Латвия: языковые баталии

Когда Прибалтика в начале 90-х сменила геополитическую ориентацию, новые хозяева этой территории постарались сделать все возможное (хоть и не без ошибок), чтобы она никогда больше снова не отошла России. Основой любой цивилизационной идентификации является, как известно, язык общения. Поэтому, в Латвии, Литве и Эстонии постарались поставить русский вне закона, превратить его, фактически, в «инопланетный язык». Но вот ведь какой парадокс: невзирая на все гонения, «наречие оккупантов» в Прибалтике продолжает процветать и даже завоевывает все новые позиции.

«Говорите на латышском языке!»

Поскольку особенно свирепо русский искореняли в Латвии (и это неудивительно, ведь из всех прибалтийских государств именно здесь проживает самая крупная русскоязычная община), уместно было бы рассмотреть ситуацию именно на ее примере.

Русский в Латвии является родным примерно для 35% населения — да и большинство латышей, особенно старшего возраста, владеют им вполне сносно. Однако, для официального устройства на любую работу, хоть директором, хоть дворником — не только в госсекторе, но и в частном! — представителю «нетитульного населения» необходимо обладать специальным удостоверением, подтверждающим знание «государственного языка». Данные удостоверения-«аплиецибы» бывают трех степеней (А, B и C) и выдаются по результатам экзаменов. Если хочешь занимать высокую должность, то ты обязан иметь «аплиецибу» степени С, подтверждающую владение языком на высоком уровне. Однако, даже если такое удостоверение у тебя есть, полного спокойствия ощущать ты не можешь. Тебя в любой момент могут вызвать в Центр госязыка на проверку (раньше инспектора практиковали выезд на рабочие места) — скажем, по доносу какого-нибудь «доброжелателя». Такая практика очень распространена, доносы стекаются в ЦГЯ в большом количестве. Если окажется, что латышский ты подзабыл, то тебе могут влепить штраф до 250 евро. Если, спустя время, выяснится, что ты свой государственный язык не усовершенствовал, то можешь лишиться места. Вышвырнуть с работы в Сейме или региональном муниципалитете способны даже депутата, хотя его избирает народ, а не языковые инспектора. Обитателям других стран такое может показаться дурным анекдотом, но в Латвии это практика жизни. Более половины всех своих штрафов ЦГА применяет за «неупотребление государственного языка в объеме, нужном для выполнения профессиональных обязанностей», а остальные — за реализацию товаров без маркировки на латышском языке или за отсутствие перевода инструкции к товару, за вывески и объявления, не переведенные на госязык.

Естественно, всевластие языковых инспекторов раскрыло перед ними большие коррупционные возможности — люди, зачастую, готовы как угодно умасливать этих церберов, чтобы те оставили их в покое и выписали «правильную» бумажонку. Однако, в целом, большинство русских латышский язык выучили — особенно молодежь. Это дает им, как мы увидим ниже, существенные преимущества перед латышскими сверстниками.

В борьбе за утверждение первенства латышского периодически доходит до смешного — причем, рьяные «языковые инквизиторы» периодически «теряют берега» и начинают бороться не только с русским, но даже и с языком господ-англосаксов! Не так давно в Латвии буквально ухахатывались со скандала, затеянного Центром госязыка. Госпредприятие Pasažieru vilciens («Пассажирский состав») решило указать на станциях в Сигулде и Юрмале пять слов на английском языке для удобства иностранных туристов: отправление (Departure), маршрут (Route), путь (Platform), номер поезда (Number), прибытие (Аrrival). А на Центральном вокзале в Риге есть информационный центр, где данные на табло о движении поездов, помимо латышского, также указывались и на зарубежных языках. Сотрудников ЦГЯ этот факт привел в нездоровое возбуждение: они потребовали убрать английские слова. Взамен предлагалось указывать номер телефона, куда могут обращаться иностранные туристы за информацией. Второй вариант — листовка, но размещать ее на станциях также нельзя. Такой материал, дескать, может быть только у кассиров и выдавать его можно по требованию туристов. С идиотизма происходящего хохотали даже сами латыши, правда то был смех сквозь слезы…

