13 июня 2017 года в Фонде поддержки публичной дипломатии им. А.М. Горчакова прошла презентация доклада «Украинский вопрос. Сценарии развития украинского кризиса», подготовленного Андреем Сушенцовым и Николаем Силаевым. И Сушенцов, и Силаев являются представителями околомидовских экспертных кругов. Они постоянно работают в МГИМО и попутно сотрудничают с т. н. международным дискуссионным клубом «Валдай» — структурой, нацеленной на поиск соглашения России с Западом.
Презентация доклада «Украинский вопрос» в «Фонде Горчакова» получила достаточное освещение в российских СМИ. Однако содержащийся в них краткий пересказ содержания доклада, как правило, в подавляющем большинстве случаев не сопровождался какой-либо содержательной критикой, поэтому мы решили восполнить данный пробел.
Сущенцов и Силаев в своем докладе предлагают якобы альтернативные сценарии дальнейшего развития украинского кризиса, но при этом изначально ограничивают анализ заданными константами, которые, по их мнению, останутся неизменными на протяжении некоторого времени. Заметим сразу, что это методологически ложный ход. А если исходные предпосылки — «константы» не верны, то ложными оказываются и все построения на их основе. Поэтому ни одни из представленных Сушенцовым и Силаевым четырех сценариев в итоге не выглядит реалистичным. Это намеренная и злостная дезинформация.
Итак, для начала рассмотрим якобы «неизменные» константы, придуманные Сушенцовым и Силаевым.
1. Авторы доклада «Украинский вопрос» считают, что большая война на Донбассе в ближайшее время и далее маловероятна. Под «большой войной» авторы доклада понимают возобновление широкомасштабных боевых действий на Донбассе с участием «корпусов» ЛДНР, а не прямой российско-украинский военный конфликт в полномасштабном, а не в «прокси режиме». Как производные от названной константы в докладе предлагаются следующие тезисы:
— невозможность военной победы Украины над ЛДНР;
— невозможность военной инициативы со стороны ЛДНР.
Однако означенные допущения должны исходить из статичности ситуации и неизменяющегося соотношения сил участников конфликта. И то, и другое не очевидно. Так, например, авторы доклада утверждают: «Киев не обладает решительным военным перевесом над двумя республиками». Почему? Как раз и обладает. Ресурсы ЛДНР и большей части Украины, находящейся под власть Киева, не сопоставимы. В частности, Киев не скрывает готовности решить проблему Донбасса военным путем, но только, если для этого сложится подходящая военно-политическая ситуация. Последнее означает: если российские вооруженные силы и государственные структуры РФ не окажут в час «ч» поддержку «корпусам милиции» ЛДНР, то военная операция возможна. Т. е. в военном конфликте на Донбассе более существенна на сегодняшний день не военная, а политическая составляющая. А она вовсе не должна представляться неизменной.
При этом в докладе его авторами не признается то, что уже давно признано открыто, но пока неофициально, на Западе — участие России, как одной из стороны конфликта. Между тем, текущие подвижки вокруг Минского процесса на Украине и на Западе как раз ведут к тому, что Россия в самом скором времени будет и формально «назначена» стороной в конфликте. В частности, с этим связаны последние усилия Киева принять закон «об оккупированных территориях».
2. Авторы доклада утверждают, что глубокое политическое урегулирование кризиса на Украине маловероятно на протяжении длительного периода. Авторы доклада называют «хитро» подобное состояние конфликта: «поддержанием военной тревоги на линии соприкосновения сторон». В 2015 году Сушенцов и Ко в похожем «аналитическом» докладе утверждали, что конфликт на Донбассе близок к заморозке. Теперь в 2017 году Сущенцов и Ко наоборот утверждают, что «урегулирование конфликта заморожено». С одной стороны, пересмотр Сушенцовым прежней позиции, правда, без признания данного факта, очевиден. Это уже достижение для «аналитика». Но вопрос все равно остается: зачем в докладе нужно было использовать для описания ситуации глагол «заморожено»? Не лучше ли было признать, что военный конфликт на Донбассе продолжается в виде позиционной войны. Как бы там ни было, но получается, что авторы доклада согласны с подобным состоянием вяло текущей войны на границах Российской Федерации и в пределах «исторической России» на длительный период — по крайней мере, как они выражаются, «на один-два электоральных цикла». Хорошо же обстоит дело, с их точки зрения, с военной и внутренней безопасностью РФ, если они рассматривают подобную возможность, как единственно возможную альтернативу. Хронический военный конфликт подобного рода — это гнойник, который ослабляет Россию.
