Беженцы в Европе: шахиды или гастарбайтеры?

Кризис с беженцами в Европе спровоцировал примечательную дискуссию в России. При этом мнения распределяются от традиционных предсказаний конца Старого Света под натиском иммигрантов до полного отрицания угроз. Рассмотрим ситуацию внимательнее.

Итак, либеральные СМИ демонстрируют абсолютное хладнокровие; большинство «белых господ» из жёлтой прессы вполне сошлось в пещерной ненависти к «чуркам». «Европа на глазах теряет свою историческую идентичность… В открытые Старым Светом шлюзы устремились потоки алчных халявщиков, немедленно требующих для себя разных благ и совсем не стремящихся уважать радушных хозяев. Их логика проста: раз позвали — так подайте все, что хотим, а сами подвиньтесь…

Почему это терпят европейцы, понять трудно. Надеются получить в лице мигрантов дешевую рабочую силу? Так те и не собираются работать". Подобным творчеством переполнен рунет, однако следует учитывать, что фактическое положение дел весьма сильно расходится с общепринятыми штампами.

Факт 1. Алармистские представления об «исламизации Европы» в большинстве случаев радикально преувеличены, а в отношении Германии они преувеличены невероятно.

Население страны 80,78 млн. Численность пресловутых турок в Германии порядка 3 млн., т. е. менее 4% населения, при этом с 2006-го наблюдается их отток из страны. Численность курдов оценивается в диапазоне от 500 до 800 тыс. (т.е. максимум 1%). Всё остальные неевропейские меньшинства присутствуют в следовых количествах. При этом численность верующих мусульман в населении составляет 2,5%; в Европе секуляризация во втором-третьем поколении скорее правило, чем исключение.

Факт. 2. До 40% «беженцев» в действительности выходцы с Балкан — иными словами, за фасадом потенциального шахида очень часто скрывается банальный албанский гастарбайтер. При этом именно они формируют специфической облик мигранта нынешней волны — преимущественно молодой мужчина с айфоном, хамящий волонтёрам. Среди собственно сирийских беженцев, составляющих лишь 20% потока, нормальное половозрастное распределение — желающих оставлять семьи в весьма небезопасных лагерях беженцев немного.

Факт 3. Значительная часть «настоящих» беженцев — это, по очевидным причинам, маргинальные для суннитского арабского большинства группы; христиане (10% довоенного населения Сирии), курды (9%) и различные шиитские «сектанты» (16%), включая алавитов. В последнем случае речь идёт о крайне специфических мусульманах, празднующих Рождество, читающих на своих богослужениях Евангелие, пьющих вино и весьма хладнокровно относящихся к классической исламской обрядности.

В итоге этот контингент создаёт не риск терроризма, а диаметрально противоположные проблемы: те же курды в Германии весьма активно требуют от властей усилить борьбу с ИГИЛ* и доходят за стычек с его сторонниками, включая чеченских эмигрантов.

Факт 4. Представления о райской жизни на германское пособие беженца или/и огромных расходах на них, мягко говоря, не соответствуют действительности. Расходы правительства на одного беженца составляют 11−13 тыс. евро в год. Легко посчитать, что даже миллионный поток будет стоить германскому бюджету десяток миллиардов. Это достаточно много, но стоит учитывать, что бюджет Германии превышает 1 трлн.

При этом, вопреки мифу, германское правительство весьма… экономно в отношении претендентов на местную «социалку». Так, пособие было поднято до 336 евро в месяц только в 2012-м (при этом ранее оно не пересматривалось с 1993-го), при этом из данной суммы оплачивается общежитие, а наличные весьма часто заменяются талонами. Подобное существование не являлось пределом мечтаний даже в довоенной Сирии, тем более не является оно таковым для выходцев с Балкан и т. д.

Факт 5. Чудовищный призрак «типичного» иммигранта, сидящего на пособии, будоражащий умы отечественных «интеллектуалов», мягко говоря, не соответствует действительности. Безработица среди иммигрантов стабильно примерно вдвое выше, чем среди коренного населения (в Германии порядка 10%), однако, как нетрудно заметить, из этого следуют, что подавляющее большинство работает.

