая и реактивная артиллерия, вертолеты. Это был закономерный результат предшествующего процесса. После 2012 года конфликт в Карабахе последовательно шел к «разморозке». Особенно напряженность в Карабахе начала расти с лета 2014 года. Косвенно она была связана с конфликтом на Украине. Перестрелки продолжались весь 2015 год и вылились в обострение конфликта в апреле 2016 года. 5 апреля приглашенные в Москву начальники генеральных штабов Армении и Азербайджана Юрий Хачатуров и Наджмеддин Садыков заключили, но лишь устное, соглашение о соблюдении режима прекращения огня. Показательно, что соглашение о прекращении огня заключили между собой военные, а не политики. Подобное решение лишний раз продемонстрировало, что выхода в политическую сферу решения конфликта пока еще нет.

Москва не нашла никакого другого решения, как предложить враждующим сторонам вновь «заморозить» конфликт. Премьер-министр РФ Дмитрий Медведев 9 апреля в интервью программе «Вести в субботу» заявил о том, что «заморозка» карабахского конфликта предпочтительней иного варианта развития событий. Однако «заморозка» карабахского конфликта всегда была относительной. Так, например, в 2015 году на линии в Карабахе при официальном состоянии перемирия погибло больше солдат, чем в любой другой год, начиная с 1994 года. Поэтому не ясным остается, до какой точки осуществится новая «заморозка», какого уровня перестрелки будут идти на линии соприкосновения и сколько людей с обеих сторон при этом погибнут.

Подобное развитие событий в Карабахе вновь дало повод российским экспертам указать на то, что конфликтный потенциал на постсоветском пространстве весьма высок именно из-за специфического способа разрешения кризисных ситуаций методом отложенного решения. Выяснилось, что «замороженные» конфликты могут легко «размораживаться» в нужное время под стратегические задачи при прямом или косвенном участии внешних акторов. В конечно итоге метод «заморозка» — «разморозка» обернулся против России, поскольку стал использоваться для давления на нее. Именно отложенные конфликты по периметру границ становятся чуть не первостепенной угрозой национальной безопасности России. Это первый урок апрельского карабахского обострения в Закавказье.

Карабахский конфликт обычно называют «замороженным». Однако война за Карабах была завершена в 1994 году соглашением о прекращении огня без соглашения о перемирии. Такой ограниченный режим перемирия не был гарантирован вводом на линию разграничения миротворцев. В зоне присутствует лишь несколько наблюдателей от Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ). 6 апреля власти Нагорно-Карабахской республики дали ОБСЕ согласие на мониторинг ею линии соприкосновения в зоне конфликта. К снижению напряженности в зоне Карабаха подключена Минская группа Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ), сопредседателями которой являются Россия, Франция и Соединенные Штаты Америки. Баку требует включения в состав сопредседателей своего союзника — Турции. Раздаются голоса в пользу того, чтобы Германия стала еще одним сопредседателем Минской группы. В Ереване выступают против изменения формата сопредседателей Минской группы ОБСЕ. Однако привлечение Германии могло бы перевесить возможное членство Турции. Ведь Берлин и Брюссель надеются на дальнейшее сближение с Ереваном.

Эксперт фонда Карнеги и специалист по проблеме Карабахского конфликта Томас де Ваал в статье в New York Times признал, что, несмотря на распространенные подозрения в выгодности для России Карабахского конфликта, роль России в Нагорном Карабахе просматривается гораздо слабее, чем в замороженном конфликте в Грузии, не говоря уже об Украине. Россия по-разному, но поддерживает обе стороны. При этом ее способность контролировать то, что происходит в Нагорном Карабахе, ограничена. Поэтому Нагорный Карабах, с точки зрения американцев, требует больше, чем просто челночной дипломатии. Решение, по мнению Вааля, требует сложной многонациональной операции по поддержанию мира и координации между Соединенными Штатами, Россией и Францией, чтобы быть совместными гарантами мирного соглашения. Подобная позиция означает, что Россия может стать лишь одним участником в международной группе по урегулированию конфликта в Карабахе. Она не будет «привилегированным» участником процесса, а всего лишь одним в ряду прочих. Так Еревану подсказывают искать дополнительные, помимо России, внешние опоры для урегулирования кризиса, который угрожает национальной безопасности Армении.

