Россия, Турция и сбитый Су-24: Западу удается успешно сталкивать внешних игроков

Уничтожение 24 ноября турецкими ВВС российского бомбардировщика Су-24 в небе над пограничной с Турцией сирийской провинцией Латакия — это третья по счету после взрыва российского пассажирского самолета над Синаем и подрыва линии энергопередач в Крым провокация с начала российской военной операции в Сирии. В истории даже менее значимые инциденты, чем сбитый российский бомбардировщик, часто приводили к масштабным вооруженным конфликтам. В нашем случае повод вполне конкретен и претензии более, чем серьезны. Интервенция России в Сирии создала угрозу свести на нет многолетние явные и тайные усилия Турции свергнуть режим Башара Асада в этой стране. Кроме того, президент США Барак Обама назвал инцидент с российским бомбардировщиком свидетельством «сохраняющейся проблемы» с ведением российской военной операции в Сирии. По мнению Вашингтона, Россия в Сирии воюет не там и не с теми.

Главный политический итог напряженного дня 24 ноября — это то, что Организация Североатлантического договора (НАТО), членом которой является Турция, выразила ей поддержку в связи с уничтожением российского бомбардировщика Су-24. Однако альянс призвал Анкару и Москву попытаться преодолеть возникший кризис.

НАТО приняло турецкую версию происшедшего. Турки заявляют, что российский самолет нарушил турецкое воздушное пространство. Но, если это случилось именно так (российский Генштаб и штурман российского бомбардировщика это категорически отрицают), то, по подсчетам британцев, с использованием того материала, который предъявили турки, российский самолет находился в турецком воздушном пространстве не более 11 секунд. Он не создавал угрозы для Турции. Факт, что он был поражен турецкой ракетой уже в пространстве неба над Сирией, признали даже американцы. Известно и место падения самолета. Скоротечность происшедшего свидетельствует скорее в пользу того, что российский самолет на маршруте заранее поджидали турецкие истребители. Обстоятельства дела позволяют заподозрить заранее подготовленную провокацию, а не спонтанные действия турецкого военного руководства. Тем более, что турецкий президент Реджеп Эрдоган заранее предупреждал, что он будет защищать суверенитет Турции от нарушений со стороны российских ВКС.

Кроме того, отметим то чрезвычайно важное обстоятельство, что инцидент с российским бомбардировщиком произошел как раз в тот самый день и за несколько часов до встречи президента США Барака Обамы с президентом Франции Франсуа Олландом, на которой они должны были обсуждать проблему формирования «большой коалиции» с участием России против ИГИЛ*. Падение российского бомбардировщика по ходу скорректировало тему разговора американского и французского президентов. Насколько результативно? Это покажет в четверг визит президента Франции в Москву.

А пока, атака Турцией российского самолета вызвала конфронтацию, которую заранее ждали. Так определил происшедшее британский Economist. «Турция преподала Путину урок?» — задается чисто риторическим вопросом британское BBC. В западных СМИ напомнили, что опасному инциденту над сирийско-турецкой границей предшествовала серия аналогичных нарушений воздушного пространства Турции и других стран НАТО со стороны российских военных самолетов. Таким образом, периодически поднимаемая с начала украинского кризиса тема «опасных маневров» российских военных самолетов вблизи границ стран ЕС и НАТО была вполне использована при обсуждении атаки турок на российский самолет. Масс-медиа заранее подготовили общественное мнение Запада к «пониманию» возникшей кризисной ситуации. «Если Путин будет играться с огнем, в конце концов он обожжется», — злорадно прокомментировали случившееся в британском издании Daily Telegraph.

В определении германских СМИ, Путин и Эрдоган — это «аутсайдеры на краю Европы». При этом Эрдоган — это «не в меру горячий парень». Поэтому инцидент с российским самолетом заранее списывают или на личные свойства президента Турции, или вообще на особенности турецкого национального характера. Турки — это «дикари» в глазах «цивилизованного мира». На следующий день Эрдоган для смягчения ситуации заявил, турецкие летчики атаковали, не зная с чьим самолетом они столкнулись. Если бы в Анкаре хотели смягчить тему, то именно так ее бы комментировали в день катастрофы. Этого не произошло.

Турецкое недовольство российской интервенцией в Сирии накапливалось в течение нескольких месяцев. Нужен был только повод для конфликта. При этом силы двух коалиций без согласования и с малой координацией ведут военные действия в Сирии. Местные на земле воюют друг с другом сразу в трехстороннем конфликте. Часто на местах в Сирии террор чинят неопознанные банды.

