Греческий дефолт: Евросоюз и агорафобия

Итак, в Греции де-факто — дефолт. Предыстория кризиса вполне типична для страны, интегрированной в единый экономический блок с гораздо более сильными экономиками, при этом в её случае к невидимой руке рынка прилагалась вполне осязаемая рука брюссельского регулятора.

Напомним лишь пару фактов. Производство стали в Греции было сокращено на 30% прямым решением Евросоюза. Ситуацию с сельским хозяйством иллюстрирует один весьма наглядный пример. В конце 1990-х Греция производила более 1,3 млн тонн хлопка в год, в то время как её квота в 2011-м составляла 782 тысяч тонн. Это крайний случай, однако достаточно серьёзным ограничениям подверглись практически все отрасли сельского хозяйства. Иными словами, если кто-то полагает, что быть аграрным придатком Евросоюза комфортно и почётно, он ошибается.

Взамен Греции предложили «равную» конкуренцию в очень разных весовых категориях, завышенный курс евро, подавлявший даже германский экспорт, и в качестве анестетика — субсидии и кредиты, кроме всего прочего позволявшие «утилизовать» ненужные рабочие руки в госсекторе и на ранней пенсии. Торговый баланс представлял собой более чем пугающую картину — так, в 2007-м на 17,4 млрд евро экспорта приходилось 58,9 млрд импорта, и подобное соотношение сохранялось уже весьма давно. Госдолг страны устойчиво рос, рефинансируясь за счёт новых заимствований, однако в 2008-м долговые пирамиды рухнули повсюду.

В 2009 году ВВП Греции сократился на 3,3%. 23 апреля 2010-го Греция официально обратилась за помощью к ЕС, запросив 45 млрд евро. 27-го S&P понизило рейтинг гособлигаций страны с BB+ до ВВВ- (бумаги с уровнем ВВ или ниже относятся к высокодоходным и высоко рисковым «мусорным» облигациям). Это привело к вполне естественным последствиям. Стоимость заимствований для Греции возросла — доходность двухлетних облигаций увеличилась до 15%, пятилетних — до 10,6% (что оказалось выше, чем на Украине с её 7,1%), десятилетних — до 7,9%. Акции греческих банков за день рухнули на 9%.

Но что гораздо важнее, греческий кризис потянул за собой удорожание заимствований для второй по проблемности страны еврозоны — двухлетние облигации Португалии мгновенно подорожали более чем на 20% (с 4,16 до 5,23%), и падение рынков акций ключевых стран ЕС. Так, германский рынок за день потерял 2,7%, французский — 3,8%. Позднее воспроизводился примерно сходный сценарий.

С этого момента началась история «спасения» греческой экономики, согласно медийной картине за пределами Греции, сводившаяся к кормлению «неблагодарных греков» «трудолюбивыми немцами». Забегая вперёд, заметим, что для Греции было бы лучше, если бы спасателей в лице трудолюбивых немцев просто не существовало. Оптимальным выходом для страны был бы дефолт в 2010-м, выход из еврозоны и после неизбежного кризиса — возобновление роста. Однако, как было замечено выше, даже первые признаки проблем в Греции заметно отразились на её соседях по Южной Европе.

Первый план «спасения» Греции был одобрен в мае 2010 года и включал предоставление 110 млрд евро до 2014 года включительно. При этом предполагалось, что уже с 2012-го страна вернётся на международные рынки средне- и долгосрочных займов и постепенно сможет рефинансировать долг сама, а с 2011-го возобновится экономический рост.

Ценой вопроса была программа экономии, предусматривавшая в очевидной социальной части замораживание зарплат бюджетникам в целом, 8% снижение зарплат для чиновников (уже сниженных с начала года — суммарное снижение составило 15%), повышение женского пенсионного возраста до «мужских» 65 лет к 2015 году, 10% рост акцизов на алкоголь, бензин и табак.

На втором плане были повышение уже повышенного до этого НДС (что де-факто вело к фронтальному росту стоимости товаров для конечного потребителя) и ряд других налоговых инициатив, замораживание госинвестиций, приватизация и либерализация рынка электроэнергии. В то же время ставка корпоративного налога снижалась до 20% (на тот момент она составляла 24%, годом ранее — 25%).

