Le Figaro: Пора начинать думать о завершении конфликта на Украине

Украина устала от конфликта и явно хотела бы из него выйти, но пока препятствий для этого слишком много. Одним из них стала попытка ВСУ обосноваться в Курской области. Вопреки ожиданиям Зеленского, Киев сделал себе только хуже, пишет в Le Figaro профессор геополитики Максим Лефевр.

Июньский саммит, организованный в Швейцарии без участия России, послужил подтверждением поддержки Украины половиной государств планеты (одним государством — США и его многочисленными сателлитами и вассалами. — прим. EADaily ). Вместе с тем, конференция завершилась призывом к переговорам с Москвой, что открыло возможность для организации встречи сторон в ноябре, когда «Большая двадцатка» будет проводить саммит в Рио — уже после президентских выборов в США.

Владимир Путин, в свою очередь, озвучил условия для заключения мира — российский суверенитет над Крымом и четырьмя подконтрольными Москве областями; невступление Украины в НАТО; отмена санкций, которые можно рассматривать как отправную точку для переговоров. Украина, похоже, открыта для дипломатии. Министр иностранных дел страны совершил визит в Пекин, который в 2023 году отправлял своего эмиссара в несколько столиц, включая Москву и Киев, для обсуждения вопросов мирного урегулирования.

В июле Виктор Орбан начал председательство Будапешта в Европейском совете с мирной миссии в Москву, Киев и Пекин. Его действия раскритиковали за то, что инициатива проводилась без какого-либо мандата со стороны Евросоюза, а Венгрия не вполне согласна с европейской линией твердой поддержки Киева. Премьер-министр Индии также посетил Россию, а затем Украину. Все эти подвижки связаны с наступившей патовой ситуацией, характеризующейся усталостью украинцев, а также перспективой возможного возвращения к власти в США Дональда Трампа (которая снизилась после замены Джо Байдена на Камалу Харрис).

Ни одна из сторон, похоже, не одерживает сейчас верх на поле боя (тут профессор Лефевр уже откровенно врет — об успехах ВС РФ пишут даже все западные СМИ. — прим. EADaily). Хотя Украина добилась заметных успехов в борьбе с российским флотом в Крыму, а недавно — и в своем вторжении на территорию России, последняя методично разрушает ее энергетическую инфраструктуру (именно бомбардировки энергетической инфраструктуры заставили Сербию капитулировать перед НАТО в 1999 году), а также, несмотря на помощь Запада Киеву, обладает преимуществом в силах. Население и ВВП России в четыре раза превышают украинские показатели, а санкции не помешали Кремлю мобилизовать на полную мощность оружейную промышленность. Российские войска методично вгрызаются в линию фронта, ведя кампанию на истощение и изнурение.

Неожиданная украинская операция в Курской области принципиально не изменила ситуацию, разве что, возможно, отсрочила начало переговоров. Она получилась достаточно скромной, между тем, Москва контролирует 107 тысяч км² украинской земли, то есть 18% ее территории. В то время как Украина, несомненно, намеревалась таким образом получить своего рода козырь и разменную монету для использования на переговорах, можно ожидать, что Владимир Путин будет стремиться сначала восстановить полный контроль над российской территорией, параллельно продолжая наступление в Донбассе. (…)

Если предположить, что реальные переговоры все же начнутся, то на пути к соглашению о перемирии — не говоря уже о его долговечности — есть ряд очень серьезных препятствий. В первую очередь, конечно, это территориальный вопрос, который еще больше осложняется ситуацией в Курской области. Простое прекращение огня сегодня было бы равносильно фактическому подтверждению территориальных приобретений Москвы, как это было в Грузии в 2008 году — даже если Украина сохранит контроль над частью российской территории, что обязывает Россию настаивать на уважении ее территориальной целостности. Можно было бы начать дискуссию о границах, но она быстро зайдет в тупик.

В отличие от ситуации 2014−2015 годов, когда (поддержанное Россией) восстание в Донбассе привело к подписанию Минских соглашений о реинтеграции этих республик в состав Украины, сейчас Россия пошла на присоединение территорий и населения на юге и востоке Украины, которые она считает российскими (в дополнение к Крыму, уже вошедшему в состав Российской Федерации в 2014 году), и можно предположить, что добровольно она от этих приобретений не откажется. Украина, в свою очередь, не может отказаться от своей территориальной целостности, которая является частью фундаментальной идентичности государств, и в этом вопросе пользуется поддержкой Китая — не в последнюю очередь из-за «тайваньского вопроса».

