«Исламское государство» у Кавказских ворот: что ждёт республики региона

Вопрос проникновения религиозного экстремизма на Южный Кавказ привлекает всё большее внимание политологов. Будет ли это в форме ползучей интервенции группировки «Исламское государства» (ИГ), или в ином своём обличии — не суть важно. Инфильтрация радикальных исламистских объединений в северном от Ближнего Востока направлении уже рассматривается в некоторых закавказских республиках в качестве реальной угрозы.

Наибольшим иммунитетом от появления на своей территории идеологий и представителей ближневосточного «экстремистского интернационала» обладает Армения. В отличие от своих соседей по региону из числа бывших советских республик, она находится в системе коллективной безопасности, в соответствии с двусторонними соглашениями на неё распространяются гарантии безопасности ядерной державы и на армянской территории дислоцируется российская военная база. Границы Армении с Турцией и Азербайджаном, через которые наиболее вероятно проникновение боевиков ИГ, блокированы полностью в виду объективной данности отношений Еревана с Анкарой и Баку. 35-километровый участок границы с дружественным Ираном мало подвержен террористической угрозе, как в силу тщательного отслеживания иранской стороной любой враждебной активности на своей территории, так и учитывая совместное боевое дежурство на ней российских и армянских пограничников.

В составе воюющих в Сирии и Ираке исламистов граждан мононациональной христианской Армении нет по определению. Это даёт дополнительную гарантию защищённости республики от попадания на её территорию радикальных элементов.

Положение Грузии и Азербайджана куда тревожнее. После саммита НАТО в Уэльсе грузинской стороне обещан «существенный пакет» сотрудничества с военным блоком евроатлантистов, наполнением которого республика принялась с большой энергией. Одним из возможных элементов сотрудничества с США и НАТО в рамках «пакета» грузинам видится их участие в антиджихадистской коалиции стран, созданной под эгидой американцев. Сразу по окончании натовского форума в Ньюпорте, Грузию посетил министр обороны США Чак Хейгел. Одним из вопросов американо-грузинских переговоров стало предварительное обсуждение идеи Тбилиси организовать на своей территории курсы обучения ограниченного количества бойцов из так называемой умеренной сирийской оппозиции. Под этот проект, посредством которого закавказская республика пытается встроить себя в коалицию стран по борьбе с ИГ, грузины готовы выделить военную инфраструктуру. Конечно, при определяющем финансовом и техническом содействии американских партнёров. Руководство Пентагона обещало рассмотреть инициативу грузинской стороны более предметно и представить свои соображения для проведения новых консультаций.

Трудно сказать, станет ли для грузин серьёзным подспорьем в защите их территории от проникновения религиозного экстремизма, например, центр военной подготовки под Тбилиси (Крцанисский национальный учебный центр), где, возможно, будет проходить подготовительный «курс сирийского оппозиционера». Но уже сейчас можно с уверенностью предположить, что для грузинских спецслужб, ведомств внутренней безопасности и пограничного контроля прибавилось много работы. Дело в том, что в рядах ИГ, других радикальных группировок в Сирии и Ираке (например, «Джебхат ан-Нусра») весьма широко представлены лица, у которых на руках паспорта граждан Грузии. На стороне ИГ воюют этнические грузины и чеченцы-кистинцы, выходцы из Грузии. Если точнее — из Панкисского ущелья республики. Важная особенность их участия в военных действиях на Ближнем Востоке состоит в том, что они занимают видные посты в иерархии ИГ, обладая званиями «эмиров». По данным зарубежных изданий, на сирийском и иракском театрах военных действий может находиться от 100 до 200 бойцов, имеющих ту или иную связь с Грузией. А все чеченские «эмиры» ИГ — родом из Панкисского ущелья Грузии. В рядах ИГ замечен, например, убитый недавно по некоторым данным Тархан Батирашвили, известный как Абу-Умар аш-Шишани. Говорят, он проявил себя не по возрасту большим военным стратегом, участвовавшим в разработке операции по захвату иракского Мосула в июне этого года. По отцу грузин, по матери — чеченец, Батирашвили вырос в Панкисском ущелье, где приобрёл первые навыки военного дела.

Радикальный ислам может придти в Грузию не только через возможную в дальнейшем «репатриацию» в страну её граждан-боевиков ИГ или бойцов «умеренной сирийской оппозиции» (в рядах Сирийской свободной армии, с руководством которой работают американцы и турки, также замечены лица со смешанным чечено-грузинским происхождением). Протяжённая граница Грузии с Азербайджаном — ещё один потенциальный канал проникновения террористической угрозы. При этом прикаспийская республика может стать как непосредственным разносчиком исламистской «инфекции» со своей территории, так и использоваться в целях её транзита, например, из мозаичного в этноконфессиональном плане российского Дагестана. Бакинские политологи чаще всего говорят именно о северной прописке радикальных религиозных настроений в республике, попадающих сюда с Северного Кавказа. Думается, в этом власти Азербайджана несколько лукавят, тем самым, отводя от себя подозрения в подверженности своих граждан восприятию воинственного фундаментализма на Ближнем Востоке.