Подводный камень налоговой реформы состоял в том, что снижение корпоративного налога в греческих условиях касалось очень узкого (греческая экономика демонстрирует очень высокий уровень монополизации «серьёзного» бизнеса в сочетании с огромным количеством мелких предприятий) и, вдобавок, не слишком «национального» по составу сектора экономики. В то время как повышение НДС и урезание сферы применения его льготных ставок основательно давило на торговлю и туризм. Мнение греков, которым предстояло оплатить из собственного кармана праздник негреческих «жирных котов», нетрудно себе представить.

Антикризисный план закономерно оказался фантастическим. Опыт кризиса 2008 года заставил инвесторов на порядок осторожнее относиться к проблемным странам, для расчётов со старыми и «дешёвыми» долгами Греции приходилось всё глубже забираться в новые и дорогие, а усиление налогового давления лишь ускорило падение экономики — ВВП Греции снизился на 5,4%, количество безработных выросло на 100 тыс. (до более чем 11% от трудоспособного населения).

В итоге отдаваемый долг превысил 350 млрд, рейтинги Греции в очередной раз упали

— на этот раз суммарно на семь ступеней и до откровенно мусорных уровней (СС). И уже летом 2011 года пришлось разработать второй план, скорректированный в октябре. В его рамках финансирование Греции целиком ложилось на МВФ и на Европейский фонд финансовой стабильности, контролируемый, естественно, Берлином. Его общий объём до 2015 года включительно должен был быть увеличен до 130 млрд (из них 28 млрд евро — $36,7 млрд приходилось на долю МВФ). При этом условием предоставления помощи выступала договорённость с частными инвесторами о реструктуризации их части долга — предполагалось списание 50% задолженности на общую сумму в 100 млрд в рамках «программы участия частного сектора (PSI).

Падение ВВП Греции в 2011 году составило 7,1%, безработица скачкообразно увеличилась до 21%.

В феврале 2012 года план был одобрен министрами финансов стран еврозоны. Также была достигнута договорённость с частными кредиторами о списании части долга. Так, 86% держателей 177 млрд пакета греческих гособлигаций согласились на реструктуризацию в добровольно-принудительном порядке. Позднее, в марте 2012-го, была введена в действие так называемая норма коллективного действия (САС), в рамках которой «доля участия инвесторов» была увеличена до 95,7% уже в чисто принудительном порядке.

Как итог, программа была даже перевыполнена — «частники» лишились 106 млрд, согласившись получить 53,5% с продлением срока погашения до 30 лет. С учётом последнего прямые убытки и упущенная выгода составили 75%.

В результате изменилась структура держателей долга, 75% которого стали приходится на госструктуры еврозоны и МВФ, не так склонные к благотворительности. Последний не замедлил порекомендовать Греции снизить НДС «обратно» до 19−20% (напомню, в 2010 году деньги «доноров» выделялись под программу снижения бюджетного дефицита, предусматривавшую повышение налога).

Ценой за корректировку плана помощи, сводившуюся, по сути, к экспроприации частных заимодавцев, стали массовые сокращения в госсекторе, 22% снижение минимальной зарплаты, 5−15% снижение пенсий, 20−30% снижение зарплат бюджетникам, повышение пенсионного возраста до 67 лет.

Как пример динамики греческой «социалки»: средства на лекарства сократили с 4,7 млрд евро в 2010 году до 2,88 млрд евро в 2012-м и до 2 млрд в 2014 году. Корпоративный налог превысил докризисный уровень, увеличившись до 26%.

Падение ВВП Греции в 2012 году составило 6,6%. Безработица приблизилась к 27%.

Последующие два года ушли у греческой экономики на то, чтобы нащупать дно — в 2013-м спад составил 3,3%, в 2014-м Еврокомиссия констатировала рост в 1%. Из-за падения импорта торговый баланс стал положительным в 2012-м. Безработица достигла максимума в середине 2013-го (28%) и к началу 2015-го составила 26%. Впрочем, формальная занятость зачастую не означала реальной — например, врачам в сельских больницах Греции иной раз полгода не выдавали зарплату.

Фоном для этого служили, например, длившиеся годами попытки донести до непреклонной еврокомиссии тот очевидный факт, что если лишить греческий «общепит» льгот по НДС, то возросшие цены в обнищавшей стране приведут к непропорциональному оттоку посетителей, и в итоге Афины получат лишь снижение доходов. Примеров подобного незамутнённого безумия предостаточно, однако ЕК довольно откровенно взяла на вооружение памятку для солдат Рейха на оккупированной территории, согласно которой даже ошибочное распоряжение немца не может быть им отменено — непогрешимость юберменша не должна вызывать сомнений.