3. Авторы доклада утверждают: «Украина уходит на второй план повестки дня всех ведущих вовлеченных игроков — США, ЕС и России». Однако подобное утверждение абсолютно ложно для характеристики конкретно российско-американских или российско-евросоюзных отношений. Все основные дипломатические мероприятия последнего времени демонстрируют, что украинский конфликт остается вопросом номер один в отношениях США и России, России и Евросоюза. Нельзя сказать и того, чтобы в самой России проблема Украины ушла на задний план. Последняя прямая линия с президентом показала, что вопросы народа по Донбассу занимают третье место после вопросов на социальную и жилищную тематики. Т. е. Украина остается внешнеполитической темой номер один в глазах российского населения. Можно честно сказать, что политическая судьба президента Путина и его окружения прямо зависит от исхода украинского кризиса. Поэтому о каком «заднем плане» тут может идти речь? Запад продолжает всецело поддерживать существующую украинскую власть и в целом ее курс. Известные оговорки при этом условии не так существенны. Разговоры на тему: надоела Украина Западу, и он оставит ее в покое, в корне не верны и внушают лишь ложный оптимизм с надеждой на чудо.
4. Авторы доклада исходят из константы невозможности отказа сторон от Минских соглашений. При этом подобный тезис представлен в тот самый момент, когда Минский процесс открыто поставлен под сомнение. Так, например, госсекретарь США Рекс Тиллерсон заявил о возможности выхода за рамки Минского процесса при урегулировании на Украине. И самое главное — в Киеве собираются принять закон об освобождении «оккупированных территорий». Принятие этого законодательного акта будет означать, что Минский процесс вполне официально отменен Киевом на законодательном уровне, и никакая лексика о «приверженности Минским договоренностям» не сможет скрыть этого факта. Разумеется, в преамбуле закона может быть зафиксирована эта самая «приверженность» украинских властей выполнению Минских договоренностей, но это будет лишь очередное издевательство.
Авторы доклада утверждают: «Действующий документ по урегулированию конфликта в Донбассе имеет статус резолюции Совета Безопасности ООН, обязательной к исполнению, и едва ли Киеву удастся заменить его на столь же легитимный, но более устраивающий украинских радикалов аналог». Однако стоит ли придавать столь большое значение постановлениям СБ ООН и самой этой организации после стольких действий США и их союзников в обход этой организации? Минские соглашения будут нарушены, и что в этой ситуации сделают в ООН? Проведут очередное заседание Совета Безопасности? Публичные протесты России будут просто проигнорированы.
Относительно устойчивости Минского процесса в представленном докладе утверждается: «Предлагая различные новшества, Киев де факто саботирует Минский процесс, однако не может позволить себе односторонне выйти из него, поскольку это приведет Украину к международной изоляции». Относительно возможной «изоляции» Киева, да еще и «международной» (!), в случае подрыва Минска авторы доклада явно ошибаются. Прошедшие годы Киев явно саботировал выполнение Минских договоренностей и получал при этом в ответ полное понимание от ОБСЕ и участников нормандской схемы — Германии и Франции, а, следовательно, и поддержку со стороны США и ЕС. На Западе давно не скрывают, что они рассматривают Минские соглашения, как конкретный способ «сдержать» Россию в конкретных условиях пика украинского кризиса после переворота в Киеве. Минские соглашения и конфиденциальные переговоры по линии Нуланд-Сурков позволили окончательно свернуть проект Новороссии. И после того, как Минские соглашения выполнили свою главную функцию, участники Нормандского формата согласились сначала с предложенным Киевом их перетолкованием, т. е. с нарушением буквы соглашений. Минские соглашения оказались «переписанными» без перезаключения договора. Можно не сомневаться, что дальше Минские соглашения будут неофициально отменены при официальной риторике в их пользу. Принятие Киевом закона «об оккупированных территориях» в очередной раз встретит «понимание» в США, Франции и Германии. Фактическое закрытие Минского процесса будет сопровождаться заявлениями о том, что Минские договоренности не выполняет Россия. В итоге никакой «международной изоляции» Киева не случится.