Затянувшийся по времени на десятилетия конфликт на Кавказе создавал впечатление на Западе, что Нагорный Карабах является неразрешимой проблемой, но не особенно опасной — такой, какой, к примеру, является Кипр. Западные эксперты прекрасно понимают, что схема урегулирования карабахского конфликта могла бы основываться на принципе «мир в обмен на территории». Но проект сложного плана мира предполагает возвращение азербайджанских перемещенных лиц и возвращение азербайджанских земель вне Карабаха в обмен на безопасность для армян Нагорного Карабаха и обещание самоопределения и, возможно, в конце концов, полной независимости. Тут справедливое решение конфликта требует серьезных обязательств с обеих сторон и способности идти на компромиссы. Однако на Западе признают, что Азербайджан потратил годы на повторение заклинаний об «армянской агрессии», никогда не предлагая при этом армянам Нагорного Карабаха надежных гарантий в будущем уважения их прав, а не простого их уничтожения и сгона с земли предков.

После начала конфликта РФ с Турцией из-за сбитого в Сирии российского самолета эксперты, как в России, так и в Турции, а потом и по всему миру указали на потенциал непрямого конфликта двух стран. Для Турции — это курды, которых может поддержать Москва. Для России — это армянский Карабах, где Турция может инспирировать военные действия Азербайджана, создав неприятности посредством союзной Армении самой России. Вопрос стоял только о временных сроках воздействия по карабахскому направлению. Они в итоге не оказались долгими, поскольку к моменту начала российско-турецкого противостояния по Сирии конфликт в Карабахе разогревался несколько лет. Немаловажное обстоятельство: активизация Азербайджана на карабахском направлении произошла спустя три недели после объявленного российским руководством вывода войск из Сирии и окончания там активной фазы российского участия. Связь по времени двух событий указывает на то, что официальное прекращение Москвой сирийской операции было воспринято в Стамбуле и Баку в качестве акта слабости, а не возможности появления у России высвободившегося силового потенциала, который мог бы использоваться Москвой на другом направлении, в частности, в Карабахе.

В военном плане решение проблемы Карабаха азербайджанской стороной так, как она пыталась сделать это до 1994 года, т. е. фронтальным наступлением на Карабах, весьма затруднительно. Горный ландшафт местности препятствует быстрому наступлению с использованием тяжелой военной техники и эффективным действиям авиации. Но, с другой стороны, он существенно облегчает оборону, что неминуемо ведет к большим потерям для наступающих. При фронтальном наступлении обороняющиеся армяне могут использовать небольшие силы и посредством непротяженных внутренних операционных линий наносить контрудары в любом выбранном ими месте. Фронтальная военная наступательна операция азербайджанцев не гарантирует быстрый успех. Она может затянуться по времени и привести к большим потерям. Эффективной военная операция по завоеванию Карабаха могла бы стать для азербайджанцев лишь в случае одновременной их атаки при прямой поддержке турок на Армению с разных направлений. Проведение эффективной мобильной военной операции по такому плану затруднено из-за участия Армении в ОДКБ и присутствия на ее территории российской военной базы в Гюмри. Аналогичным образом эффективными военные действия со стороны Армении против Азербайджана стали бы не в ситуации локальных атак по карабхскому периметру обороны, а в случае решительного концентрического наступления на Гянджу из Армении и Карабаха с перерезанием линии коммуникаций Азербайджана с внешним миром и Турцией через Грузию и Черное море. Однако подобные решительные действия возможны только при нейтрализации турецкого военного фактора, которое может осуществить только Россия.

Карабахский конфликт способствовал формированию на Кавказе и вокруг него противостоящих группировок государств. Россия и Турция из-за натянутых отношений и собственных военных обязательств перед Арменией и Азербайджаном могли быть втянуты в опосредованную войну. Боевые действия в локальном регионе могут дестабилизировать Грузию, Северный Кавказ и привести к вмешательству Ирана в дела Закавказья. И в США, и в Европе прекрасно понимают, что в случае локальной войны в Закавказье под угрозой могут оказать маршрутные нефте- и газопроводы из Азербайджана. Стратегия проникновения к энергетическим ресурсам Каспия может быть нейтрализована.

Американцы в своей стратегии сдерживания и трансформации постсоветской России определили две ключевые стратегические точки. Одна — это Украина, а другая — это Азербайджан. Именно они обеспечивают устойчивость Беловежской системы сдерживания имперских амбиций России. В этом отношении, казалось бы, Карабахский конфликт обеспечивал бы России возможность воздействовать на один из ключевых узлов американской стратегии в Евразии — на Азербайджан. Однако этого, как демонстрирует нынешнее карабахское обострение, не делается. Скорее, наоборот, карабахское обострение демонстрирует продолжающуюся разбалансировку постсоветского пространства.

