Этнический национализм по украинскому образцу: куда идёт Белоруссия

Политика белорусизации имеет давнюю историю. Впервые она проводилась на территории Белоруссии в 20-е годы прошлого века во имя реализации абстрактной идеи самоопределения наций, которую правительство большевиков парадоксальным образом унаследовало от либерализма. Насаждение белорусского языка, который не имел ни существенной письменной традиции, ни даже грамматики, было столь же искусственным, как и сама Белорусская Советская Социалистическая Республика, порожденная не ходом истории, а сфабрикованная на географических картах в правительственных кабинетах.

Существование белорусского языка поддерживалось административными мерами вплоть до распада СССР, несмотря на то, что радикальные попытки 20-х годов сделать белорусский язык основным для населения провалились. Десятилетиями на белорусском языке издавались книги и газеты, выходили передачи на телевидении и радио, а школьников заставляли зубрить основное правило белорусского языка «как слышится, так и пишется». Из местных писателей и поэтов административными мерами создали белорусскую литературу, осыпая незаслуженными наградами и почестями авторов более чем посредственных произведений лишь за то, что они были написаны по-белорусски. Тем не менее в специализированных книжных магазинах белорусской литературы царило запустение, а залежавшиеся до неприличия белорусские книги в период книжного бума 80-х приходилось принудительно продавать «в нагрузку» вместе с пользовавшимися спросом книгами на русском языке. Искусственный белорусский язык так и не прижился в массовом сознании, породив среди малообразованных слоев населения лишь простонародную «трасянку» — вульгарный диалект, в котором были перемешаны русские и белорусские слова.

Казалось, что с распадом СССР должны были уйти в прошлое неудачные эксперименты советской идеологии, включая попытку насаждения белорусского языка. Однако белорусские националисты приняли процессы распада и деградации на рубеже 80−90-х за «национальное возрождение», перерастающее в формирование самостоятельной «белорусской государственности». Националистические идеи подхватила белорусская партийная и государственная номенклатура, которая увидела для себя возможность стать «элитой» независимой Белоруссии с новыми возможностями доступа к власти и материальным ценностям. В 1990 году была принята «Государственная программа развития белорусского языка и других национальных языков в Белорусской ССР», направленная на достижение к 2000 году преобладания белорусского языка во всех сферах белорусского общества. В 1991 году Верховный Совет Белоруссии принял закон, утвердивший националистическую символику в качестве флага и герба государства. Национализм и белорусизация, чуждые основной массе населения Белоруссии, вновь, как и в 20-е годы насаждались сверху узким кругом людей, преследовавших уже не политические, а свои частные интересы. Сыграла свою роль и поддержка со стороны Запада, который был заинтересован в расчленении постсоветского пространства и создании на границах России буферных псевдо-государственных образований. Тем не менее, белорусизация 90-х столкнулась с немалыми трудностями. Знакомый и давно надоевший всем язык, который был фактически мертвым и не использовался большинством населения ни в повседневной жизни, ни в трудовой деятельности, было невозможно в одночасье превратить в единственное средство общения. Провалом закончились и попытки внедрить белорусский язык в науку и высшее образование, так как выяснилось, что в белорусском языке просто нет слов, которые могли бы выразить целый ряд важнейших философских категорий или естественнонаучных понятий. Насильственная белорусизация, напоминающая украинский вариант, была остановлена властями в середине 90-х, когда Белоруссия стала получать значительные дотации от России в рамках проекта Союзного государства. Однако начиная с 2008 года, вместе с сокращением потока российских денег, белорусизация вновь была запущена, хотя и более медленными темпами. Происходящая в наши дни «мягкая» белорусизация ничуть не лучше революционной, и в перспективе представляет собой куда более опасное явление. Тихое исчезновение русского языка из публичного пространства сегодня вызывает протест лишь у небольшого количества людей. Выросло и новое поколение жителей Белоруссии, подвергнутое обработке государственной пропагандой и националистическими СМИ, цели которых в последнее время все больше сближаются. Хотя большинство молодежи использует в повседневном общении исключительно русский язык, многие при этом считают белорусский «родным».