Прошлым летом Центр госязыка возбудил дело об административном нарушении — из-за неиспользования знака долготы в надписи RĪGA из массивных бетонных букв на въезде в столицу. Вместо этого знака над буквой i прикрепили сердечко бело-голубого цвета. В ответ на претензии в Рижской Думе заявили, что знаком долготы служит нижняя часть бело-голубого сердца — однако, в ЦГЯ с этим не согласились. На портале par-rīgu.lv начался сбор подписей за то, чтобы надписи RĪGA на въезде в столицу «был придан первоначальный вид». Как сообщил данный сайт, эта инициатива «принадлежит патриотам столицы, которые считают, что сердце, вместо знака долготы над буквой i, является лишним аксессуаром».

По этому поводу градоначальник Нил Ушаков оправдывался в прессе: «Начнем с того, что синий и белый — это исторические цвета рижского флага, а флаг Риги в его нынешнем виде был утвержден еще во времена Карлиса Улманиса. Знак долготы над буквой i в мае был заменен сине-белым сердечком, это был маркетинговый ход, и этот ход себя полностью оправдал. Сердечко привлекло внимание многих рижан и гостей Риги, и сейчас в Рижской Думе открыта выставка лучших фотографий — тысячи людей с радостью делали свои снимки на фоне знака Rīga с сердечком. Увидеть в этом сердечке угрозу русификации — это, извините, уже чересчур. Как говорили в одном популярном фильме, шиза косит наши ряды…» Однако, в итоге, «патриоты» добились своего: крамольное «сердечко» убрали, а взамен его вновь водрузили знак долготы.

В начале этого года Центр госязыка обратился с призывом разговаривать на рабочих местах только на латышском — русские жители страны, в большинстве своем, покрутили пальцем у виска и забыли это нелепое требование. А недавно инспектора вновь «отожгли»: они «докопались» до открывшегося в здании Национальной библиотеки в Риге ресторана Kleever (игра слов: clever по английский «умный», «сообразительный», а здание библиотеки находится в районе Кливерсала), из-за «нелатышского» названия. Возмутились и некоторые представители интеллигенции. Поэтесса Мара Залите сказала, что библиотека должна «высказать большое уважение к латышскому языку, а не использовать какие-то названия из какого-то полуязыка». Плохо отозвался о ресторане и директор Национальной оперы Зигмарс Лиепиньш. В результате, было решено заменить Kleever на более понятное латышам Klīver. «Страна, в которой 1 апреля государственный праздник — и длится он круглый год!» — веселятся по этому поводу интернет-комментаторы.

Отдельная песня: употребление русского языка президентами Латвии. Еще Гунтис Ульманис, правивший в 90-х, не чурался публично говорить на вражеской «мове». Сменившая его канадка Вайра Вике-Фрейберга русского не знала вообще — она пообещала исправить этот недочет, но слова своего не сдержала. Врач-ортопед Валдис Затлерс, как только стал в 2007-м президентом, от русского языка демонстративно отказался, но когда он покинул пост, то вновь на нем заговорил. Андрис Берзиньш иногда употреблял русский — в неофициальных беседах. Возглавивший государство в этом месяце Раймонд Вейонис (его мать родом из Пскова) публично заявил, что готов общаться с русской прессой на ее родном языке. На президента тут же посыпался град обвинений в «пренебрежении национальными ценностями». Посмотри, насколько у него теперь хватит силы воли, чтобы не прогнуться под этим давлением…

Нас бьют, а мы крепчаем!