Факт 6. Любителям стенать о «несчастных немцах» следовало бы знать, какова предыстория нынешнего апофеоза толерантности. Немцы уже пережили собственную эпоху мигрантофобии с предельно жёстким законодательством в отношении гастарбайтеров и кровавой «охотой на турок» (серийные убийства в мечетях, сожжение заживо целых семей и т. д. и т. п.). Её единственным «положительным» следствием стала выраженная изоляция турецкой общины. Иными словами, в отличие от выходцев из бывшего советского блока, очень часто привыкших к стерильной монокультурной среде, у немцев уже есть опыт взаимодействия с потоком мигрантов — вместе с внушительным опытом собственных ошибок.

Таким образом, отечественные страхи по поводу иммигрантской угрозы чудовищно раздуты — сами немцы относятся к ней намного более спокойно и рационально.

При этом германская демография практически не оставляет им выбора. Население стареет, Германия потеряет порядка 8 млн. трудоспособного населения уже к 2030-му. Иными словами, страна практически единовременно лишится почти пятой части рабочей силы. При этом безработица в ядре Евросоюза составляет 5,1%, и свести её к абсолютному нулю в рыночной экономике невозможно чисто технически. Неполная занятость достигает 17%, однако она в очень значительной степени связана не с невозможностью, а с нежеланием работать на полную ставку — в итоге можно наблюдать примечательную ситуацию, когда количество «не полностью занятых» возрастает по мере… улучшения экономической ситуации. В любом случае это именно занятость, а не её полное отсутствие.

Это означает, что у Германии нет возможности избежать резкого снижения трудовых ресурсов даже теоретически. На практике не удастся использовать даже «имеющиеся» резервы.

Та же ситуация характерна для весьма длинного ряда стран. ЕС в целом неизбежно испытает крайне масштабное сокращение численности рабочей силы и увеличения социальной нагрузки.

При этом то, что происходит с экономикой, попавшей в подобную демографическую ловушку, прекрасно известно на примере Японии. Перед началом демографического кризиса страна в теории обладала весьма внушительными резервами рабочей силы (низкая производительность труда и избыточная занятость в сфере услуг, низкая женская занятость) и самыми радужными (и, на первый взгляд, весьма обоснованными) надеждами на автоматизацию производства. Результат получился более чем впечатляющим.

Весь период, начиная с 1991-го — это «потерянные десятилетия», когда крайне медленный рост сменялся частыми рецессиями. К началу этого года список японских достижений выглядел как «пять рецессий за десять лет», и весьма вероятно, что сейчас страна сползает в очередную, несмотря на то, что экономику заливают деньгами с экстремизмом, на фоне которого политика ФРС США выглядит образцом сдержанности. Госдолг Японии на конец 2014-го составлял 8,654 трлн. долл., или 230% ВВП (США — 109,9%) и продолжал расти (прогноз на 2016 год — 247%).

При этом на фоне перманентного спада численности рабочей силы японская безработица (традиционно крайне низкая) имеет устойчивую склонность… к росту, а количество промышленных роботов (в первой половине «нулевых» превышавшее их общую численность во всём остальном мире)… снижается вопреки всем общемировым тенденциям.

Иными словами, пока в России грезят неминуемым крахом Америки, реальная угроза для мировой экономики находится восточнее. Именно Япония способна удивить непредсказуемым, быстрым и глубоким обвалом, при этом на юго-западе от нас находится пример того, насколько легко реализуются в странах с сильнейшими диспропорциями в экономике самые невероятные, на первый взгляд, сценарии.

Вернёмся в Европу. По очевидным причинам желающих попасть в японский клинч среди европейской элиты нет, при этом «импорт» рабочей силы действительно решает проблему. .

В то же время, перераспределение рабочей силы внутри Евросоюза имеет очевидные издержки. Отток рабочей силы из периферийных стран Еврозоны очевидным образом усугубляет их проблемы. Её дальнейшее массированное перемещение чревато клонированием греческого кризиса с попутной утратой того, ради чего в Берлине и Париже создавали Евросоюз в его нынешнем виде — рынков.

Иными словами, массивный импорт рабочей силы из-за пределов ЕС необходим, но несёт очевидные и ощутимые для избирателя последствия, особенно на фоне экономической стагнации. Повсеместный рост влияния ультраправых является почти повсеместной тенденцией. В этом смысле нынешний кризис, несмотря на сиюминутные проблемы, в известном смысле выгоден Берлину и Брюсселю — позволяя «легализовать» необходимый миграционный приток.

Евгений Пожидаев, редактор экономической редакции EADaily

*Террористическая организация, запрещена на территории РФ