По Конституции в Белоруссии два государственных языка — русский и белорусский, однако «родным» официальная пропаганда именует только белорусский. По всему Минску в качестве социальной рекламы расставлены билборды на белорусском языке, который лозунгами представляется в качестве «родного». За последние несколько лет, несмотря на конституционное двуязычие, названия улиц на русском языке были заменены на белорусские. Русский язык исчез и в общественном транспорте, где оставлены только надписи на белорусском и английском. Особенно удручающее впечатление производят надписи в метро столичного Минска, которые включают два варианта: на белорусском и белорусской латинице, причем последний коверкает русские названия станций до неузнаваемости. Замена русского языка белорусским на улицах белорусских городов проходила на фоне постоянных заявлений белорусских властей о необходимости развития туризма. В реальности же после изгнания русского языка россияне, составляющие основную массу приезжих в Белоруссию, автоматически превратились в туристов «второго сорта». Заменены и русскоязычные указатели населённых пунктов, дорожные указатели, названия магазинов, музеев и театров. В июле 2016 года в Белоруссии должны быть введены новые деньги, на которых уже предсказуемо нет ни одного слова по-русски. Примечательно, что банкноты были отпечатаны еще в 2009 году, когда охлаждение отношений с Россией только начиналось. Новые деньги лишний раз подчеркивают, что русский язык в стране является чуждым и временным явлением, досадным пережитком «имперского прошлого». Но белорусизация не ограничивается лишь мерами по изгнанию русского языка с улиц, транспорта, информационных стендов и денежных банкнот. Ряд проводимых сегодня мер направлен на будущее. В сентябре 2014 года президент Белоруссии Александр Лукашенко неожиданно предложил увеличить количество часов белорусского языка в школах. В январе 2015 года министр образования Белоруссии Михаил Журавков предложил преподавать в школе историю Белорусии и географию на белорусском языке, выразив надежду, что со временем больше половины предметов будут преподавать на «родной мове».

Составной частью «мягкой» белорусизации является идеологически предвзятое конструирование истории и культуры Белоруссии с целью полностью исключить русские корни и русские влияния. Если русский язык запрещено называть родным, то и в историю должны быть внесены соответствующие поправки. В учебниках по белорусской истории древнерусский богослов Кирилл Туровский искусственно превращен в древнебелорусского мыслителя. Общерусская святая Евфросиния Полоцкая подаётся как «белорусская святая». Жертвой ревизионизма стал и первопечатник Франциск Скорина, проживший всю жизнь в Европе и связанный с Белоруссией только тем, что родился в Полоцке. Несмотря на свой космополитизм, Скорина печатал книги на церковнославянском языке, рассчитывая на их распространение в России. В контексте белорусизации этот язык объявлен «старобелорусским». С другой стороны, белорусами объявляются политические и культурные деятели Польши, которые занимают все больше места в белорусской государственной пропаганде. Белорусом объявлен польский композитор Михал Огинский, участник антироссийского восстания Тадеуша Костюшко, именуемого в белорусских СМИ «освободительным». На грант, выделенный посольством США, в брестской области открыт музей самого Т. Костюшко, который также причислен к белорусским историческим деятелям.

Особый размах приобрела пропагандистская кампания возвеличивания польских магнатов Радзивиллов, которые искусственно превращены в важнейших героев белорусской истории. Радзивиллы важны не только как враги России, но и как фигуры, подчеркивающие сугубо европейский характер истоков белорусской государственности. В реконструкцию связанных с Радзивиллами построек государством вкладываются огромные суммы. Утвержденная в 2012 году государственная программа «Замки Белоруссии» на 2012−2018 гг. с немалым бюджетом предполагает реставрацию 150 зданий польско-литовской постройки. Львиная доля этих средств направлена на восстановление архитектурного наследия Радзивиллов. Построенные Радзивиллами замки в городах Несвиж и Мир превращены в центры белорусской культуры и истории. Белорусские власти даже добились включения Мирского замка и дворцового комплекса Радзивиллов в Несвиже в Список Всемирного наследия ЮНЕСКО. За последние несколько лет Радзивиллы из непримечательных провинциальных феодалов превратились в икону белорусской государственности, призванную связывать ее с европейскими корнями и одновременно изолировать от России.