5. Авторы доклада исходят из константы наличия нынешнего уровня санкционного давления на Россию. Правда, проблему снятия санкций они относят, не так как раньше, уже куда-то далеко в будущее, когда Запад «разочаруется» в Украине. В частности, Сущенцов и Силаев пишут: «Она [Москва] политически адаптировалась к западным санкциям». А как тогда на счет «экономически»? Авторы доклада в своих сценариях предполагают только ослабление санкций и не допускают возможности их ужесточения. Однако своеобразной иронией в отношении наших «аналитиков-валдайцев» стало то, что их доклад был представлен российской общественности хронологически одновременно с законодательным решением Сената США о введении новых антироссийских санкций, которое, фактически, выводит санкционное давление в отношении России на новый более жесткий уровень. Москва, по словам автора доклада, «полагает, что ее запас прочности значительно выше, чем у действующего украинского политического режима». Вот эту уверенность и пытаются испытать в Вашингтоне пока лишь только презентацией, т. е. угрозой нового пакета санкций. Между тем, в своем докладе Сущенцов и Силаев утверждают: «Соединенные Штаты не будут усугублять украинский кризис, но и не приложат заметных усилий к его разрешению». Получается, что как раз «заметные усилия» США прилагают, но для разрешения конфликта в свою пользу и нанесения окончательного поражения России.
* * *
Итак, доклад Сушенцова и Силаева «Украинский вопрос. Сценарии развития украинского кризиса» оперирует при подготовке этих самых «аналитических сценариев» ложными константами. Константы эти статичны и не подвержены изменениям, что уже выглядит подозрительным. Эти ложные константы и предопределяют известный «оптимизм» четырех сценариев, которые касаются исключительно Украины по принципу оценки ситуации в ней: «как есть», «плохо», «хуже» и «совсем нехорошо». Вот схема этих предложенных сценариев:
— сравнительная устойчивость украинского политического режима при сохранении нынешнего уровня поддержки Украины Западом;
— внутриполитическая дестабилизация подрывает украинскую государственность, однако Запад сохраняет нынешний уровень поддержки Украины;
— украинская внутриполитическая ситуация дестабилизируется, Запад сокращает поддержку Украины;
— несмотря на сокращение западной поддержки, украинский политический режим сохраняет контроль над ситуацией в стране.
В рассматриваемом докладе утверждается: «Мы выделили две ключевые неопределенности, которые задают спектр возможных вариантов будущего. Первая: продолжит ли совокупный Запад, то есть Соединенные Штаты и Европейский союз оказывать политическую и прочую поддержку Украине? Вторая: насколько устойчивым окажется нынешний украинский политический режим?». Но дальше авторы доклада сами расставляют ограничения в ответе на поставленные вопросы: «В существующих условиях мы не считаем вероятным, что поддержка Украины со стороны Запада станет сильнее. На практике неопределенность состоит в том, сохранится ли эта поддержка на нынешнем уровне или будет ослаблена». Подобное допущение явно искусственно.
Итак, ключевое в рассматриваемых сценариях — это уровень поддержки Западом Украины, возможные ее сокращения и степень возможной внутренней дестабилизации страны — вплоть до предполагаемого авторами доклада нового Майдана, переворота и утраты «легитимности» рассыпавшейся государственности. Но это в представлении авторов доклада — самый крайний вариант.