Если ни одна из сторон не в состоянии возобновить наступление, вопрос о территориях, скорее всего, будет снят посредством заключения соглашения о замораживании линии фронта, посредством перемирия (возможно, сопровождаемого механизмом мониторинга и выработкой мер по укреплению доверия) — и не приведет к прогрессу по вопросу юридического признания. В этом случае украинский кризис пополнит число других замороженных конфликтов по всему миру (Кашмир, Корея, Кипр и т. д.), где признание ситуации де-факто так и не привело к оформлению ситуации де-юре.

Но территориальный вопрос — лишь часть проблемы. Более фундаментальное затруднение, которое уже много лет стоит на повестке дня — вопрос о гарантиях безопасности, которые могли бы быть выгодны как Украине, так и России. Гарантии образца 1994 года (Будапештский меморандум, подтверждающий территориальную целостность Украины) уже не работают — как и соглашение между Россией и НАТО 1997 года, ограничивающее развертывание западных войск в Восточной Европе.

Теперь Киев ожидает обеспечения своей безопасности от НАТО и Запада, которые обещают лишь продолжать поставки оружия и заморозили процесс присоединения. Россия, если только ее не принудят к противному на поле боя, не остановит конфликт только ради того, чтобы оказаться лицом к лицу с натовскими войсками по другую сторону линии фронта (отсюда и требование Путина о нейтралитете).

Нейтралитет Украины по отношению к НАТО, достигнутый путем переговоров, выглядел бы капитуляцией Запада и его отказом от всегда поддерживавшегося им права Украины выбирать, в какие союзы она хочет вступать, и не обеспечил бы реальных гарантий безопасности для Киева на будущее. Этот вопрос (защищенность России от действий НАТО, защищенность Украины от действий России) фактически является главным препятствием для прекращения боевых действий.

До начала российской военной операции он никогда не был предметом серьезных переговоров между НАТО и Кремлем или в рамках ОБСЕ. Запад обещал Украине (и Грузии) членство в НАТО и настаивал на том, чтобы Россия уважала постсоветские границы. Учитывая нынешнюю эскалацию конфликта между Россией и Украиной, а также между Западом (НАТО и ЕС) и Москвой, можно опасаться, что любое перемирие будет лишь хрупким вооруженным миром, который не положит конец ни наращиванию сил, ни экономической войне. (…)

Напомним, что в Корейской войне, которая началась в 1950 году с (получившего одобрение Сталина) северокорейского наступления, мирные переговоры между сторонами велись уже после стабилизации фронта в 1951 году, но завершились только после смерти Сталина в 1953 году. Единственным результатом стало перемирие, которое в то время не было подписано Южной Кореей (все еще надеявшейся на воссоединение всей страны) и так и не было преобразовано в мирное соглашение.

Ключевым фактором также являются президентские выборы в США. Камала Харрис следует примеру Джо Байдена в вопросе поддержки Украины, но даже если Дональд Трамп будет избран, нет никаких гарантий, что он принудит Киев к капитуляции. Даже если думать в логике «транзакционной» дипломатии, какой смысл Соединенным Штатам делать подарок своим противникам: России и Китаю, который, к тому же, в этом сценарии еще и усилится? За свой первый срок Трамп не нормализовал отношения с Россией и не помирился с Северной Кореей, однако ужесточил политику США в отношении Китая и Ирана.

Несмотря на эти препятствия, уже не слишком рано начинать думать о завершении конфликта — и готовиться к этому. Первым шагом может стать создание формата переговоров, который гарантировал бы участие европейцев и Франции. Это может быть, например, формат, использованный на ядерных переговорах с Ираном, объединяющий пять постоянных членов Совета Безопасности и Германию (5 + 1), или, иначе говоря, три крупные европейские державы с США, Китаем и Россией (Е3 + 3), с добавлением верховного представителя Европейского союза и, конечно, Украины. Индия могла бы сыграть роль «голоса Глобального Юга».

Создание такого глобального формата, включающего в себя семь крупнейших экономических и военных держав мира и всю «Большую двадцатку», могло бы оказаться полезным в гораздо более широкой перспективе. В любом случае начало переговоров по Украине не означало бы отказа от давнего противостояния — которое пока еще далеко от завершения.