Внешняя политика России и война на Украине: окно для реванша закрыто — путь к капитуляции открыт

Четверть века мы уже убиваем нашу общую Родину. В 2014 году этот процесс после начала гражданской войны на Украине, как нам представляется, завершен. Крымский эпизод продемонстрировал, что чиновничество русскоязычных областей Украины могло вспомнить, что центр политической власти на постсоветском пространстве должен находиться в Кремле. Однако правящие круги в России весной 2014 года не решились повторить крымский прецедент смены суверенитета на юго-востоке Украины. Тем самым окно «постсоветских» возможностей для реванша закрылось, и мы вступили в новый этап существования «постсоветского пространства», когда само понятие «постсоветский» становится уже неактуальным.

Мы начинаем серию обзоров внешней политики России в условиях идущей войны на Украине. Начать следует с общего анализа ситуации.

Соперники в конфликте — Российская Федерация и Украина являются продуктом процесса политической дезинтеграции Советского Союза, ускоренного экономическими, социальными и этническими проблемами. Последние факторы действуют и в настоящее время и порождают ожидания с обеих противоборствующих сторон, что РФ и Украина в свою очередь также станут жертвами подобной дезинтеграции, вызванной продолжающейся деградацией экономики, социальной сферы и культуры. Очевидно, что военный кризис на Украине может стать как катализатором деструктивных процессов, так и возможностью выйти из порочного круга угасания.

Процессы деградации, как в РФ, так и на Украине вызваны схожими проблемами, связанными с деиндустриализацией, омертвением и систематическим массированным вывозом капитала за рубеж. Процесс деградации в психологическом плане вызывает у жителей постсоветского пространства состояние фрустрации, которое порождает ожидание простых решений или спасительного «чуда». В конкретной ситуации «революции достоинства» 2014 года на Украине объектом ожидания «чуда» в массовом сознании украинцев стал Европейский союз. Именно ЕС призван восполнить утраченный капитал советского наследия Украины, остановить процесс деградации и развернуть страну в сторону социально-экономического развития. Критики соглашения о расширенной ассоциации Украины с Европейским союзом указывали на негативные последствия принятия этого документа для украинской экономики. Однако реалии 2014 года к его финалу превзошли все самые негативные прогнозы, поскольку жертвой начавшейся гражданской войны стала самая промышленная территория Украины. Так, по статистике 2013 года Донецкая область производила 19,7% от общего объема украинского экспорта — больше в сравнении с любым другим регионом Украины по отдельности. В сумме в 2013 году четыре восточных региона Украины — Донецк, Днепропетровск, Запорожье и Луганск обеспечивали более половины ВВП страны. Запущенное гражданской войной уничтожение промышленной, транспортной коммунальной инфраструктуры, а также общая их энергетическая недостаточность из-за конфликтов с российским «Газпромом» открывают новый этап локальной деградации на постсоветском пространстве, сопровождаемый теперь еще и кровопролитием с уничтожением трудовых ресурсов. Гибель самого производящего и одновременно самого энергопотребляющего региона Украины имеет глобальную логику — перемещения значимых ресурсов в мире к центру из периферии. Потребление этих ресурсов на периферии должно стремиться к нулю. Такова подоплека военного конфликта на Украине.

По аналогии с известными периодами лучше всего идущие процессы в постсоветских обществах Украины и России следует назвать «Смутой». Гражданскую войну на Украине нельзя свести к чисто межэтническому конфликту или противоборству двух национальных государств. Это именно военный конфликт эпохи деградации. В связи с этим необходимо уяснить тот факт, что внешне конфликт, выглядящий как «межгосударственный», по сути своей является «гражданской войной» с тем допущением, что ни в России, ни на Украине по итогам постсоветской эпохи до сих пор не сформированы гражданские общества. Означенная «гражданская война» на Украине не является и сугубо украинским событием. На самом деле, она идет на территории «исторической России», обустроенной в эпоху ее существования. С этим и связан тот пристальный «интерес» к этому событию в Российской Федерации. Другая важная особенность конфликта — очаг гражданской войны возник на территории одного из двух важнейших исторических индустриальных районов Российской империи. Вооруженный конфликт, если он затянется и разрастется территориально, хотя бы в пределах от Донецка до Харькова и Днепропетровска, попросту уничтожит этот индустриальный район.

