Трамп теряет терпение: США ударят по Китаю иранской нефтью

Президент США Дональд Трамп 1 мая объявил в трёх предложениях в своём посте в соцсети Truth Social, что «любая страна или (физическое) лицо», покупающие иранскую нефть или нефтехимическую продукцию из Исламской Республики, немедленно «подпадут под действие вторичных санкций» и «не будут иметь права вести бизнес с Соединёнными Штатами никоим образом, ни в каком виде или форме».

«Все закупки иранской нефти или нефтехимической продукции должны быть прекращены, сейчас!», — призвал хозяин Белого дома.

Заявление основано на подходе нынешней американской администрации, заключающемся в применении «максимального давления» на экспорт иранской нефти с целью заставить Тегеран изменить внешнеполитический курс, включая отказ от ядерной программы или, по меньшей мере, предоставление чётких гарантий относительно исключения её перехода на военные рельсы, а также прекращение поддержки различных военизированных формирований, действующих на Ближнем Востоке. Оба условия всецело разделяет и Израиль, более того, можно с уверенностью констатировать, что новый виток «максимального давления» на Иран, которое Трамп постепенно разворачивает в свой второй президентский срок, вытекает из тесного военно-политического союза Вашингтона и Тель-Авива.

Впрочем, вашингтонские аналитики незамедлительно указали, что громкое заявление Трампа в первый день текущего месяца «оставляет больше вопросов, чем ответов».

Вторая часть озвученной им антииранской декларации — полное прекращение бизнеса стран-покупателей нефти из ИРИ с Соединёнными Штатами — «выходит далеко за рамки типичного применения вторичных санкций, что представляло бы собой сравнительно менее разрушительный сценарий для мировой торговли и экономики в целом», отметил Клейтон Сигл, старший научный сотрудник Программы по энергетической безопасности и изменению климата в Центре стратегических и международных исследований* (CSIS*, штаб-квартира в Вашингтоне).

В своём анализе эксперт предположил последствия призыва Трампа, будь он реализован, для мировой экономики и глобальных потоков нефти.

По оценке Сигла, если меры будут применены так, как заявлено, они серьёзно нарушат мировую торговлю и сократят экономическую активность, «но, скорее всего, это не то, что президент Трамп намеревался передать» своим посланием.

«Это объявление следует интерпретировать как то, что Трамп теряет терпение в связи с практически непрерывным потоком нефти из Ирана в Китай, особенно в то время, когда он ищёт максимальные рычаги воздействия на Пекин в новой двусторонней торговой войне», — полагает аналитик.

Вскоре после своей январской инаугурации Трамп опубликовал президентский меморандум о национальной безопасности (NSPM-2), в котором описывается кампания «максимального давления» на Тегеран с заявленной целью «свести экспорт иранской нефти к нулю, включая экспорт иранской сырой нефти в Китайскую Народную Республику».

По данным аналитической компании Vortexa, более 80 процентов экспорта иранской нефти, составляющего в среднем около 1,5 миллиона баррелей в день за первые месяцы 2025 года, идёт именно в Китай.

Начиная со вступления Трампа в должность президента, его администрация предприняла более десятка действий в поддержку NSPM-2, включая санкции против небольшого китайского нефтеперерабатывающего завода, санкции против судов, которые перевозили иранскую нефть йеменским хуситам, а также ограничительные меры против иностранных граждан, участвовавших в торговле иранской нефтью. Однако эти шаги, как и ожидалось, оказались недостаточными для того, чтобы сдвинуть дело с мёртвой точки по сокращению экспорта чёрного золота из ИРИ, главной статьи пополнения госбюджета крупнейшего геополитического противника Израиля и конкурента США в Ближневосточном регионе. Трамп теперь, вероятно, разочарован отсутствием прогресса в достижении цели «нулевого экспорта» и стремится усилить давление на Пекин, чтобы тот отказался от иранских баррелей. Свидетельством этому и является громкий призыв к полной «нефтяной изоляции» иранцев.

Каких стран может коснуться политика «максимального давления» Трампа в её нефтяном измерении? Это зависит от того, какой период времени используется для определения государств, закупающих иранскую нефть, отмечает вашингтонский эксперт.