В целом мы имеем дело с двумя актами в случае активизации карабахского конфликта в апреле 2016 года. Во-первых, происшедшее следует в военном плане рассматривать, как разведку боем и демонстрацию возможностей вооруженных сил Азербайджана. И во-вторых, это политическая разведка боем, целью которой является посмотреть на реакцию России и ее союзников по ЕАЭС и ОДКБ, на их отношение к перспективе военного конфликта в Закавказье. Оборотной стороной этого зондажа становится воздействие на Армению. Турция в нынешнем обострении сыграла скорее отвлекающую роль. Сам Баку продемонстрировал локальные мотивы, а продвинутое Москвой быстрое перемирие сняло вопрос о противостоянии РФ с Турцией в карабахском конфликте. Происшедшее показало, что последнее военное обострение в Карабахе имело, прежде всего, политические цели. Азербайджан военным путем немного изменил линию соприкосновения и пошел на прекращение огня с завоеванных скромных позиций. Одновременно жесткая риторика Баку снизила шансы на возвращение к статус-кво. Подобная позиция руководства Баку была неоднократно поддержана в жестких выражениях из Анкары устами президента и премьера Турции. В итоге в политическом плане был создан прецедент совместного давления Азербайджана и Турции на Армению при условии, что Россия не выразила четко свою союзническую позицию по отношению к Еревану. И это становится вторым уроком последнего карабахского обострения.

Нынешний кризис в Карабахе был важен для проверки возможной реакции Москвы на перспективу новой армяно-азербайджанской войны вокруг Карабаха. В итоге выяснилось, что Россия готова лишь посредничать в заморозке конфликта, но не хочет оказывать жесткое давление на Азербайджан по восстановлению статус-кво. Москва не потребовала от Баку вернуться на прежнюю линию разграничения. На уровне экспертного сообщества в России преобладало мнение: «Россия ни в коем случае не должна вмешиваться в этот конфликт». В конфликтах на постсоветском пространстве Россия предпочитает отложенные решения политике активной гегемонии, хотя существующее положение все чаще подрывается в сторону ухудшения общих позиций России на постсоветском пространстве.

4 апреля президент Турции Реджеп Эрдоган публично поддержал азербайджанскую сторону конфликта, заявив, что «однажды Карабах непременно вернется к своему настоящему хозяину, снова станет азербайджанским». В отличие от Турции риторика Москвы была более чем осторожной. Москва не выступила с односторонним заявлением в поддержку Армении. Она лишь выразила «обеспокоенность», т. е. ту самую формулировку, которую использовали другие державы-сопредседатели Минской группы ОБСЕ по Карабахскому конфликту. Отсутствие недвусмысленных официальных заявлений Москвы в поддержку Армении было воспринято в Ереване как подтверждение прежних сомнений армян в механизмах ОДКБ по сдерживанию Азербайджана в карабахском конфликте. Показательно, что два других официальных союзника Армении по ЕАЭС и ОДКБ — Беларусь и Казахстан высказались при последнем обострении в Карабахе против Армении, так что армянский МИД вынужден был даже вызывать посла Беларуси к себе для «беседы». Между тем в сентябре 2013 года на встрече глав стран-участниц ОДКБ в Сочи президент Армении Серж Саргсян выражал свое недовольство в связи с несоюзническим поведением ОДКБ в карабахском вопросе. Он утверждал, что союзники Армении по ОДКБ не только не реагировали на выпады Азербайджана в отношении Армении, но и поддерживали Баку, подписываясь под всякими антиармянскими заявлениями азербайджанцев в разных организациях. Спустя два года в декабре 2015 года на саммите ОДКБ вновь прозвучала жесткая оценка президентом Армении Саргсяном несоюзнического поведения государств-членов ОДКБ на фоне роста напряженности в Карабахе. Саргсян дал понять «союзникам», что каждый из них имеет свои интересы в Азербайджане, но реализация этих интересов за счет Армении неприемлема. Фактически был поставлен вопрос о том, что ОДКБ не является полноценным военно-политическим союзом, в котором его члены имеют общие интересы и поддерживают друг друга.