Сразу же сделаем замечание, что дестабилизация Украины выглядит достаточно проблематично и отнюдь не линейно. Внешне Украина в политическом плане по-прежнему демонстрирует известную устойчивость. Так, например, прогнозированные многими на 2017 год досрочные парламентские, а может быть, и президентские, выборы на Украине пока так и не состоялись. Парадоксом наблюдаемой украинской ситуации стал параллельно идущий процесс общей деградации и одновременно усиления власти и концентрации силы.
В докладе уровень поддержки Запада априорно рассматривается или на текущем уровне, при условии утраты «приоритетного интереса», или понижения вплоть до прекращения поддержки. Снижение поддержи, по мнению авторов доклада связано с «нарастающей усталостью западных политиков от неспособности Киева проводить реформы и разрешать конфликт на Востоке страны». Вот один вариант: «Об Украине станут забывать — Берлин и Париж не будут прилагать больших усилий к урегулированию конфликта в Донбассе, но и киевским властям помогать будут без энтузиазма». Вот другой: «Политическому руководству Германии предстоит понести основную ответственность за провал многолетнего курса Запада в отношении Украины». Хотелось бы спросить: какую ответственность, перед кем? Перед собственными избирателями? США? Союзниками? Меркель не изберут? Это так страшно? Ведь про «ответственность» — это все пустые слова. Оказывается, по другой версии авторов доклада, наблюдается «усталость западной дипломатии от неудач Украины». Каких неудач, если внешнеполитическую ситуацию с помощью Минских соглашений в основном удалось стабилизировать? Украине за эти «неудачи» подарили безвиз — золотую мечту офшорной России и ее городских средних слоев?
Во-первых, авторы доклада излишне концентрируются на развитии на Украине внутренних кризисных процессов. У авторов наблюдается иллюзия относительно демократической модели и конкретно — «демократической модели», действующей на Украине — на практике же националистической диктатуры.
Во-вторых, кажется, что авторы доклада оказались еще и в плену европейского мифа Запада: будто бы осуществляемая им экспансия связана с распространением западных стандартов, в том числе, организационных и потребительских. Авторы доклада, например, утверждают: «ЕС не осознает размер ежегодных дотаций, которые потребует стабилизация Украины, и не готов их выделять». А что, если дело на самом деле обстоит так: Евросоюз (читай: Германия) изначально осознавали масштаб проблемы, но вовсе не собирался «выделять» дотации? Их интересуют дивиденды от приобретения, а не проблемы благосостояния туземцев. Что если изначально требование от Киева «реформ» исходило из понимания невозможности их выполнения? Или же под «реформами» понималось нечто совсем другое, в частности — контроль над ресурсами и свобода действий своих ТНК по их освоению? Что, если для США под «реформами» изначально скрывался интерес к геополитическому конфликту с Россией в удобной для них форме? Подобные допущения совсем не учитываются авторами доклада. Поэтому их рассуждения о «снижении интереса», «ослаблении внимания» не выглядят убедительными.
Несостоятельные константы и не менее несостоятельные сценарии, выполненные на их основе, на самом деле, призваны обосновать необходимость пассивной позиции России в украинском конфликте. Это определенный внешнеполитический курс. Зачем что-то делать, если интерес Запада к Украине снижается, а на Украине развиваются политические процессы, способствующие снижению ее поддержки Западом? Вот как авторы описывают подобную пассивность Москвы, мнимо разделяя ее почему-то на «всех»: «Большинство внешних участников ситуации занимают выжидательную позицию, наблюдая, какая именно фракция одержит верх в Киеве». Однако мнимая или действительная борьба фракций не мешает проведению согласованного курса.
