Германия: миграционная политика как триггер системного кризиса

Прошедшие в сентябре выборы в земельные парламенты Саксонии, Тюрингии и Бранденбурга оказались необычными с точки зрения обсуждаемых во время избирательных кампаний проблем. В отличие от прошлых лет, немецких граждан мало интересовали вопросы регионального значения, указывает научный сотрудник ИМИ МГИМО Артем Соколов в журнале «Профиль».

В предвыборных программах, выступлениях политиков и агитационных материалах на переднем плане оказывались проблемы, решить которые земельные правительства едва ли могли.

Особое место среди этих проблем занял миграционный вопрос. Украинский конфликт, который, как полагают немцы, требует дипломатического участия Берлина, грозит обернуться новыми волнами беженцев вдобавок к тому миллиону украинцев, что уже приехали в ФРГ и так и не смогли толком интегрироваться. Снижение уровня благосостояния домохозяйств заставляет немцев по-новому взглянуть на высокие пособия для мигрантов. Проблемы с безопасностью высвечивают активность этнических преступных группировок. Пробелы на рынке труда контрастируют с амбициозными программами правительства по привлечению в Германию специалистов разных квалификаций. Словом, куда ни глянь — во всем виноваты мигранты.

Трудно представить, но еще несколько десятилетий назад Германия не признавала себя «страной миграции» (Einwanderungsland) и проводила весьма сдержанную миграционную политику. Правда, привлекать иностранную рабочую силу в ФРГ начали еще в 1950-е на фоне набирающего обороты «немецкого экономического чуда» и дефицита рабочих рук, вызванного потерями в годы Второй мировой войны. Иностранных специалистов завозили из стран Средиземноморья, заключая двусторонние соглашения. Никаких мер по интеграции работников не предполагалось — по завершении контракта они должны были вернуться на родину. Возможностей легально остаться в ФРГ у них было немного, хотя год от года число тех, кому это так или иначе удавалось, росло.

В 1973-м под влиянием экономического кризиса практика приглашения гастарбайтеров временно прекратилась. К этому моменту в ФРГ находились более 14 млн иностранных работников, из которых 11 млн вынуждены были отправиться восвояси. Немецкие власти вернулись к миграционному вопросу лишь после присоединения ГДР и на фоне турбулентности в Восточной Европе, вызванной распадом социалистического блока. Однако поначалу речь шла лишь о возврате к практике, подразумевавшей возвращение гастарбайтеров домой после истечения контракта.

Современная миграционная политика ФРГ возникла в нулевые. В 2000 году была создана комиссия по иммиграции, запустившая широкую общественную дискуссию о том, как Германия должна относиться к приезжим. По ее итогам в 2005-м был принят «Закон об иммиграции», закрепивший за миграционными потоками статус важного элемента экономического благополучия Германии и ее внешнеполитического позиционирования. Привлечение рабочей силы из-за рубежа рассматривалось как инструмент обеспечения конкурентоспособности на мировом рынке. Вопросы идентичности и культуры мигрантов мало волновали большинство граждан и рассматривались скорее как препятствия, преодолеть которые необходимо для полноценного развития страны. Кроме того, в ту пору в ФРГ и крупнейшие политические силы, и СМИ, и частный сектор, и общественность были благосклонно настроены в отношении мигрантов. А все издержки либеральной миграционной политики нивелировались экономическим подъемом в первые годы правления Ангелы Меркель.

Миграционный кризис в 2015 году стал для сложившейся в ФРГ миграционной системы серьезным испытанием. В течение 2015-го и 2016 года в Германию прибыли более миллиона человек. На мероприятия по приему беженцев и их адаптации, а также на строительство инфраструктуры немецкое правительство потратило за эти два года свыше 20 млрд евро. Согласно исследованию Кельнского института германской экономики, из-за трат на беженцев темпы прироста ВВП в 2015-м оказались на один процентный пункт меньше запланированного.

С этого момента «политика открытых дверей» начала восприниматься многими немецкими политиками и экспертами как угроза социально-экономической системе, а не как способ укрепить экономику. Результатом общественного недовольства миграционной политикой стало постепенное снижение популярности двух «народных» партий — ХДС и СДПГ, управлявших в то время Германией в рамках т. н. больших коалиций.

Наиболее заметно эта тенденция проявилась в случае ХДС — старшего партнера по правящей коалиции. От христианских демократов начали отворачиваться представители национально-консервативного крыла, из-за чего партия потеряла значительную часть избирателей. На этом фоне популярность набирали правые силы, прежде всего партия «Альтернатива для Германии» (АдГ). Значительное число ее функционеров составили именно бывшие члены ХДС, разочарованные левым креном партии. В результате на выборах в бундестаг в 2017 году ХДС и СДПГ потеряли 8,6% и 5,2% голосов соответственно, а АдГ набрала рекордные 12,6%, став главной оппозиционной силой, тогда как на парламентских выборах в 2013-м она не смогла преодолеть 5-проц. барьер.