По данным той же Vortexa, 10 стран получили грузы нефти и/или нефтехимической продукции из Ирана за последние три месяца. Хотя подавляющее большинство (81 процент) было получено китайскими покупателями, небольшие объёмы были доставлены Объединённым Арабским Эмиратам, Индии, Пакистану, Йемену, Сингапуру, Малайзии, Бангладеш, Судану и Оману. В течение более длительного 12-месячного периода ещё больше стран (среди них Сирия, Вьетнам и Таиланд) получили иранскую нефть или продукты её переработки, тогда как за последнюю неделю прошлого месяца это сделали только Китай, Сингапур и ОАЭ.

Таким образом, ответ на поставленный выше вопрос зависит от того, какой временной горизонт — прошлый, настоящий или будущий — определит набор стран, которые столкнутся с новыми карательными мерами США в нефтяной сфере.

Возникает ещё один важный вопрос: «В чём разница между введением вторичных санкций в отношении покупателей иранской нефти и прекращением Соединёнными Штатами любой торговли со странами, которые её покупают?».

Очевидно, что экономические последствия для мировой торговли будут гораздо более ограниченными в случае применения первой по величине экономикой мира вторичных санкций, чем при полном прекращении ею торговли со «странами-нарушителями». Вторичные санкции наказывают сторонних покупателей санкционированных товаров (в данном случае иранской нефти), которые не имеют прямой торговой связи с Соединёнными Штатами. Например, если вторичные санкции будут применяться к индийским покупателям иранских нефтепродуктов, то им будет запрещено вести бизнес с Министерством финансов США и финансовой системой, основанной на долларе.

С другой стороны, запрет нефтяным клиентам Ирана вести бизнес с США «никоим образом, ни в каком виде или форме» выходит далеко за рамки вторичных санкций и даже за рамки новой концепции Трампа «вторичных тарифов», которые налагают пошлины на товары, экспортируемые «странами-нарушителями» в США.

«Если понимать всё буквально, это остановит такие (внушительные) товарообороты, как торговля между США и Китаем на сумму 584 млрд долларов и торговля между США и Индией на сумму 129 млрд долларов. Опять же, этот очень суровый сценарий тотальных торговых отключений с вовлечёнными странами, вероятно, не то, что Трамп намеревался передать. Это выглядит как дополнительное „бряцание оружием“ с целью снизить толерантность Китая к риску в отношении иранских баррелей», — пишет Сигл.

Так или иначе, но уже предпринятые администрацией Трампа шаги по существенному сокращению иранского нефтяного экспорта, оказались безуспешными. Причём отсутствие серьёзного результата стало очевидным ещё при первой попытке президента-республиканца оказать на Иран «максимальное давление» и выбить из-под него основной источник пополнения своей казны. Напомним, 8 мая 2018 года Трамп объявил об одностороннем выходе Вашингтона из многостороннего соглашения по иранской ядерной программе — Совместного всеобъемлющего плана действий (СВПД, был подписан шестью мировыми державами, включая США, с Ираном 14 июля 2015 года). В ноябре 2018 года антииранские санкции, включающие американский запрет на закупку нефти, были восстановлены в полном объёме. Вместе с тем США выдали тогда нескольким странам (среди них — Китай, Индия, Япония, Южная Корея, Италия, Греция и Турция) временные разрешения на закупки нефти у Ирана (действовали до мая 2019 года). 22 апреля 2019 года первая администрация Трампа объявила, что не будет продлевать сроки действия этих исключений. За прошедшие годы иранские поставки нефти на внешние рынки столкнулись с серьёзными трудностями в связи с американским эмбарго, но сумели к ним приспособиться и не допустить обвала финансовых потоков в ИРИ от продажи её главного экспортного продукта.

Безуспешность антииранских мер США вашингтонский аналитик объясняет в целом тем, что «их масштабы были крайне ограничены, а также потому, что угроза санкций уступила место торговой войне».

Например, в Китае имеется более 100 независимых («чайниковых», не входящих в государственные корпорации) нефтеперерабатывающих заводов и введение санкций только против одного предприятия, наряду с исключением более крупных государственных НПЗ, недостаточно, чтобы перекрыть поток иранской нефти в Поднебесную.