Тем временем падение греческой экономики остановилось, и в силу причудливой логики евробюрократии это послужило поводом для того, чтобы ещё раз подтолкнуть её по лестнице, ведущей вниз.

Список условий получения следующего транша помощи был таким. Отсечение оставшихся вариантов раннего выхода на пенсию, увеличение штрафа за досрочный выход, ужесточение правил выделения помощи беднейшим пенсионерам.

Корпоративный налог увеличивается до 28%. Дальнейшее сокращение льгот по НДС при сохранении его прежней базовой ставки. При этом из льготной категории исключается как ряд отраслей сферы услуг (включая пресловутый ресторанный бизнес), так и ранее пользовавшиеся льготами острова, что Афины считали необходимым для сохранения туристической отрасли. По сути, местные льготы по НДС компенсируют транспортные расходы и инфраструктурные издержки, что разумно. Отменив её, Греция получит если не аналог отечественных моногородов, то что-то очень похожее.

Правительство Ципраса, пришедшее к власти по результатам парламентских выборов в начале года, пыталось оспорить отмену «островной» льготы и «обменять» сужение программ помощи беднейшим пенсионерам и ещё несколько подобных нововведений на дополнительное однопроцентное повышение корпоративного налога. Однако «переговоры» по этому поводу, по сути, свелись к пустой формальности — по словам Ципраса (весьма правдоподобным), оппоненты фактически отказывались от обсуждения как такового. Как отмечают наблюдатели, приход к власти левых в Греции был воспринят в Брюсселе как вызов, и этот демарш было решено подавить в зародыше.

Дальнейшее известно. В целом, история греческого кризиса разрушает как минимум несколько стереотипов. Во-первых, миф о «трудолюбивых немцах» и ЕС как жертве «ленивых греков» — это именно миф. На практике грекам сначала дали рыбу, отобрав удочку, а затем стали отбирать рыбу, выбивая из рук удочку каждый раз, когда за неё пытались взяться. ЕС при каждом удобном случае демонстрировал во время греческого кризиса бюрократизм и бухгалтерско-ростовщический подход.

Во-вторых, обоснованно проклинаемый МВФ оказывается гуманной и вменяемой организацией на фоне ЕК, демонстрирующей ядовитую смесь некомпетентности и самомнения. Карикатурный «Четвёртый рейх» как он есть — в этом смысле нас не должны удивлять ни специфическая манера применять свои внутренние акты там, где их и не думали подписывать, ни «справедливое» возмущение «партнёров» по поводу того, что они попали под ОТВЕТНЫЕ и симметричные санкции.

В-третьих, греческий сценарий отлично демонстрирует цену параноидального бреда на тему всемогущих «банкстеров» и «спекулей», всегалактических битв Ротшильдов с Рокфеллерами и остального обыденного безумия Рунета. В реальности мы видим вполне беспардонную экспроприацию и достаточно индифферентное отношение брюссельской бюрократии к частным интересам. Тем более это «спокойное» отношение европейцев к правам собственности, сформированное волнами национализаций и приватизаций, распространяется на «чужих». Права собственности в любой момент могут стать жертвой политических решений.

Одним из таких решений, возможно, является решение раздавить правительство Ципраса, хотя малоприятные побочные эффекты от этого будут вполне очевидны. Кроме далеко не фатальных краткосрочных проблем у единой валюты и рынков, дефолт Греции и выход её из еврозоны будут автоматически означать удорожание обслуживания задолженности у её соседей по PIGS (Португалии, Испании и Италии) при этом кризис в любой из двух последних стран может оказаться для еврозоны катастрофой.

Что касается самой Греции, то для неё бунт не так безумен, как кажется. Кроме очевидного «эффекта заложничества», ибо постгреческие проблемы у её средиземноморских соседей могут стоить «трудолюбивым немцам» кратно дороже, чем списание части греческих долгов, кризис основательно модифицировал структуру её внешней торговли — сейчас на ЕС приходится менее трети экспорта страны. Внешнее финансирование, если исключить долговой фактор, уже не критично.

При этом выход из еврозоны отнюдь не равнозначен выходу из ЕС, и Греция сохранит право голоса в организации. В то же время решения по довольно широкому кругу вопросов требуют консенсуса. Иными словами, греческий саботаж в очень значительной мере справедлив и имеет практический смысл. Посмотрим, насколько он окажется удачным.

Аналитическая редакция EADaily