Помимо внутреннего измерения украинский военный конфликт имеет важную международную составляющую, спровоцировавшую его возникновение и развитие. Связано это с тем, что в стратегии США по господству над Евразией Украина играет роль важного геополитического центра или узла конфликтов. Это означает, что воздействуя и контролируя этот центр, США осуществляют политику в своих интересах на постсоветском пространстве. Значение Украины как геополитического центра связано с тем, что ее пространство и ресурсы определяют возможную трансформацию России или в сторону дальнейшей деструкции или восстановления. Для США Украина является ключевым государством, поскольку посредством него планируется будущая трансформация России в выгодном для американцев направлении. Неслучайно, что украинский конфликт был инициирован в момент, когда Россия попыталась консолидировать часть постсоветского пространства в проекте Евразийского союза. Кроме того, именно Украина дала Западу ценный опыт изменения идентичности местного населения в регионе с отторжением русскости и «русского мира». Подобную культурную работу с идентичностями предполагается осуществить и в регионах России для ее последующей дезинтеграции. Наши противники, как и предполагалось, имея опыт мировых войн, стремятся вести войну не напрямую, а через разделение и стравливание различных частей «русского мира».

В результате преобразований 1991 — 1992 годов пространство бывшего Советского Союза заполнила дюжина государств, большинство из которых, за исключением России, оказались не готовы к обретению подлинного суверенитета. Это создало потенциальную возможность вмешательства США в дела постсоветского пространства. Дробление евразийского пространства на относительно небольшие и слабые национальные государства, контролируемые США в той или иной форме через структуры НАТО и ЕС, продолжается. Означенный процесс идет под лозунгами «оздоровления», «борьбы с коррупцией», «демократизации» и «европеизации».

В Москве тем временем господствовало представление о том, что расширение НАТО на Восток является навязываемым Европе продвижением к границам России возглавляемого Америкой военного альянса. Означенный процесс не рассматривался как неотъемлемая часть собственного развития Европейского союза. Логика российского подхода предполагала, что в ходе украинского кризиса России с опорой на Германию или Францию удастся отколоть Европу от США или, по крайней мере, создать между ними значимые противоречия.

Украинский конфликт позволил США оживить «трансатлантические связи», являющиеся их инструментом влияния в Европе и на постсоветском пространстве. Украинский кризис подтвердил, что составляющие Европейского союза остаются в значительной степени американским протекторатом. При этом отношения внутри «атлантического сообщества» зримо стали напоминать отношения средневековых сюзерена и его вассалов. Имеется и другая аналогия из эпохи Античности — это Афинский морской союз Эллады середины V века до нашей эры. Надежды на поддержку или нейтралитет Европы в ходе украинского конфликта пока что оказались иллюзиями для России. Причиной иллюзий стало, скорее всего, стремление России уклониться от прямого конфликта с США. Пока что украинский кризис доказал, что маловероятен отказ Германии и Франции от связей с США. Для массированного поворота в европейских делах и разрыва трансатлантической солидарности необходимы фундаментальные факторы, такие, например, как крах европейской валюты или разрыв Европейского союза. Однако и в этой ситуации геостратегический союз Германии или Франции с Россией кажутся маловероятными. Украинский кризис определенно выявил, что «особые двусторонние договоренности» России с Германией не имеют под собой политической основы. Во многом расчет российских политиков и экспертов на «особые отношения» с Германией, как выяснилось, основывался на иллюзиях, связанных, как нам представляется, с эрозией этнической и цивилизационной идентичности россиян. Оказался ошибочным и расчет на экономические отношения России и Германии. Пока что потери от частичного свертывания торговли с РФ Германии более чем восполнен для немцев мировым снижением цен на энергоносители. Кроме того, характер экономических отношений с Германией привел к тому, что эта страна в ходе украинского конфликта инициирует экономические санкции против РФ, а Россия все равно вынуждена поставлять в полном объеме в эту страну свои энергоносители. В итоге оказалось, что разница в экономическом весе России и Германии не позволяет осуществлять между ними полноценное партнерство, в том числе, и в политической сфере. И дело здесь вовсе не в персоналиях.