По данным азербайджанских источников, в Сирии и Ираке, в рядах ИГ и на стороне правительственных войск Дамаска, ныне воюет до 500 граждан республики. Через Турцию азербайджанцы вливаются в «экстремистский интернационал», в то время как по иранскому маршруту они поступают в распоряжение проасадовских сил в Сирии. Это, достаточно условное «разделение» потоков направляющихся на Ближний Восток азербайджанцев, тем не менее, не отменяет всех вызовов, с которыми нефтеносная республика может столкнуться в дальнейшем. Когда-нибудь эти люди вернутся на родину, и тогда были ли они в составе сирийской армии, проиранских группировок или воевали под знамёнами ИГ — в равной мере будет озадачивающим для властей в Баку. Школа боевых действий в условиях гражданской войны, столкновения религий и конфессиональных течений оставит в них глубокий след. И местные политические элиты далеко не гарантированы в лояльности этих людей по отношению к властям.

В Баку сейчас постепенно разворачивается дискуссия по вопросу вступать или нет в международную коалицию против ИГ. И если идти на такой шаг, то в каких пределах и с какой функциональной содержательностью. Самолёты азербайджанских ВВС вряд ли будут задействованы в воздушных миссиях в небе над Сирией и Ираком. Маловероятна также отправка ограниченного контингента республики в качестве советников или в другом схожем амплуа. Лишний раз раздражать экстремистов, которые уже успели растиражировать карты с обозначением Азербайджана в составе расширенных границ «Исламского государства», власти республики решительно не намерены. Тем более, к сдержанной позиции в приобщении к активной миссии в рамках антиджихадистской коалиции Баку обязывают особые отношения с Анкарой. Как известно, Турция взяла затянувшуюся паузу в Сирии и Ираке. И любой шаг Азербайджана в направлении слишком тесного сближения с США по вопросу вступления в коалицию, без согласования с турецкими партнёрами, будет оценён в Анкаре крайне негативно. К тому же американо-азербайджанские отношения сами по себе далеки от доверительности, которая требуется потенциальным союзникам по коалиции в подобных случаях.

Налицо множество стоящих перед Грузией и Азербайджаном вопросов, ответы на которые не очевидны. Подписанное Грузией ассоциативного соглашение с Евросоюзом не включает никаких гарантий безопасности Брюсселя для Тбилиси. Таких гарантий не содержат даже продвинутые двусторонние соглашения грузин с американцами. По Хартии стратегического партнёрства Грузии и США от 2009 года американцы лишь оказывают содействие республике в вопросах нейтрализации внешних угроз и вызовов. У Азербайджана в этом отношении более твёрдые позиции в регионе. Ему есть, на что опереться в случае «форс-мажорных» ситуаций. Но данная опора исключительно на Турцию, притом, что между двумя союзниками нет общей границы, а на территории Азербайджана, за исключением анклавного Нахичевана, нет турецкого стационарного военного присутствия, может оказаться для Баку недостаточной. При всём стремлении местного руководства смотреть на Запад, то есть в то же направление, куда течёт основной нефтяной и газовый экспорт Азербайджана, в Баку стали понимать необходимость более сбалансированного построения военно-политических отношений с соседями. В этом контексте выделяется последний визит в республику министра обороны России Сергея Шойгу. Москва выдвинула инициативы по созданию региональной системы безопасности на Каспии, идею формирования Совета командующих ВМС «каспийской пятёрки». Возможно, это первый шаг в направлении распространения на весь Кавказ институтов межгосударственного взаимодействия в сфере обеспечения региональной безопасности. В Баку обещали подумать над предложениями Кремля, озвученными министром Шойгу…

События на Ближнем Востоке, рост влияния ИГ и иных радикальных течений рождают серьёзные вызовы для Кавказского региона и требуют совместной подготовки к этим вызовам, несмотря на все имеющиеся (и возможные в дальнейшем) расхождения. Понимание этого есть и в Москве, и в Баку, отмечают российские эксперты. Добавим, что понимание этого есть и в Армении, и в здравомыслящих кругах Грузии. Ощущение общего пространства безопасности на Кавказе никто не в силах отменить, если даже оно ныне пересечено несколькими линиями различных военно-политических соглашений. В любом случае, парировать террористические угрозы со стороны воинствующего экстремизма словесными выпадами в адрес друг друга, наподобие, «начала предпринятия агрессивных шагов на мировой арене» против России (в ответ на подготовку нового большого договора Москвы и Сухума), как это делает грузинское руководство, абсолютно контрпродуктивно.

Аналитическая редакция EAD