Ситуация с ядерной безопасностью опаснее, чем во времена холодной войны — политолог

Глава МИД России Сергей Лавров заявил, что пора подумать об изменении ядерной доктрины, оставшейся в наследство от Советского Союза. О том, что может измениться, Pravda.Ru рассказал член Совета по внешней и оборонной политике Александр Носович.

— Что Сергей Лавров имеет в виду, по-вашему, говоря об уточнении ядерной доктрины? Что конкретно уточняется?

— Применительно к ядерной доктрине нет необходимости различать стратегическое и тактическое ядерное оружие, потому что в законе об основах ядерного сдерживания в редакции 2020 года применяется единая формула возможности применения Россией ядерного оружия любых типов. Там прописано, что Россия считает себя вправе применять ядерное оружие в том случае, если создаётся критическая угроза её безопасности, угроза самому существованию России.

Это максимально абстрактная формулировка, которая досталась Российской Федерации в наследство от ядерной доктрины Советского Союза, которая тоже была сформулирована абстрактно: за мир во всём мире, за всё хорошее, против всего плохого и т. п.

Нужно понимать, что Советский Союз, как это ни парадоксально звучит, в годы холодной войны находился в куда большей стратегической безопасности, чем Российская Федерация. Более того, весь мир находился в куда более безопасной ситуации, чем он находится сегодня. Та рамка холодной войны, которая была выстроена — биполярный мир — создавала феноменальную в мировой истории систему международных отношений, когда вероятность больших военных конфликтов, третьей мировой войны была снижена до ничтожной за счёт того, что в мире существовали две сверхдержавы с ядерным стратегическим паритетом.

Собственно, мир был поделен между ними де факто на зоны влияния, не считая неприсоединившихся государств и движений неприсоединения. И за счёт этого военных, силовых конфликтов в международных отношениях в эпоху после Второй мировой войны и до распада соцлагеря, до распада Советского Союза, было рекордно малое количество.

Та ситуация давала основания Советскому Союзу использовать такие абстрактные формулировки в краеугольных документах, касающихся его стратегической безопасности. Та ситуация стратегического паритета, ситуация после Второй мировой войны создавала принципиально иное качество элит наших оппонирующих стран на Западе, стран НАТО. Это очень чётко нужно понимать.

Те западные люди, с которыми имел дело Советский Союз, воевали или хотя бы видели войну. Президент Джон Кеннеди, который в итоге договорился с Хрущёвым о выходе из Карибского кризиса без ядерной войны, без третьей мировой войны, — это человек, который воевал. Так же, как воевали Леонид Брежнев и Дуайт Эйзенхауэр. Как многие советские, американские и европейские руководители. Это создавало особую ответственность, понимание последствий и рациональность.

Сейчас если мы посмотрим, с какими контрагентами мы имеем дело в США и европейских странах, то очевидно, что такой ситуации там даже близко нет. И в этом смысле ситуация куда более опасна, чем тогда. Мир сейчас по объективным причинам, не только по качеству элит, гораздо более опасен. Мы строили, строили и наконец построили многополярность, она пришла — многополярный мир. А он куда более сложен и рискован, чем был биполярный в холодную войну, чем был американский однополярный несколько лет после её окончания.

В таких нынешних реалиях угрозы военного конфликта кратно выше. Угрозы неадекватного поведения наших международных партнёров крайне высоки. Поэтому таких обобщённых абстрактных формулировок ключевых документов, формирующих нашу архитектуру национальной безопасности, как закон об основах ядерного сдерживания, Российская Федерация себе позволить не может. Собственно, поэтому разговоры о том, что ядерную доктрину нужно переписать, уточнить, конкретизировать, я слышу, как минимум, с начала специальной военной операции. Я сам как житель Калининградской области эти разговоры неоднократно поднимал. Потому что нынешнее законодательство России в части ядерного сдерживания создаёт угрозу как раз для Калининградской области, создаёт угрозу её оккупации и потери как российской территории.

— Если НАТО задумает оккупировать Калининградскую область, то Россия не вправе, по нынешней нашей ядерной доктрине, применять ядерное оружие? Желательно было бы так прямо и записать в ядерной доктрине, что в случае нападения на Калининградскую область Россия вправе применить ядерное оружие.

— Да. Я это и имею в виду под конкретизацией. Не должно быть обобщённых формулировок про угрозы самому существованию. Должны быть формулировки, предусматривающие случаи ракетных атак по атомным электростанциям, сухопутного вторжения в Калининградскую область, перекрытия Финского залива, насчёт чего постоянно высказываются финны. А через Финский залив как раз идёт транзит по воде в Калининградскую область. По таким ситуациям список уточняют и эксперты, и дипломаты, и специалисты по безопасности, должен быть составлен конкретный список, и национальное законодательство должно быть им дополнено.

— Сейчас американцы действуют руками своих прокси-сил в различных частях мира. Мы все понимаем, что это не Украина выстрелит по Курской атомной станции, а Соединённые Штаты. Куда будет направляться наш ответ, куда полетит эта ракета с ядерной боеголовкой?