Вводя драконовские меры против русского, их инициаторы рассчитывали, что «нетитульники» либо повыезжают из республики, либо быстро ассимилируются. Однако, получилось ровно наоборот. На нынешнем этапе сфера услуг составляет львиную часть экономического сектора Латвии. Для работы в данном секторе знание русского жизненно необходимо. Несколько лет назад депутаты Сейма от латышских партий озаботились статистическими данными, согласно коим в крупнейших городах республики наблюдается абсолютная самодостаточность русского языка — особенно в частном бизнесе. Неудивительно: хотя в этих городах проживает не менее половины населения, но лишь 40% из них является латышами (нельзя забывать и о многочисленных туристах, приезжающих из Российской Федерации). Так что, работодатели стремятся устраивать у себя русскоязычных — поскольку основная часть их клиентов и деловых партнеров также говорят по-русски. В этой ситуации большинство из тех латышей, кто не знает русского языка, оказываются неконкурентоспособными на рынке труда. Они не могут устроиться не только во многие частные фирмы, но даже и в госучреждения — если среди их клиентов преобладают те, кто говорит только на русском.

Лидер ультранационалистического объединения VL-ТБ\ДННЛ Райвис Дзинтарс сетует: «Если молодому человеку посчастливилось вырасти в Цесисе, Руиене, Кулдиге, Талси, Смилтене или другом латышском городе, где знание русского языка не является само собой разумеющейся необходимостью, то сегодняшняя безработица может оказаться для него роковым обстоятельством. Ему придется покинуть родную землю и отправиться в современную ссылку в Ирландию, Великобританию или другую страну… Было бы понятно, если бы уехать были вынуждены те, кто не знает государственного языка, но происходит наоборот». Действительно, юные выпускники латышских школ и даже вузов постоянно жалуются в социальных сетях, что не могут найти в Риге, Даугавпилсе и некоторых других городах хорошую работу — поскольку не владеют русским.

Русскоязычная пресса не без удовольствия цитирует подобные жалобы: «Количества рабочих мест, где не требуют хорошего знания русского, недостаточно для выпускников латышских школ». Отмечается, что, в силу иронии судьбы, рассуждая об уровне владения русским языком, латыши пользуются теми же категориями, которые государство ввело для «нетитульников», чтобы определить их уровень владения латышским: А, B и C. Причем, как оказывается, некоторые молодые представители титульного населения не знают русского даже на самую низкую категорию — A. Их растили с твердым убеждением в том, что «язык оккупационной армии» в жизни им не понадобится. Однако, на деле получается ровно наоборот: юное поколение латышей оказалось в роли «наверстывающих» — многие стремятся поскорее выучить русский. Причем, учат даже там, где, казалось бы, сфера «вражеского языка» давно кончается — в эмигрантских колониях в Англии и Ирландии.

Знакомая журналистка, переселившаяся в Ирландию много лет назад, поведала автору этих строк, что основным языком общения для мигрировавших латышей, литовцев и эстонцев является именно оно, ненавистное «оккупантское» наречие. «Как правило, русский знают, пусть зачастую и худо-бедно, все приезжие прибалты старше двадцати пяти — и поэтому он естественным образом стал главным языком общения между ними. Собственный родной язык латыши используют исключительно в беседах с представителями своего же этноса. Отдельные принципиальные латыши в беседах с не знающими их языка русскими используют только английский. Однако, много и противоположных примеров: скажем, одна моя знакомая юная латышка, изначально не знавшая русского, приехав сюда, в Ирландию, его освоила — дабы общаться с бойфрендом из России и его друзьями», — рассказала эта женщина.

Четыре года назад комиссия Cейма по образованию и науке заслушала доклад директора Агентства латышского языка профессора Яниса Валдманиса и его помощников, подготовивших книгу «2004−2010. Языковая ситуация в Латвии». Несмотря на прошедшее с тех пор время, собранные ими данные вполне актуальны и сейчас. Согласно озвученным Валдманисом данным, 94% русскоязычной молодежи (18−25 лет) владеют русским на уровне «хорошо» или «средне». Но лишь 82% их латышских сверстников знают русский на тех же уровнях. Как негативный, профессор оценил факт, что в области госуправления в 12% случаев латышский все еще используется «чаще» — а не «только». В торговле же только латышский применяется респондентами соцопросов агентства лишь в 48% случаев. Что касается русскоязычных, то они в сфере частного предпринимательства лишь в 12% случаев говорят «только» по-латышски — хотя в абсолютном большинстве своем согласны, что госязык знать полезно. Еще одна любопытная цифра: если в 1990 году было издано 13 миллионов книг и брошюр на латышском языке, то в 2010-м — только 3,1 миллиона. Словом, несмотря на все суровые условия, в которые его поставили, русский язык нормально конкурирует и даже кое-где теснит латышский. Более того, владеющие несколькими языками русские весьма часто оказываются успешнее своих моноязычных латышских соседей.