Последнее обострение карабахского конфликта подтвердило обоснованность подобных подозрений Еревана. Ведущий эксперт по внешней политике России Федор Лукьянов написал в своем комментарии к событию, что в текущей ситуации для карабахского конфликта требуется «честный брокер». На роль «честного брокера» он, разумеется, назначал Россию. Однако подобное предложение заведомо содержит двусмысленность, поскольку напоминает нам известное высказывание Бисмарка о роли «честного маклера» в ситуации разрешения конфликта на Балканах. «Честный маклер» тогда на Берлинском конгрессе в значительной степени нейтрализовал российские военные успехи на Балканах. С того времени понятие «честный маклер» стало символом обмана. В дипломатической традиции предложение честного маклерства или брокерства, с точки зрения оппонентов, может содержать заведомый подвох. «Честным маклерам» и «честным брокерам» заведомо не доверяют. Как может Россия быть «честным брокером» в карабахском конфликте, если она официально числится союзником Армении? Если же Россия серьезно станет играть роль «честного брокера» — «честного маклера», то тогда под сомнения ставятся именно ее союзнические функции и сам союз, утверждаемый ею. Британская Guardian в ответ на подобное предложение констатировала: «Россия быстро позиционировала себя на прошлой неделе в качестве потенциального брокера мира, но она также на протяжении многих лет играет неоднозначную игру, интенсивно вооружая обе стороны конфликта». Президент Армении Саргсян во время своего последнего визита в Берлин открыто заявил в интервью околоправительственному германскому ресурсу Deutsche Welle: «Россия — наш стратегический партнер, у нас с Россией есть стратегический договор. Вместе с тем мы также всегда открыто говорим, что выступаем против продажи Россией оружия Азербайджану». При подобных оговорках с заинтересованной и «нашей» стороны конфликта «честное маклерство» вряд ли возможно.

Ситуация, с точки зрения Еревана, требует «консолидированного давления» на Азербайджан с тем, чтобы прекратилась стрельба и стороны возвратились к линии разграничения на 1 апреля. Усилий для урегулирования в Ереване ждут не только от «союзнической» России, но и от ЕС, США и от всей Минской группы ОБСЕ. Из этого следует третий урок карабахского обострения: сдерживание в виде угрозы применения силы РФ в Закавказье перестало работать даже в виде формальных гарантий безопасности Армении. Это вынуждает Ереван искать дополнительные точки опоры. Участие ОБСЕ в посредничестве в конфликте из-за нынешнего председательства Германии в этой организации стало удобным поводом для визита президента Армении в Берлин. Канцлер Германии Ангела Меркель заявила ему, что намерена «помочь конструктивно». В июне Меркель планирует встретиться с президентом Азербайджана.

Берлинский визит Саргсяна четко определил германско-европейский вектор посредничества в разрешении Карабахского конфликта. В Берлине в упоминавшемся уже интервью DW президент Армении прокомментировал эскалацию конфликта в Нагорном Карабахе и роль России в нем. В частности, Саргсян заявил, что с декабря прошлого года Армения начала новый переговорный процесс об ассоциации с ЕС. Состоялись уже два тура переговоров. Саргсян полагает, что «в конце концов и мы подпишем документ с ЕС». «И мы» означает: вслед за Украиной, Молдовой и Грузией. Ранее в начале марта 2016 года Ереван посетила глава европейской дипломатии Федерика Могерини. Она подтвердила, что переговоры об ассоциации Армении с Евросоюзом идут полным ходом.

В контексте евразийской интеграции Армении фактор безопасности, гарантированный Москвой, превалировал над прочими экономическими соображениями, хотя, разумеется, они тоже были важны. В условиях неуверенного поведения Москвы в ситуации карабахского обострения отказ России от гегемонии в Закавказье, желание играть в карабахском конфликте роль «честного брокера», а не союзника Армении, — все это подвигает последнюю из-за проблем собственной безопасности отодвинуть проблемы экономического сотрудничества в рамках ТС и ЕАЭС. Готовый предложенный инструмент для этого — ассоциация с ЕС. В итоге Москва рискует получить в таможенном пространстве ЕАЭС государство, заполучившее привилегированные торговые и инвестиционные отношения с иным интеграционным объединением. В конечном итоге использование карабахской карты США и ЕС ставит под угрозу не только российско-армянские союзнические отношения, но по большому счету экономический и оборонный интеграционные проекты России. Они их просто лишат смысла и логики.

Виктор Якубян, эксперт по проблемам Закавказья, специально для EADaily