Суть украинского кризиса понимается авторами доклада достаточно поверхностно. Оказывается, спор между Россией и Западом идет о геополитической ориентации Украины — формально независимого государства. Авторы доклада не понимают, что Украина в варианте «независимого государства» по культурной своей природе будет отныне враждебным по отношению к России государством. Если бы дело сводилось только к геополитической ориентации, то не было бы пробуксовки Минского процесса. На самом деле, суть конфликта следует рассматривать глубже. В 2014 году президент Путин вольно или невольно поставил вопрос гораздо шире — о правомочности навязанной России Беловежской системы на постсоветском пространстве. И в конечном счете отступление на этом направлении дальше поставило вопрос о геополитической судьбе всего постсоветского пространства, включая проблему дальнейшей трансформации России в интересах Запада.
В этих условиях продолжающегося геополитического наступления Запада в представлении наших околомидовских «экспертов» при «снижении планки целей политики России на Украине — ключевым приоритетом стало сохранение стабильности и нейтралитета Украины». Совсем смешно. Задача «сохранения стабильности» режима Порошенко обернулась его экономической подпиткой (!) в условиях продолжающейся войны на Донбассе. Идеалом для авторов доклада представляется не деструкция Украины, а ее «федерализация» с обеспечением «внеблокового статуса». В этом они видят максимум российской внешнеполитической программы относительно Украины и «справедливость» подобного решения для всех — включая Запад. В который раз «валдайцы» делают вид, что не понимают геостратегического значения Украины для восстановления России.
В конечном итоге, интерес Российской Федерации к Украине сводится авторами доклада исключительно к «ключевому», по их пониманию, ресурсу украинской территории — значимости украинского газового транзита. Все остальное не так важно — России следует выводить активы. И только следующим пунктом: «Для Москвы принципиально важно, чтобы в украинской политике были пропорционально представлены те силы на Украине, которые ориентированы на тесные экономические и политические связи с Россией, русский язык и русскую культуру». Т. е. идеалом для авторов доклада представляется возвращение ситуации политических качелей от условных регионалов к условным оранжевым с паузами для очередного Майдана или харьковских соглашений.
Самое главное — в тексте доклада отсутствует такая действительная константа украинской политики и политики Запада — это проблема российского владения Крымом. Крым выводится ими условно за скобки уравнения решения украинского кризиса. Между тем, на Западе на проблему изначально смотрели иначе. Сейчас в Вашингтоне уже открыто ставят условие: «США не снимут санкции с России до возвращения Крыма и прекращения российской агрессии на Донбассе». Подобные подвижки совершенно игнорируются в докладе.
В конечном итоге, «экспертная» позиция авторов доклада «Украинский вопрос» выражается в обосновании пассивной политической линии — «глухой обороны» по отношению к Украине и Западу при том условии, что проблемы Донбасса и Крыма остаются нерешенными. Однако обычно пассивная линия лишь побуждает противника к инициативе, к поиску новых ходов для взятия крепости. Авторы доклада утверждают, что готовы к подобной осаде: «Москва готова вести продолжительную дипломатическую борьбу за разрешение украинского кризиса и не расценивает возникающие здесь трудности как непреодолимые, а риски — как неприемлемые». Однако подобное утверждение представляется излишне оптимистичным и самоуверенным. Так, например, авторы доклада утверждают: «Мы не ожидаем, что этот подход [т. е. формула Минска] может быть изменен в направлении более комфортного для официального Киева даже в случае нарастания экономических трудностей и возникновения политической турбулентности в России — его разделяет подавляющее большинство российского политического класса». Однако подобное утверждение представляется излишним, например, в свете того, что произносилось на последнем Петербургском международном экономическом форуме в отношении опасений продолжения конфронтации с Западом. В итоге, совсем неуместным выглядит заключительное пожелание из доклада Сушенцова и Силаева: «В общих интересах не превращать Украину в поле битвы между Россией и Западом». Подобное обращение к западным контрагентам по экспертизе от Сушенцова и Силаева может быть пожеланием и мольбой, но содержательно явно выглядит нелепым. Дело в том, что Украина давно превращена в поле битвы. А раз Минский процесс зашел в тупик, то это означает, что как раз не в интересах западных участников этой битвы прекращать ее, не добившись в этой битве окончательной победы. Цена подобной победы очевидна, но наши «валдайцы» почему-то делают вид, что не знают ее.