Латвийский парламент решил разрубить сей гордиев узел одним ударом. Несколько лет назад правящие партии подготовили поправки к Закону о труде, согласно которым работодателям нужно запретить требовать от кандидатов на трудоустройство знание конкретного иностранного языка, если использование этого языка не входит в трудовые обязанности. В аннотации к законопроекту его авторы прямо указали, что поправки разработаны, дабы ограничить «лингвистическую дискриминацию» жителей, не знающих русского. Однако, бизнесмены, в большинстве своем, над этими предложениями просто посмеялись. Дескать, если ты не хочешь взять на работу человека, то можешь придумать для этого тысячу и одну причину — а он даже не будет знать истинной.

Русский «давят» и в школах. В 2004 году государство вообще намеревалось перевести русские школы полностью на латышский. Но ученики и их родители так мощно встали за свои права, что государство несколько сдало назад и утвердило систему «половинка-наполовинку». Недавно разговоры об изгнании русского из средних учебных заведений (госвузы полностью перешли на латышский уже давно) возобновились — но власть трусит предпринять окончательные шаги в этом направлении. Зато теперь нередки рассуждения, что латышский надо насаждать уже с детских садиков… Правящие все еще надеются «отформатировать» сознание русской общины в русле своей идеологии — если не у взрослых, так хоть у представителей подрастающих поколений. С другой стороны, даже некоторые из специалистов, обслуживающих господствующую идеологическую систему, косвенно свидетельствуют, что подобное «форматирование» вряд ли очень эффективно. Например, представители проверяющих инстанций жалуются, что внешнему наблюдателю совершенно невозможно узнать, чему на самом деле обучают на уроках истории в русскоязычных школах. Мол, как только туда приходят сотрудники контролирующих организаций, урок тут же «превращается в представление». История там преподается «по практике Брежнева»: школьники научились отвечать на вопросы «так, как нужно» — в то время, как их понимание истории совершенно отличается от «официальной версии».

Вообще, новое поколение русских учится «маскироваться» и жить по принципу двоемыслия. Как правило, эти люди уже хорошо владеют государственным языком и не особо восприимчивы к пропаганде — пропуская ее мимо ушей, но, при необходимости, воспроизводя все ее штампы. В душе же они нередко относятся к государству проживания неприязненно или сугубо практично — зачастую рассматривая его всего лишь как «стартовую площадку» перед отъездом в более успешные страны. Естественно, что при таком отношении каким-то патриотизмом и не пахнет. Да и перебравшись в другие страны, бывшие «нетитульные» латвийцы вряд ли начнут проявлять интерес к латышским традициям и культуре — какие бы программы не придумывало для этого государство. Таким образом, для того, чтобы по настоящему сделать из молодых русских совершенно лояльных по отношению к Латвии людей, необходимо нечто большее, чем дополнительные языковые курсы, теле- и радиопрограммы.

«Недолатыши» или «еврорусские»?

Переменить отношение к русскому языку заставил украинский кризис, спровоцировавший резкое обострение отношений между Россией и НАТО. Как известно, современные войны ведутся в трех плоскостях: информационной, экономической, и лишь на последнем этапе в ход вступает оружие. И если применение огнестрельного оружия в современном конфликте пока локализовано пределами Донбасса, то баталии за содержимое мозгов уже давно бушуют во всю мощь. При этом, вдруг обнаружилось, что Россия в информационной битве на территории Прибалтики имеет хорошие позиции. Местные русскоязычные с удовольствием смотрят российское телевидение, да и многие латыши тоже — что усугубляется откровенной убогостью продукта, предлагаемого местными телерадиовещательными компаниями. Дошло до того, что спикер Сейма Латвии, одно из первых лиц в государстве, Солвита Аболтиня откровенно призналась, что редко включает латышские телепередачи!