Любые мелкие события и предметы, связанные с Радзивиллами, приобретают особое значение, которое искусственно раздувается государственной пропагандой. «Радзивилловская Библия» XVI века, изданная на польском языке, объявлена шедевром белорусского книгопечатания. «Слуцкие пояса», неизменный атрибут одежды Радзивиллов и других польских панов, превращены белорусскими властями в культурно-историческую ценность и национальный символ, призванный приблизить истоки белорусской государственности к Европе. В 2012 году по распоряжению белорусского президента Александра Лукашенко даже было налажено дорогостоящее производство копий слуцких поясов за счет государственного бюджета, в котором при этом нет денег на достойные зарплаты врачей и учителей или лечение больных детей. В 2014 году в ежегодном послании к белорусскому народу и Национальному собранию, говоря о главных событиях года, Лукашенко поставил возобновление производства слуцких поясов по значимости в один ряд с 70-летием освобождения Белоруссии от немецко-фашистских захватчиков.

Белорусизация проявляется и в том, что место России в становлении белорусской государственности заняло Великое Княжество Литовское (ВКЛ), с его якобы прогрессивными и европейскими нравами. Обычным делом становится отождествление ВКЛ с древним белорусским государством, которое тем самым превращается чуть ли не в важнейший элемент европейского средневекового порядка. Белорусские ученые, выполняя идеологический заказ, утверждают, что именно в период существования ВКЛ сложилась белорусская народность и менталитет белорусов. Из этого следует, что ни к возникновению белорусской народности, ни к формированию менталитета Россия отношения не имеет. Статут (свод законов) ВКЛ рассматривается как произведение юридической мысли средневекового белорусского государства, которого в действительности никогда не существовало. Войны ВКЛ с Московской Русью интерпретируются как национальные войны белорусов против России. Политические деятели ВКЛ польского и литовского происхождения представлены в качестве важнейших исторических фигур древней белорусской государственности, их юбилеи регулярно отмечаются на официальном уровне.

В противоположность «славным временам» ВКЛ, заложившим основы белорусской государственности, в составе России территория Белоруссии представляется как нечто самостоятельное и не затронутое российским влиянием. Для государственной пропаганды предельно близкими стали те представления об Отечественной войне 1812 года, которые в 90-е годы можно было встретить только в книгах по белорусской истории, написанных оппозиционерами-националистами. Ложный образ изолированности территории Белоруссии подчеркивается утверждением, что белорусы, не чувствуя себя частью России, вынужденно воевали как на стороне Наполеона, так и русского императора. Наиболее сознательные представители белорусского народа якобы мечтали о восстановлении ВКЛ. В популярных публикациях и телепередачах на исторические темы подчеркивается, что многие белорусы, включая знать, горожан и даже крестьян, мечтавших об освобождении от крепостного права, приветствовали армию Наполеона. Подвергнутая ревизии история ставится на службу идеологии с целью продемонстрировать, что еще 200 лет назад белорусский народ в основной массе мечтал вырваться из-под гнета имперской России. Подобный же исторический ревизионизм распространяется на Великую Отечественную войну, празднование победы в которой проходит под формулировкой отдельного вклада белорусского народа в разгром фашизма. В этом случае Белоруссия искусственно изолируется от СССР, который на международном уровне всегда был синонимом России. В рамках белорусизации ревизионистская трактовка истории исключает или замалчивает все, что связано с Россией, создавая абсурдное впечатление, что белорусская государственность, избежавшая существенного российского влияния, является неким наследником ВКЛ или Речи Посполитой.

На меры по белорусизации были выделены немалые средства несмотря на то, что Белоруссия находится в катастрофическом экономическом положении и просит кредит у МВФ на выплату процентов по предыдущим кредитам. Следовательно, белорусизация не случайна и рассматривается властями как важный политический шаг, который необходимо осуществить любой ценой. Меры по вытеснению русского языка уже вызывают поддержку и одобрение действий властей даже в самых непримиримых оппозиционных националистических СМИ, которые обычно настроены критически к любым инициативам режима А.Лукашенко. Западные дипломаты регулярно демонстрируют небывалую любовь к белорусскому языку, прекрасно понимая, что белорусизация является наиболее эффективным способом отдаления Белоруссии от России. Пока на внешнеполитическом уровне звучат риторические заявления о верности интеграционным проектам с Россией, начиная от Союзного государства и заканчивая Евразийским экономическим союзом, Белоруссия медленно, но уверенно движется к модели этнического национализма по украинскому образцу.

Артур Григорьев