Украинский кризис подтвердил существование на карте Центральной и Восточной Европы зоны особых интересов Германии, которая в историческом плане совпадает с территорией культурного влияния этой страны в позднее Средневековье и Новое время, т. е. территории, на которой жили немецкие колонисты. В ходе конфликта стала очевидной и ситуация, в которой Украина оказалась втянута в особые франко-германо-польские отношения. В идеологическом плане «постмайданная» Украина на исходе 2014 года стала официально определять себя в качестве страны Центральной Европы.

Украинский национализм с самого начала обретения Украиной независимости взял курс на противостояние любым предложениям России о бóльшей интеграции стран СНГ. В идеологическом плане он выступил против идеи «славянского единства» с Россией и Белоруссией, и проекта Евразийского союза. Именно руководство Украины в 1991 году торпедировало планы по преобразованию Советского Союза, т. н. «новоогаревский процесс». Для блокирования интеграционных усилий России в рамках СНГ в середине 1990-х годов Украина сформировала неофициальный блок из Узбекистана, Туркменистана, Азербайджана. Политика Украины в отношение неприятия «славянского союза» блокировала устремления Белоруссии в этом направлении и стимулировала белорусский национализм и, в конечном итоге, воздействовала на русскую национальную идентичность в России.

Решимость Украины сохранять свою независимость и равноудаленность от Москвы сразу же получила поддержку извне. С середины 1990-х годов американский Госдепартамент стал определять американо-украинские отношения в качестве «стратегического партнерства». Еще в 1996 году министр обороны США Уильям Перри заявил: «Я не могу переоценить значения существования Украины как самостоятельного государства для безопасности и стабильности всей Европы». В 1996 году канцлер Германии Гельмут Коль предупредил: «Прочное место Украины в Европе не может больше кем-либо подвергаться сомнению. Больше никто не сможет оспаривать независимость и территориальную целостность Украины». Под «никто» Коль, разумеется, подразумевал Россию.

Потеря Украины означает для России и создаваемого Евразийского союза утрату потенциала индустриальной и сельскохозяйственной экономики, а также рынка в 40−45 млн. человек. Независимость Украины лишила Россию доминирующего положения на Черном море и связанном с ним Средиземном море, что автоматически усиливало в регионе позиции Турции и Румынии. Созданная украинской революцией 2014 года настоящая или даже мнимая угроза потери военно-морской базы в Крыму заставила в сложившихся условиях Россию решительно действовать в направлении присоединения Крыма. Это создало пока неразрешимый в рамках переговоров узел противоречий с США и Германией.

В украинском конфликте с самого его начала на Майдане США полностью владеют инициативой, что позволяет им наносить удары по противнику в любом удобном для них месте. Вспомним, что в хронологической последовательности украинский кризис тесно увязан с сирийским кризисом на Ближнем Востоке. В конце августа 2013 года США подошли вплотную к прямой военной агрессии против Сирии, угрожая воздушными бомбардировками этой стране. Президенту РФ Владимиру Путину тогда удалось предотвратить военную агрессию против своего союзника на Ближнем Востоке. Однако не прошло и года, как США под предлогом борьбы с «Исламским государством» бомбят в Сирии все, что им заблагорассудится, а Россия вынуждена не замечать действий США на Ближнем Востоке, которые ранее представлялись недопустимыми. Причина этого кроется в созданном США для России кризисе на Украине. Такова цена уступки инициативы и сугубо оборонительной позиции нашей страны.

Россия в итоге оказалась втянута в изнуряющий продолжительный конфликт с США и объединившимся вокруг него Западом. При этом события могут получить, как быстрое завершение, так и растянуться на годы. Санкции вряд ли будут отменены из-за тех или иных уступок по той простой причине, что российское руководство слишком явственно показывает Западу, что оно хочет их отмены. В 2014 году Россия выбрала вариант гибридной войны на Украине. Гибридная война имела бы успех в случае ее достаточно быстрого хода и результативного завершения. В противном случае она начинает играть против России, поскольку официально война не объявлена и общество, следовательно, не мобилизовано.

Украинский кризис продемонстрировал, что для США Российская Федерация слишком слаба, чтобы быть им равноправным партнером или достойным соперником, от столкновения с которым следует воздержаться. Но и для того, чтобы быть сателлитом США путинская Россия слишком сильна. Стратегическая установка США остается прежней — имперская Россия не может быть «демократической». При этом под «демократией» понимается система, которую США признают за таковую. «Демократия» — это политическое состояние, легитимируемое извне, а не внутренним состоянием постсоветского общества. Поэтому, с точки зрения США, находящаяся в состоянии гражданской войны постреволюционная Украина является «демократией», а Россия — нет.