В британских СМИ так расписали первую российскую официальную реакцию на инцидент с российским бомбардировщиком: «Владимир Путин не стеснялся в выражениях»; «Путин кипятился»; «Путин зловеще предупреждал». Однако в западных СМИ тут же признали, что, несмотря на видимый гнев Путина, прямой российский военный ответ Турции маловероятен. В них заранее выразили уверенность, что вряд ли дело дойдет до прямой конфронтации России с Турцией или до жестких экономических санкций. Признается, что у России остаются лишь возможности асимметричного ответа: свертывание совместных энергетических проектов, прекращение выездного туризма, поддержка курдов и «особое внимание» к сирийским повстанцам в провинции Латакия, связанным с Турцией. В западных СМИ признается, что целью большинства членов НАТО станет не развитие конфликта, а его деэскалация. На следующий день в выступлении в бундестаге канцлер Германии Ангела Меркель признала, что инцидент со сбитым турецкими ВВС российским бомбардировщиком «еще больше усугубил ситуацию в Сирии». Меркель сообщила, что накануне общалась по телефону с премьер-министром Турции и попросила его сделать все для деэскалации ситуации.

Можно констатировать, случившееся — это первый крупный инцидент между внешними силами, прямо участвующими в интервенции в Сирии. Однако самое неприятное в этом инциденте для нас то, что в нем столкнулись две чуждые Западу евразийские империи — Турция и Россия. Западу опять удается успешно сталкивать внешних по отношению к нему игроков.

Сам инцидент сам по себе не достаточен, чтобы спровоцировать вооруженный конфликт между Турцией и Россией, но он продемонстрировал главную опасность конфликта в Сирии — столкновение интересов местных региональных держав. К этим потенциально конфликтным региональным державам на Западе относят: Турцию, Россию, Иран, Саудовскую Аравию и Израиль. Турция и Россия по-разному смотрят на «Исламское государство»* (террористическая организация, запрещенная в России — EADaily), на «умеренную оппозицию», на режим Асада. По-разному они представляют себе и будущее Сирии и Курдистана.

Премьер-министр России Дмитрий Медведев заявил, что ущерб российско-турецким отношениям будет трудно восполнить. «Его прямым следствием может стать отказ от целого ряда важных совместных проектов и потеря турецкими компаниями своих позиций на российском рынке». По словам премьера, опасное обострение отношений между Россией и НАТО не может быть оправдано никакими интересами, включая защиту государственных границ. Взаимная торговля на сумму свыше $ 30 млрд в год, более $ 2 млрд взаимных накопленных инвестиций, 4,6% турецких товаров в общем российском импорте, финансируемый исключительно из российских кредитов атомный проект Турции — все это не перевесило геополитические установки Турции. Турция в перспективе даже назначалась в России на роль кандидата на вхождение в Евразийский экономический союз (ЕАЭС). Наивность подобных ожиданий сейчас очевидна.

Кризис продемонстрировал, что уровень возможностей России военно-политически воздействовать на Турцию из-за ее членства в НАТО ниже, чем в случае с Украиной. Более того, из-за контроля над Проливами Турция может прямо влиять на возможности российской военной группировки в Сирии. В случае перекрытия Проливов Турцией у России останется лишь более протяженная линия морских коммуникаций вокруг Европы через Гибралтар. Впрочем, проливы — Гибралтар контролируется британцами, а Зунд — немцами. Что касается возможностей воздействия через торгово-экономическую политику, то, как кажется, он примерно тот же, что и в случае с Украиной. В частности, Россия не будет поднимать вопрос о главном — о блокировании энергетических поставок в Турцию. Первый стихийный ответ России — запрет импорта турецкой курятины «с листериями» выглядел более, чем неуместным серьезности инцидента с Су-24.

Что касается возможного ограничения российского туризма в Турцию, то ситуация демонстрирует следующее: избранный формат гибридной войны, на фоне которой осуществляется обычный туризм и массовый сугубо потребительский вывоз капитала, демонстрирует лишь отсутствие в России государственной и общественной мобилизации, более соответствующей опасности текущего момента для страны, чем нынешняя общая расслабленность и плохо скрытое внутреннее недовольство.

Для нас очевидно, что в свете острого конфликта США и ЕС с Россией из-за Украины, Турция предпочла геополитику текущим выгодам экономики и избрала твердую антироссийскую позицию. Произошло ровным счетом то же самое, что случилось с российскими надеждами на Германию. Перспектива будущего поражения и расчленения России откроет для Турции возможности регионального роста и гегемонии в направление Кавказа, Крыма и Кубани, т. е. на территории, находившиеся в прошлом под контролем Османской империи.