— С Украины ответственность снимать тоже нельзя. Потому что, может, приказ отдали и за океаном, в Лондоне или в Берлине, но режим Зеленского взял под козырёк и выполнил этот приказ. Поэтому ответственность несёт он в первую очередь. Куда полетит ответная ракета? Я согласен, что бить надо по заказчику, а не только по исполнителю.

Потому что это единственный шанс остановить то восхождение по лестнице эскалации, которое сейчас идёт. Оно идёт, потому что заказчики либо вообще не чувствуют, либо чувствуют минимальную степень угрозы лично для себя. Они понимают, что от дальнейшей эскалации Украина просто рухнет. Она сейчас уже рушится, например, в инфраструктурном и в энергетическом смысле накануне приближающегося отопительного сезона. Но какое им дело до Украины, до жизни, до судьбы, до страданий украинцев? Это растопочный материал своего рода. Если США, или британцы, или континентальные европейцы почувствуют угрозу лично для себя, для своей физической и прочей безопасности, то с их стороны будет уже совсем другое отношение и совсем другой разговор.

— Как вы считаете, это условие о превентивном ядерном ударе должно появиться в нашей доктрине?

— Нет. Я считаю, что превентивного ядерного удара там быть прописано не должно, потому что это подорвёт наши позиции у колеблющихся нейтральных: Глобальный Юг, Индия, Китай, Индонезия и прочие. А они сейчас геополитически важны.

— Как вы считаете, готовы ли сейчас США к ядерной войне? Есть ли у них технические возможности такую войну вести с Российской Федерацией?

— Нет, сейчас не готовы. Но она готовится и уже дала понять это. В этом месяце были опубликованы, расшифрованы тайные документы Пентагона и Белого дома, аналогичные в какой-то мере нашей ядерной доктрине, которые касаются стратегического ядерного сдерживания Китая и России. И как раз, судя по всему, именно по этому вопросу в первую очередь состоялся визит Джейка Салливана в Пекин. Украина там если и обсуждалась, то только как прикрытие, как предлог для этой поездки. А главным было, конечно, обсуждение этих документов о применении стратегических вооружений.

— СМИ писали, что в этих документах выражается опасение, что Россия, Китай, КНДР выступят единым ядерным фронтом против США и их союзников. Вы верите в то, что мы можем координировать с Пекином и с Пхеньяном свои ядерные доктрины?

— На данном этапе, конечно, нет. Главная причина, почему нет — потому что против этого категорически будет Китай, который по целому ряду причин, начиная со своей нынешней операционной и тактической выгоды и заканчивая особенностями своей политической, стратегической культуры, против любых блоков, любых военных союзов. Китай всячески подчёркивает, что его особые дружеские, партнёрские отношения с Россией ни в коем случае не являются каким-то блоковыми, дружбой против кого-то, военным альянсом.

Китай будет категорически против даже самой постановки такого вопроса. Но это сейчас. Какой будет ситуация через четыре-пять лет, я не берусь судить. Потому что американцы сейчас явно берут курс на системную военную конфронтацию с Китаем, поскольку сдержать его экономическим, санкционным путём не получилось. Потому что все расчёты на мягкую силу США в Китае не оправдались, остановить рост Китая и его превращение в глобального конкурента не удаётся. В таком случае американскому истеблишменту и стоящим за ним корпорациям остаётся либо смириться с тем, что Китай по своему экономическому и прочему потенциалу стал равен США, а в чём-то опередил их, и учится жить в условиях многополярности. Это то, к чему призывал американцев Владимир Путин в интервью Такеру Карлсону. Либо переходить на новый уровень противостояния, уже военный.

А учитывая, о каких государствах, о каких державах, о каком уровне идёт речь, то неизбежно с применением ядерного оружия. Какой выбор сделают американские элиты, я судить не берусь, я не американист. А какую позицию в этом американо-китайском противостоянии занять России — хороший вопрос, достойный отдельного эфира. По заявлениям наших первых лиц я не вижу у них особого желания впрягаться жёстко на стороне Китая в его противостоянии с США.

Моя версия состоит в том, что от всяких иллюзий занять какую-то однозначную позицию Россию оттолкнул сам Китай, который в американском и российском противостоянии никакой жёсткой поддержки России не обозначил. Какие-то поддерживающие меры он не оказывал. Ни о каком военном союзе речи не шло и не идёт, и Китай всячески подчёркивает, что ему это не надо, ему это невыгодно.

Возможно, для России через несколько лет будет оптимальным путём обеспечивать Китаю надёжный военный тыл, но в американо-китайскую войну не влезать, если она начнётся, всячески подчёркивая, что мы за мир во всём мире и за всё хорошее против всего плохого. Это один из сценариев. Будем смотреть, как повернётся дело, на конкретику.

— Вы видите условия для применения тактического ядерного оружия в этом конфликте против Украины?

— В этом нет необходимости. Россия, судя по действиям военного командования, видит возможность добиться своих целей и задач на Украине минимально возможными средствами, не привлекая дополнительных ресурсов, фактически тратя те ресурсы минобороны, которые в мирные годы расходуются на военные учения.

При такой постановке вопроса российской властью говорить о ядерном оружии применительно к Украине — это просто неадекватно реальности.