В существующем состоянии России объединение трансатлантической системы безопасности с евразийской системой безопасности не представляется возможным для США. Поэтому Россия должна быть трансформирована. США дают России выбор: либо стать периферией для Европы, находящейся в вассальной зависимости от США, либо оказаться евразийским изгоем, которому Запад гарантирует непрерывную череду конфликтов по периметру «ближнего зарубежья» с последующим гарантированным поражением.

США создали на постсоветском пространстве геополитическую ситуацию, которая требует преобразования России с тем условием, что любые формы интеграции на постсоветском пространстве, ведущие к усилению нашей страны, недопустимы для американцев и их европейских вассалов.

В настоящее время просматриваются следующие условия капитуляции, предъявляемые США России:

— трансформированная Россия превращается в «младшего партнера» США, что потребует признание Россией исключительных интересов США и Европы к вопросам безопасности в Евразии, что в практическом плане должно означать ядерное разоружение России и лишение ее статуса в международных организациях, унаследованного от СССР. В западных СМИ сейчас слишком настойчиво повторяется утверждение, что кризисное государство, под которым подразумевается Россия, не должно обладать ядерным потенциалом;

— отказ России от каких-либо притязаний на особую роль на постсоветском пространстве и признание геополитического плюрализма на нем, т. е. допуск к безраздельному доминированию на нем США и его европейских союзников, из которых особые интересы в Восточной Европе имеет Германия;

— от России потребуют и отказаться от всех «завоеванных Сталиным» территорий;

— в экономической сфере российские госкорпорации должны быть расформированы, а их ценные активы быть переданы ТНК, базирующимся на США и Европу;

— в идеологии и культуре от России потребуют четкого отречения от имперского прошлого, включая идеологический аспект с составляющей покаяния за все грехи от Ивана Грозного до Петра Великого, от Ленина и Сталина до Путина.

Означенным общим требованиям должны предшествовать требования частные, касающиеся Украины. Здесь США потребуют:

— признание Россией расширения ЕС и НАТО на территорию Украины и их исключительные права на нее;

— признание Россией того, что судьба Украины больше органически не связана с судьбой России;

— особое артикулированное признание Россией отдельного существования Украины, ее границ и права на национальную самобытность, включая аспект беспрепятственной украинизации ее граждан — этнических русских, т. н. «русскоязычных»;

— ликвидацию какого-либо российского присутствия в Крыму, включая вывоз в Россию нелояльного населения, в том числе, военных пенсионеров.

Затягивание конфликта на Украине не в интересах России, имеющей существенные ограничения, связанные со слабостью ее экономики. В практическом плане США рассчитывают не на военную победу на поле боя на Украине. Украине отведена роль изматывающего фактора в противостоянии с Россией. Военный конфликт и присоединение Крыма Россией дают повод США и их союзникам на введение экономических санкций, которые будут понижать экономический потенциал РФ и ухудшать социально-экономическую ситуацию. Ставка делается или на верхушечный переворот, спонсированный российскими компрадорскими олигархическими кругами, либо на добровольную отставку российского президента. Фоном переворота могут стать уличные беспорядки с участием представителей городских средних слоев и молодежи. Здесь существенно то, что видимая часть городского «образованного» сообщества России в счет возможной, но призрачной перспективы присоединения к потребляющей части человечества готова отказаться от базовых основ национальной безопасности и передать контроль над важнейшими ресурсами США и коллективному Западу. Российская либеральная и национал-демократическая «оппозиция» в силу имеющихся прецедентов с Германией и Японией после Второй мировой войны серьезно рассчитывают на применение США по отношению к будущей поверженной России практики «кооптации». Однако дальнейшие шаги США по сокрушению России могут быть разными: от медленной деструкции до горячего варианта создания зоны хаоса. Последнего сценария исключать нельзя, поскольку в случае его российские природные ресурсы могут и подождать своего освоения в естественной кладовой. США вовсе не заинтересованы, чтобы к ним получили беспрепятственный доступ географически близкие России Европейский союз и Китай.

Александр Берг специально для EAD