Сирия стала частным и дополнительным геополитическим раздражителем. С одной стороны, Турция смотрит на нее, как на свою бывшую имперскую территорию. С другой, Турции не нравится союз России по Сирии с Ираном — историческим соперником Турции в Закавказье и на Ближнем Востоке. И, наконец, чисто из-за истории и геополитики Турция, помня проблему Проливов, не может смириться с перспективой военного закрепления России в Восточном Средиземноморье. Здесь важны не текущие возможности России, а чисто воспринимаемая Турцией потенциальная угроза.

Кроме того, в Турции сейчас полагают, что после двух лет конфликта вокруг Украины возможности национального силового инструментария России, в том числе, экономические, дипломатические и информационные возможности, довольно слабы и, скорее всего, еще больше ослабляются от неявного противостояния с Западом в Сирии.

Сирийская операция России понимается преимущественно, как попытка вывести себя из политической изоляции и вернуться к отношению с Западом посредством «гамбита», т. е. нахождения области взаимного интереса, в которой Россия может быть полезна и сможет сотрудничать с Западом, прежде всего с США. Турция взяла на себя роль разрушителя подобных планов России.

«Новой нормальности» в отношениях с США, как продемонстрировали последние провокации, не будет, поскольку России не могут простить в Вашингтоне ее действий на Украине. Кроме того, в ситуации с Украиной Россия продемонстрировала, в том числе, Турции, что как держава она еще слишком слаба, чтобы заставить США искать компромисса с ней. Посредством Минских соглашений Россия попыталась достичь взаимопонимания с Германией, но из этого пока ничего не получилось. Кроме того, в США и ЕС видят, а в Турции хорошо знают, что при созданной в России компрадорской и периферийной системе усилия по проведению импортозамещения не увенчиваются успехом. Общая экономическая конъюнктура на мировом рынке тоже не в пользу России.

Сейчас падение российского самолета, похоже, разрушает шанс на создание «большой коалиции». В российских околодипломатических кругах в Москве существовало твердое представление, что после кризиса на Украине Россия может нормализовать отношения с США, поскольку она может оказаться полезной в урегулировании разных глобальных кризисов. Российская интервенция в Сирии имела военно-политическую составляющую в виде подобного далеко идущего расчета. Цель — разменять российское активное участие в подавлении исламского терроризма и экстремизма на Ближнем Востоке на замораживание конфликта на Украине и за де-факто признание присоединение Крыма к России. Отмеченная череда провокаций после начала военной операции России в Сирии, включая последнюю с российским самолетом, означает, что сделка пока не принята США. Запад не сделал выбор между эскалацией конфликта с Россией из-за Украины и деэскалацией этого конфликта в связи с проблемами на Ближнем Востоке в ущерб Украине. В свете нынешней перспективы российская операция в Сирии должна или увенчаться военным успехом со стабилизацией контролируемых режимом Асада территорий, или ситуация для России зайдет в тупик по аналогии с Минским процессом. На достижение какого-то результата у России остается не много времени — не более полугода. Если у России не получается в Сирии, то сейчас на Западе ожидают, что она может предложить «свои услуги» США еще в одном месте — предположительно в Афганистане.

Что касается конкретно интересов Турции, то, с одной стороны, инцидент с российским бомбардировщиком — это турецкое предупреждение России, что ее участие в сирийском конфликте на стороне президента Асада не желательно. С другой стороны, это тест на возможную реакцию России для последующего передвижения в горячую область все новых и новых «красных линий». Проверкой, что можно делать, а что нельзя.

На следующий день после инцидента президент Эрдоган заявил, что в Латакии сил ИГ* нет и российская авиация бомбит районы, населенные туркоманами. В западных СМИ обратили внимание на вызов 20 ноября в турецкий МИД российского посла для объяснений по поводу бомбежек российской авиацией деревень, населенных сирийскими турками (туркоманами). На следующий день после крушения российского самолета стало проясняться участие турецкого парамилитарного отряда в убийстве российского пилота сбитого бомбардировщика. Оказалось, что Турция в этом районе Сирии проводит свою скрытую военную интервенцию. Вполне вероятно, что инцидент с российским самолетом является проверкой, испытанием реакции России на возможность прямой военной интервенции турецких сухопутных войск в Сирию для создания собственно турецкой зоны при разделе этой страны.

Аналитическая редакция EADaily

*Террористическая организация, запрещена на территории РФ