Армянская дипломатия в карабахском вопросе неожиданно начала подавать признаки принципиальности. МИД закавказской республики после встречи в Вене 16 мая выступило с заявлением, согласно которому о возобновлении переговоров с Баку можно говорить только при выполнении азербайджанской стороной достигнутых в австрийской столице договорённостей. Речь о создании и запуске работы механизма расследования инцидентов на линии соприкосновения войск, а также расширении функционала и уплотнении миссии личного представителя Действующего председателя ОБСЕ в регионе конфликта.
Тем самым, Ереван старается придать своим позициям стройный вид и логичный порядок, учитывая ранее озвученные им заявления о том, что переговоры продолжатся исключительно в случае отказа Баку от силовых действий «на земле». Три предусловия армянских властей (1), сформулированные от имени президента Сержа Саргсяна 28 апреля, так и остались на уровне риторики. Однако Армения намерена вывернуться из назревающего дипломатического конфуза выдвижением новых, заметим, более реалистичных условий, чем можно было услышать в конце апреля.
Появилась надежда, что армянским дипломатам всё же удастся свести дело к тому, что в Вене прошли не переговоры, а консультации об их рестарте. Показательный штрих — главы МИД Армении и Азербайджана в ближайшие дни каждый в отдельности встретятся с сопредседателями Минской группы ОБСЕ, причём, в двух разных европейских столицах.
Впрочем, этим успехи Армении на нынешнем этапе карабахского урегулирования, пожалуй, ограничиваются. Так и не получившими вразумительные ответы остаются несколько существенных вопросов. Среди них выделим основополгающие — прояснение позиции Армении по территориям вокруг Нагорного Карабаха и будущему статусу непризнанной республики.
Апрельская эскалация внесла значительные изменения в диспозиции сторон. Все предыдущие годы армянские переговорщики делали ставку на то, что их азербайджанские визави и лично президент Ильхам Алиев никогда не пойдут на реализацию принципа «территории в обмен на признание независимости Нагорного Карабаха». Ставка всегда срабатывала, в том числе и на часто упоминаемой в эти дни Казанской встрече в июне 2011 года, когда стороны были близки к подписанию документа с так называемыми базовыми принципами урегулирования. Баку ни при каких обстоятельствах не пойдёт на появление у своих границ ещё одной армянской республики, а значит необходимо педалировать именно вопрос признания Нагорно-Карабахской Республики (НКР), строили свой расчёт в Ереване. Таким образом поддерживался статус-кво, выигрывалось время с прицелом на необратимость НКР по факту длительности её существования. Эта конструкция армянской стратегии, выстроенная на трёхстороннем характере конфликта и позиции Армении в качестве не главной, а заинтересованной стороны конфликта (по версии Еревана, главные стороны, причём «равные» в своей международно-правовой субъектности, — Азербайджан и Нагорный Карабах), до «четырёхдневной войны» казалась результативной. Но после 5 апреля, когда бурная военная эскалация в регионе сменилась относительным затишьем, «трёхчленная конструкция» дала сбой.
В наших предыдущих работах мы уже обращали внимание читателей на несколько промахов армянской дипломатии по итогам боевой четырёхдневки. Не хотелось бы называть эти промахи грубейшими ошибками, но такая констатация ближе к истине. Если бы Ереван на самом деле продвигал независимость Нагорного Карабаха, то он приложил бы все усилия, дабы ввести Степанакерт в поле официальных контактов в трёхстороннем режиме. Ничего подобного не последовало. После 5 апреля было всё: путаница и противоречия в заявлениях армянских дипломатов и военных, неприглядная дискуссия о том, пришло ли время признавать Нагорный Карабах самим или пока в этом нет необходимости, масса других больших и не очень проколов. Не было главного — заявления на самом высоком политическом уровне, устами президента Сержа Саргсяна, что после очередной агрессии против Нагорного Карабаха власти Армении никогда не сядут за стол переговоров, если за ним не будет представителя НКР.
Время упущено, подобную принципиальность следовало обозначить в дни беспрецедентной апрельской эскалации. Но тогда не было сделано даже минимума для субъективизации НКР со стороны Армении. Тот же ввод ракетно-артиллерийской бригады Армении на территорию НКР можно было сопроводить подписанием двустороннего договора о гарантиях безопасности и взаимной помощи. Появилась уникальная возможность в целом подвести под военное присутствие ВС Армении в Нагорном Карабахе юридическую базу, пользуясь неоспоримым фактом азербайджанской агрессии. Хотя адресных заявлений из Москвы, Вашингтона и Парижа по поводу виновника эскалации не последовало, очевидно, что это не армянские силы углублялись по ту сторону линии фронта на отдельных участках до 10 км.
