Равшан Джеенбеков: «Потеряв Турцию, Киргизия будет вынужденно двигаться в сторону Китая»

С недавними парламентскими выборами население Киргизии связывало надежды на улучшение качества жизни. Дело не только в пышных обещаниях, традиционно раздаваемых участниками любых выборов в любой стране мира. Просто, как говорят сами киргизы, хуже уже некуда. Однако новый парламент работает уже более месяца, а и этого оптимизма, весьма, к слову, сдержанного, становится все меньше и меньше. Что происходит в Киргизии, что ожидает страну и общество — на эти и другие вопросы корреспондента EADaily отвечает один из лидеров партии «Ар-Намыс», экс-депутат парламента Равшан Джеенбеков.

Какова сегодня экономическая ситуация в Киргизии — стране, в которой, внешний долг по некоторым оценкам уже перевалил за 3 млрд. долларов?

— Да, внешний долг уже превысил Маастрихтские требования — 60% от ВВП страны. Власти Киргизии говорят о 58−59%, по официальной информации это 3 млрд. 600 млн. долларов. Вранье. Сегодня внешний долг Киргизии составляет 70% от ВВП. Для страны это означает сокращение инвестиций. Международные институты, такие как ВБ, МВФ, АЕРБ будут разговаривать со страной иным тоном. Потому что риск невыплаты внешнего долга резко возрастает. Их отношение меняется к Киргизии, потому что мы не можем эффективно использовать заимствованные средства. Долг — от международных финансовых структур. Это двусторонние долги. И основной долг перед Китаем. Мы в последние годы получили большие заимствования на двусторонней основе под 2−2,2% годовых. Это жесткие долги. По этим долгам мы не можем объявить себя банкротом. Эти долги должны быть выплачены, потому что они регулируются двусторонними ратифицированными парламентами соглашениями.

Некоторые депутаты утверждают: для того, чтобы зажить в Киргизии хорошо, нужно всем парламентариям отказаться от привилегий. Это новое решение экономической проблемы?

— Это популизм некоторых партий. Таким образом они хотят продемонстрировать выполнение заявленных требований в предвыборной программе, с которой они шли на выборы в парламент. Когда они говорят об отказе от привилегий, они подразумевают отказ от использования служебных машин и служебных квартир. Но если человек не богатый, из другого региона прошел в парламент, то как он может работать, отказавшись от квартиры в Бишкеке и от служебной машины. Что ему делать? Во всех нормальных странах семье парламентария предоставляются дом и машина или финансовая компенсация для съема жилья и аренды автомобиля. Не с этого надо начинать парламентскую работу. Нужно оптимизировать работу и реально сокращать расходы на содержание себя любимых разных ветвей власти. Речь, в частности, об институте президентства, о правительстве и уж потом парламент. Например, на институт президентства уходит около 2 млрд. сомов — содержание аппарата президента, управделами президента, все привилегии президента (санатории, резиденции, рыбные хозяйства, охотничьи угодья и т. п.). Для сравнения — парламент тратит около 800 млн. сомов. Если депутаты будут бездомными, страна лучше жить не станет. Поэтому, прежде, чем сокращать расходы парламента, нужно сократить расходы президента, правительства и уже после них — высшего законодательного органа.

Депутаты заседают более месяца, но пока не говорят о проблемах экономики?

— Об этом в парламенте речь не идет. Не говорят об этом и в правительстве. Сегодня в Киргизии сом девальвирован по отношению к доллару почти на 50%. Но наше правительство об этом молчит и никаких антикризисных мер не принимает.

Но ведь это было ожидаемо. Киргизия вступила в ЕАЭС и сом «подгоняли» под рубль…

— Да, на это есть две причины. Мы должны честно признать, что это влияние экономических проблем в России. Сокращение поступлений от мигрантов. Сокращение поступлений от международных финансовых структур, так как мы испортили отношения с западными донорами и западными странами. Есть и третья причина. Это отсутствие реальных структурных реформ. Как и в России. Если нет структурных реформ, то, как бы мы не защищались от девальвации национальной валюты, мы обречены, поскольку мы слишком зависимы и бедны.

Могли бы назвать плюсы и минусы от вступления Киргизии в ЕАЭС?