Вместе с тем должностные лица Госдепартамента и Минфина США обязаны устанавливать веские доказательства «незаконной деятельности» того или иного иностранного коммерческого субъекта, прежде чем рекомендовать активы и лиц, подлежащих американским санкциям.

«Это бремя доказывания является важным фактором, ограничивающим количество, частоту и масштаб мер США по пресечению деятельности, нарушающей санкции. На геоэкономическом уровне ожесточённая торговая война, навязанная Китаю администрацией Трампа с начала апреля, возможно, парадоксальным образом, уменьшила рычаги влияния Вашингтона на Пекин в отношении ведения бизнеса с Ираном. В конце концов, текущая 145-процентная тарифная ставка на товары китайского происхождения, экспортируемые в США, налагает гораздо более суровое наказание на экономику Китая, чем вторичные санкции, отчасти потому, что Китай не так уж уязвим к выдавливанию из финансовой экосистемы доллара США. С этой точки зрения тарифы уже нанесли максимальный ущерб Пекину, так почему бы (ему) не продолжить импортировать иранские нефтепродукты со скидкой», — задаётся вопросом Сигл.

Как первомайское заявление Трампа может повлиять на мировые цены на нефть?

Если только хозяин Белого дома не намерен полностью прекратить бизнес с Китаем и другими покупателями иранских нефтепродуктов или Пекин не откажется от торговли нефтью с Тегераном, его громкий призыв не поможет вытеснить иранские баррели с рынка или сохранить относительно высокие цены на топливо, тем самым создав благоприятные условия для американских экспортёров чёрного золота. В этом случае у Трампа есть варианты ещё больше усилить «максимальное давление» на Иран и по касательной — на нефтяных партнёров этой страны. Например, он мог бы выдать новые полномочия соответствующим госструктурам США, позволяющие вводить санкции на основе более низкого стандарта доказательности за «незаконную деятельность». Это может открыть двери для санкций против крупных государственных нефтяных компаний Китая — более разрушительный и болезненный результат для Пекина.

Вне зависимости от ужесточения режима санкций краткосрочное направление цен на нефть будет определяться пересмотром спроса в сторону понижения по мере ухудшения экономических перспектив в глобальном масштабе, объёмом поставок нефти в июне от Организации стран-экспортёров нефти (ОПЕК) и её партнеров, а также тем, выберет ли Трамп дипломатию или войну в противостоянии Тегерану.

«Израиль представляет собой самую большую джокерную карту, поскольку он может решить в одностороннем порядке атаковать иранские нефтяные активы — совершенно иной подход к удалению иранских баррелей с рынка», — заключает Сигл.

Израиль на самом деле может рассматриваться «джокером» и «последним аргументом» Трампа, если его попытка добиться новой ядерной сделки с Тегераном по итогам продолжающихся американо-иранских переговоров окажется столь же безуспешной, как и предпринятая им в 2018—2020 гг. первая фаза «максимального давления». Израильтяне грозятся «превентивным ударом» по ядерным и другим стратегическим объектам ИРИ в случае провала усилий по гарантированному недопущению иранцев к созданию ядерного оружия. Трамп эти угрозы (в виде недвусмысленных предупреждений) периодически включает в свою риторику на иранском направлении. Поэтому ситуация остаётся крайне динамичной и одновременно тревожной для мирового рынка нефти и крупных покупателей сырья. Заявления Трампа от 1 мая только прибавили эти опасения.

Нефть в последние дни падает в цене, в том числе в связи с последними решениями ОПЕК, что отвечает интересам того же Китая. Вторая экономика мира уже привыкла жить в эпоху низкой стоимости стратегического энергоносителя. Трамп, во всей видимости, решил продемонстрировать настрой на лишение Пекина такого преимущества в надвигающейся торговой войне. Однако его угрозы пока большей частью носят довольно абстрактный характер, не подкреплённый конкретными действиями. Первомайское заявление президента США — именно из серии «грозных предупреждений».

*Организация, деятельность которой признана нежелательной на территории РФ