Вопрос с признанием НКР в качестве отдельного государственного образования, к сожалению можно считать сорванным. Кулуарные обсуждения в Вене 16−17 мая, в часть которых мы ранее посвятили читателей EADaily, подчеркнули этот тренд в нынешней диспозиции сторон. Нельзя одной рукой голосовать за равносубъектность Нагорного Карабаха с Азербайджаном, а другою ввергать его в состояние армянской провинции, за которую в Ереване решают «что хорошо, а что плохо».
Азербайджан вышел из «четырёхдневной войны» в лучшей диспозиции, чем она была у него до 5 апреля. Он наглядно продемонстрировал, что Армения только на словах, а не делом считает Нагорный Карабах равным двум другим сторонам конфликта. Баку также показал, что он может, пусть и при зашкаливающих боевых потерях в личном составе ВС Азербайджана, продвинуть линию фронта очень незначительно, но поближе к Степанакерту. Традиционный сюжет азербайджанской дипломатии о неприемлемости статус-кво и проигрыше прикаспийской республикой в 1991—1994 годах «битвы, но не войны» материализовался на практике.
Азербайджан говорит — имплементация мер доверия и механизма мониторинга режима прекращения огня должны быть синхронизированы с выводом армянских войск из районов вокруг Нагорного Карабаха. Армения настаивает на ином алгоритме осуществления первых шагов урегулирования — необходимо убедиться в эффективности работы указанного механизма, только потом перейдя к рассмотрению вопроса с отводом войск. В любом случае, внешние силы повысили уровень ожидаемости первоначальных шагов именно от армянской стороны. А именно — конкретных действий, связанных с оставлением ныне занимаемых позиций на отдельных участках линии фронта. Вопрос ставится не о том, уходить или не уходить, а о порядке и других «технических» параметрах такого отвода. Как не трудно убедиться, в этом принципиальном для него вопросе Азербайджан добился ощутимых подвижек в свою пользу. Теперь он готов обсуждать «сделку» на принципах «территории в обмен на статус», ибо «блестящая» работа армянской дипломатии сузила определение этого статуса до практически единственно дееспособной схемы: «территории в обмен на присоединение». Поясним — присоединение Нагорного Карабаха к Армении в административных границах бывшей Нагорно-Карабахской автономной области по итогам будущего референдума.
Развернувшиеся в Ереване неприятные для местных властей обсуждения вокруг размеров территориальных потерь по итогам «четырёхдневной войны» загоняют их в ещё больший тупик. И здесь куча своих ошибок и упущений в речах представителей высших эшелонов армянской власти. Речи о том, что потерянные позиции на карабахской передовой не представляют собой стратегической важности сродни «удару в спину» армянской армии. Если это на самом деле так, то к чему об этом говорить в публичном режиме, да ещё и мерить потерянные территории в гектарах. Не представляли стратегической важности? Зачем тогда такие позиции оборонять ценою десятков солдатских жизней? От всего этого и много другого остаётся одно впечатление — территории «пояса безопасности» вокруг Нагорного Карабаха не ощущаются властями в Ереване в качестве армянской земли. Это «разменная монета», не более того. Родину гектарами не меряют, она не фермерское хозяйство. Верховный главнокомандующий не имеет, по меньшей мере, морального права прилюдно говорить о потерянных 800 га с таким выражением лица, как будто ничего серьёзного не произошло.
Армения — не Китай, здесь каждый квадратный километр и каждый солдат на счету. Сделали территории «разменной монетой»? Тогда не играйте человеческими жизнями. А если это армянская земля, то назовите вещи своими именами, чтобы парни-призывники из Гюмри и Эчмиадзина знали, за что отдают свои жизни.
Мяч не просто оказался на поле Армении. Не понятно как его оттуда вообще выбить подальше от своих ворот после таких провалов на всех линиях защиты. Те симптомы принципиальности армянской дипломатии, которые мы отметили в начале статьи, ещё нуждаются в своём закреплении, оставаясь пока очень и очень робкими.
(1) Формирование мер доверия и внедрение механизмов расследования инцидентов на линии соприкосновения войск, адресные заявления международного сообщества о ситуации в зоне конфликта и гарантии того, что Азербайджан не пойдёт на новую агрессию против Нагорного Карабаха.
Вячеслав Михайлов, политический аналитик, специально для EADaily
Читайте также по теме:
В Вене обсудили Карабах: приоткрывая «формулу компромисса»
Армения в «карабахском лабиринте»: курс на полную десубъективизацию?
Вторая карабахская: боевая ничья с военно-политическими последствиями