— Я пока не знаю о плюсах. Говорят, что началось свободное передвижение товаров. Но в реальности этого нет. Пока киргизская продукция сельского хозяйства свободно не передвигается по территории Казахстана и России. Наше мясо, из-за проблем фитосанитарного контроля, не экспортируется в страны ЕАЭС. Мигранты в России и в Казахстане, как утверждают они сами, тоже особых облегчений на себе не ощутили. Поэтому существенных изменений от ЕАЭС и ТС мы пока не чувствуем.

Есть ли явные минусы?

— По данным налоговой службы Кыргызстана, страна потеряла от доходной части бюджета после вступления в ЕАЭС и ТС около 1 млрд сомов. Другой минус — на грани закрытия оказался один из больших рынков Центральной Азии «Дордой». Еще один минус — швейная отрасль, которая активно и агрессивно входила на российский рынок до вступление в ТС, сегодня, по официальной информации, в 17 раз сократила поставки продукции в Россию.

У России новые проблемы с Турцией. Как себя в этом отношении чувствует Киргизия? Все-таки связи у Киргизии с Турцией достаточно серьезные, и призывы Москвы поддержать Россию в этом направлении, включая санкции, Бишкек вряд ли обрадовали. Как поступят власти Киргизии?

— Руководство Киргизии находится в ожидании. Они, как мне кажется, понимают, что скоро может начаться давление со стороны Москвы в плане определения четкой позиции в российско-турецком кризисе. И это не может не нервировать нашу власть — у нас на самом деле очень тесные и экономические, и культурные, и политические отношения с Турцией. Если Киргизия встанет на сторону Кремля, то тогда у нас могут возникнуть серьезные проблемы не только с Турцией, но с сообществом тюркских народов. Поэтому наша власть держит паузу, и хранит молчание по поводу российско-турецкого конфликта.

Насколько прочны киргизско-турецкие связи?

— Судите сами. Сегодня в Киргизии образовательную систему полностью заняло турецкое образование — детские сады, лицеи, высшие учебные заведения — повсюду турецкие программы. Сфера торговли почти полностью занята турецкими товарами, турецкими предпринимателями. Они очень активны. Основные технологические оборудования в Киргизию тоже поставляются из Турции. Поэтому, если мы будем четко высказывать свою позицию в поддержку России, то достаточно много потеряем. Для нас это действительно очень серьезная проблема. И что совсем уж плохо, если мы выскажемся в поддержку России, то, потеряв Турцию, вынужденно будем двигаться не столько в сторону России, сколько в сторону Китая. Это будет экономическая и инвестиционная победа Китая в Киргизии. Таковы геополитические реалии. Поэтому я не завидую в этом плане президенту Алмазбеку Атамбаеву — у него наиболее тяжелая, как мне кажется, ситуация в сравнении с положением, в котором находятся другие президенты стран ЕАЭС. У него достаточно хорошие отношения и с президентом РФ Владимиром Путиным, и с президентом Турции Реджепом Тайипом Эрдоганом, и с турецкой политической элитой. Я уверен, что Атамбаеву будет очень тяжело сделать выбор в пользу России. Я, конечно, не стану утверждать, что Турция более щедра, чем Россия, но они настолько серьезно поддерживали Киргизию в политическом и экономическом плане, что сегодня киргизские власти вряд ли открыто поддержат Кремль.

Некоторые СМИ пишут, что Киргизия может превратиться в площадку для подготовки боевиков ИГИЛ*?

— Это чересчур категоричное утверждение. Хотя проблема есть. В отличие от других стран ЦА, исламизация, религиозный экстремизм достаточно быстро расширяются в Киргизии. Исламизация происходит высокими темпами. На этом основании многие эксперты делают выводы, что именно киргизы присоединяются к ИГИЛу. Наверное, определенная логика, в этом присутствует.

Власти как-то пытаются повлиять на ситуацию?

— Власти, причем не только в Киргизии, но и на всем постсоветском пространстве, борются только силовыми методами. Мы никогда не применяем превентивные меры. Людей к радикальному исламу толкают экономические проблемы. А власть сегодня применяет только силовые и устрашающие контрмеры — закрываем, сажаем, пугаем. Но такой подход проблему религиозного экстремизма не решит.

А что с политической оппозицией Киргизии? Ее больше нет?

— Работаем над созданием общественного парламента, так как в нынешний парламент пришли 70−80% предпринимателей, а многие профессиональные политики остались за бортом. Поэтому мы хотим создать общественный альтернативный парламент и создать такую площадку, где можно будет апеллировать власти, правительству, парламенту.

*Террористическая организация, запрещена на территории РФ