Новый удар по немецкой миграционной политике нанесла эскалация украинского кризиса в феврале 2022-го. Как и в 2015 году, Германия приняла более миллиона человек. Оптимистичные ожидания немецких экспертов относительно быстрого включения украинских граждан в социально-экономические реалии ФРГ не оправдались. К середине 2023 года только 18% мигрантов с Украины трудоспособного возраста нашли работу на территории ФРГ. Земельные власти обвиняли федеральный центр в неравномерном распределении миграционных потоков, недостаточном финансировании интеграционных мероприятий и исчерпанности собственных ресурсов по приему новых людей.

В качестве меры по обновлению миграционной политики правительство Олафа Шольца подготовило реформу закона о трудовой миграции, принятую в августе 2023-го. Главными декларируемыми преимуществами реформы стали снижение бюрократических барьеров и упрощение интеграции иностранных работников в экономику ФРГ. Среди конкретных решений — упрощение процесса признания квалификации иностранных работников и введение балльной системы, состоящей из 12 критериев: квалификация, возраст, знание языка и т. д. На основе балльной системы мигранты получают «карту возможностей», которая в течение года дает право искать работу в Германии.

Другой мерой стал закон об облегчении получения гражданства, направленный на иммигрантов, не имеющих проблем с законом и успешно вливающихся в немецкое общество. Для такой категории были сокращены сроки ожидания гражданства с 6 до 3 лет. Важным нововведением стала возможность сохранения первого гражданства при получении немецкого.

Неразрешенность миграционного кризиса, совпавшего с ухудшением экономической ситуации в ФРГ после прекращения поставок российских энергоносителей, укрепила позиции правых. К лету 2023-го «Альтернатива для Германии», согласно соцопросам, стала второй по популярности партией в стране. Кандидатам от АдГ впервые удалось победить на местных выборах, заняв кресла главы администрации округа Зоннеберг (Тюрингия) и бургомистра города Рагун-Йесниц (Саксония-Анхальт). В 2024-м «Альтернатива» впервые победила на земельных выборах, финишировав первой во время электоральной кампании в Тюрингии.

Миграционный вопрос стал одной из главных тем и для образованной в январе 2024-го партии «Союз Сары Вагенкнехт» (ССВ). Несмотря на условную принадлежность к левому флангу немецкой политики, Сара Вагенкнехт выступает за ужесточение миграционного законодательства. ССВ также показал отличные результаты в ходе электоральных кампаний 2024 года и претендует на участие в формировании земельных правительств Саксонии, Тюрингии и Бранденбурга.

Несмотря на то, что миграционный вопрос остается одним из наиболее чувствительных для немецких общества и государства, перспективы его решения туманны.

Во-первых, демографическая ситуация в ФРГ не оставляет правительству возможности резко сократить миграционные потоки. Германия — страна с одним из самых низких уровней рождаемости в ЕС. Выход на заслуженный отдых поколения «бэби-бумеров» станет тяжелым испытанием для немецкой пенсионной системы. Несмотря на меры по стимулированию рождаемости, их эффект не сможет отменить необходимость привлекать в страну молодых специалистов.

Во-вторых, Берлину не удается с помощью мигрантов компенсировать нехватку рабочих рук. По данным Федерального агентства труда, для поддержания планомерного экономического роста Германии необходимо ежегодно интегрировать около 400 тысяч квалифицированных специалистов из-за рубежа. Заинтересованным в поиске работы мигрантам зачастую мешают бюрократические препятствия, трудности с освоением немецкого языка, непривлекательные условия труда в доступных вакансиях. При этом значительная часть мигрантов просто предпочитает оставаться в «серой зоне» трудовых отношений, а то и просто сидеть на пособии. Ситуация усугубляется тем, что, по словам экспертов, Германия успешно привлекает к себе разнообразных беженцев, но не квалифицированных специалистов.

В-третьих, решению миграционной проблемы мешает то, что в стране отсутствует полноценная дискуссия на эту тему. Предложения по ужесточению соответствующего законодательства ассоциируются не с респектабельным «политическим центром», а с правыми популистами и радикалами. Дебаты вокруг миграционной политики среди партий политического мейнстрима сводятся к обсуждению оптимизации темпов и форм ее дальнейшей либерализации, а альтернативное мнение о необходимости сущностно переосмыслить эту политику игнорируется.

Проблемы миграционной политики ФРГ обусловлены прежде всего издержками, которые несет каждое руководство страны, формируя очередную ее версию. Ограниченная открытость общественно-политической дискуссии по вопросам миграции мешает реформировать законодательство и реализовывать его нормы. Декларируемый приоритет миграционной открытости влечет за собой значительные медийно-репутационные издержки для тех, кто пытается публично обсуждать необходимость ужесточить правовые нормы, касающиеся миграции. «Политика открытых дверей» Берлина слабо сопряжена с запросами немецкого рынка труда и не учитывает нарастающую в обществе неприязнь к приезжим. Все это влечет за собой рост недовольства граждан действиями федерального и земельных правительств, меняющими политическое пространство ФРГ.