Подобное положение дел уже много лет служит предметом озабоченности местной правящей элиты. Но лишь с начала 2014 года, особенно после того, как Крым откололся от захваченного хунтой Киева, власти Прибалтики встревожились по-настоящему. Страх того, что Латгалия и Иду-Вирумаа последуют примеру крымчан, обусловил судорожные попытки обуздать «российскую пропаганду». Это выразилось в запретительных мерах: например, «Россию-РТР» стали отключать от кабельных сетей под предлогом борьбы с «разжиганием ненависти». Однако подобными действиями проблему не решишь, особенно в наш век интернета и спутникового вещания. Нужно предложить потребителю какой-то равноценный продукт, способный удержать его в кресле без необходимости переключать кнопки на пульте. Пришлось начать думать о том, чтобы хоть на минимальном уровне задобрить презираемых ранее «некоренных». Власти Эстонии, Латвии и Литвы уже более года обсуждают планы создания общего для республик Прибалтики русскоязычного канала, который станет освещать события под «правильным» углом.

Данные предложения встретили ожесточенное сопротивление «нациков», не без основания рассудивших, что появление такого телеканала дезавуирует всю предыдущую языковую ассимиляционную политику, проводившуюся в регионе. И в самом деле, появление русского канала, вне зависимости от его содержания, можно было бы воспринимать в качестве серьезной победы. Получается, что власти сами вкладывают деньги для объединения разорванного русского пространства Литвы, Латвии и Эстонии. Власти как бы незримо признают, что существующие структуры пропагандистской обработки русских жителей не годятся, так как они являются избыточно коллаборационистскими, и прямой официоз не работает. Чтобы создать СМИ, способное завоевать доверие, нужно, чтобы оно хоть как-то претендовало на объективность — иначе, представители прибалтийских нацменьшинств этот новый канал смотреть не станут. И чтобы привлечь их внимание, необходимо так организовать вещание, чтобы оно велось с учетом национальных особенностей менталитета русских. Что это значит? Что предлагается формальное разделение информационного пространства внутри Прибалтики на нерусское и русское. Это произойдет за государственные деньги и станет частью госполитики, в которой на уровне высшей бюрократии признаётся существование двух информационных «полян» внутри страны.

Но ведь раньше всегда провозглашалось концептуально совершенно обратное — поглощение русского инфополя через безграничное господство латышского языка и вынужденного перехода русскоязычных в эту среду! Конечно, новая агитпроповская структура будет иметь двусмысленный характер: фактически признавая существование русских на государственном уровне, она станет содействовать усилиям по их нейтрализации. Но в любом случае, если этот канал будет создан, русские Прибалтики только выиграют — поскольку вынудят бюрократию реагировать на их существование на организационном и финансовом уровне. И в этом плане то, какой окажется политика канала, не имеет существенного значения. В любом случае, деньги будут потрачены с минимальным эффектом. Но при этом оказывается, что очень важную позицию властям придется уступить: де-факто, они уже предлагают не ассимиляцию в латышей, литовцев или эстонцев, а перековку в правильных «еврорусских». Кстати, с точки зрения беспристрастного наблюдателя, для властей это оказалось бы наиболее приемлемой стратегией — причем, воплощать ее надо было начинать не сейчас, а еще двадцать пять лет назад.

Однако, есть немалая вероятность, что «нацики» сумеют отстоять свою линию: никакого русского телеканала не появится, а «нетитульников» продолжат тупо «прессовать». Но таким образом власти Прибалтики отнюдь не ликвидируют опасность в виде порохового погреба, на котором они сидят. Напротив, они лишь подбросят туда еще несколько мешков с взрывчаткой…

Вячеслав Самойлов — обозреватель EADaily в Прибалтийском регионе.