Иран: Кто может стать преемником погибшего президента Раиси?

Трагическая гибель президента Ирана Ибрахима Раиси, без сомнения, стала потрясением для страны, вызвала тревогу в регионе и далеко за его пределами. Но растерянность и отчаяние быстро сменились ожесточенной борьбой между различными иранскими политическими группировками, соперничающими за второй по влиятельности пост в стране после Верховного лидера аятоллы Али Хаменеи. Эта тема находится в зоне самого пристального внимания как политических кругов Запада, так и ведущих мировых информационно-аналитических ресурсов.

В преддверии выборов преемника Раиси, назначенных на 28 июня, многие иранские наблюдатели задаются вопросом, будет ли на этот раз допущено к участию в выборах большое количество кандидатов. И, конечно, основной загадкой остаётся, каким будет в дальнейшем курс этой влиятельной державы — продолжится ли прежняя жёсткая линия, либо в тегеранских верхах появятся новые течения и ориентиры.

На бумаге занять место ушедшего президента не должно быть так уж сложно. Считается, что Раиси был выбран потому, что ему не хватало политической независимости, и он следовал примеру Хаменеи и его соратников — сторонников жесткой линии в правящем режиме. Несомненно, его место легко мог бы занять другой номинальный руководитель. Но Иран умеет удивлять своих наблюдателей.

Ибрахиму Раиси был фактически передан президентский пост в 2021 году после того, как его самые грозные соперники были отстранены от должности Советом стражей конституции (или Совет стражей) — органом священнослужителей и юристов, назначенным Хаменеи, одним из мандатов которого является наблюдение за выборами. Голосование 2021 года ознаменовало собой первый случай с 1997 года, когда результат был в основном предопределен.

Теоретически Совет стражей мог бы повторить то, что он сделал три года назад, и также дисквалифицировать потенциальных кандидатов от реформистов и центристов на предстоящих выборах. Это могло бы проложить путь единственному кандидату в предвыборной гонке на данный момент: бывшему советнику по национальной безопасности Саиду Джалили, известному стороннику жесткой линии, который пользовался значительным влиянием в администрации Раиси.

Но всё не так просто.

Если Раиси считали слабаком, то Джалили известен своей жесткостью. Это качество нажило ему врагов даже в консервативных кругах, поскольку были опасения по поводу чрезмерной роли некоторых из его союзников в администрации Раиси. Жесткость Джалили наиболее ярко проявилась во время его пребывания на посту советника по национальной безопасности и главного переговорщика по ядерной программе с 2007 по 2013 год.

В этот период экономика Ирана пострадала от санкций, введенных ООН и Западом в связи с его ядерной программой. Тем не менее Джалили, похоже, не спешил вступать в контакт с западными державами, чтобы добиться отмены некоторых из этих санкций. И когда он это делал, то в основном читал лекции чиновникам, сидевшим напротив, вместо того, чтобы вести с ними переговоры.

Не самый лучший послужной список Джалили стоил ему президентских выборов 2013 года, а его самыми злостными критиками были коллеги-кандидаты от консервативной партии. Даже сегодня между ним и его политическими соратниками нет особой любви и доверия.

В недавно просочившемся аудиофайле слышно, как один из ведущих членов парламента, придерживающийся жесткой линии, утверждает, что Касем Сулеймани, убитый командир Корпуса стражей исламской революции, якобы сказал, что если Джалили будет избран президентом, он уйдет в отставку. Сулеймани, по-видимому, возражал против стремления Джалили к тотальному контролю в государстве.

Сейчас наблюдателей и аналитиков больше всего занимает вопрос — будет ли следующий президент Ирана сторонником жесткой линии, как Раиси, или умеренной, как Роухани. Это зависит от того, решит ли аятолла Али Хаменеи сделать выборы 28 июня более свободными и справедливыми, чем они были в 2021 году.

Осведомлённые в тонкостях иранской политической «кухни» аналитики уже отмечают, что в стране уже проводится кампания «Кто угодно, только не Джалили». По данным лондонского издания IranWire, несколько ведущих чиновников режима координируют свои усилия, чтобы подорвать шансы Джалили на выборах. Но если такая кампания увенчается успехом, то у кого ещё есть шанс стать президентом?

Ряд консерваторов способны включиться в предвыборное состязание, в частности спикер парламента Мохаммад Бакер Калибаф, который, как говорят, является одним из тех, кто стремится помешать Джалили победить.

Ожидается, что Калибаф, который долгое время вынашивал президентские амбиции, несмотря на три неудачные попытки, заручится поддержкой КСИР как бывший командующий его военно-воздушными силами. Но его считают технократом без каких-либо идеологических установок, и он открыто говорил о Резе Пехлеви — последнем иранском шахе, основателе династии, свергнутой в результате революции 1979 года, как о примере для подражания. Тот же Хаменеи вряд ли захочет передать власть военному офицеру, имеющему собственную низовую поддержку, да ещё и с такими крамольными убеждениями.

Шансы Калибафа на победу снижаются из-за обвинений в коррупции. Представители различных слоев иранского общества также помнят его роль в подавлении протестующих в качестве начальника национальной полиции в начале 2000-х годов. Более того, его переизбрание на пост спикера, несмотря на неудачные результаты на парламентских выборах в этом году, вполне может означать, что он предпочитает сохранить свою работу, не сталкиваясь со всей «подковёрной» вознёй, которая неизбежно будет сопровождать очередную президентскую кампанию.

Среди других потенциальных кандидатов есть ещё один испытанный сотрудник КСИР — Парвиз Фаттах, который возглавляет крупное полугосударственное агентство под руководством Хаменеи. Но он сталкивается с той же проблемой, что и Калибаф: Хаменеи может с опаской относиться к его военно-промышленному образованию.

Как считают иранские и региональные аналитики, успех Раиси был основан на том впечатлении, что он был невзрачным, но опытным бюрократом, который не представлял политической угрозы для Верховного лидера. Таким образом, хотя есть и другие возможные бескомпромиссные претенденты, имена которых обсуждаются, Хаменеи вряд ли отдаст предпочтение большинству из них.

Это могло бы вынудить Совет стражей открыть двери для кандидатов-центристов или реформистов. Аятолла Хаменеи мог бы даже сделать то, что он сделал в 2013 году: позволить баллотироваться умеренно консервативным фигурам с технократической репутацией. Одним из таких кандидатов был Хасан Роухани, который проработал на посту президента два срока. Если бы Хаменеи пошёл по этому пути, то одним из имен, которые будут обсуждаться, стал бы Али Лариджани.

Помимо того, что Лариджани происходит из влиятельной семьи священнослужителей, он был главой государственной телерадиокомпании и спикером парламента. Он не реформист, но и не сторонник жёсткой линии. Его безоговорочная поддержка президентства Роухани обеспечила ему широкую скрытую поддержку среди центристов и реформистов.

Он интеллектуал, имеет степень доктора философии Тегеранского университета. Но он также бывший сотрудник КСИР, что может пригодиться, если он решит баллотироваться. Это особенно актуально, если сторонники реформ в иранском государственном аппарате объединятся вокруг кого-либо из них, вместо того чтобы поддержать кандидата из их собственного идеологического пространства.

Слухи о том, кем могут быть эти кандидаты, неизбежно продолжают циркулировать, но ждать осталось недолго. Регистрация кандидатов на участие в выборах уже началась, а окончательный список кандидатов Совет стражей конституции объявит 11 июня.

Этот короткий список определит динамику предвыборной гонки и даст ключ к ответу на другой важнейший вопрос, который волнует иранских наблюдателей: будет ли значительная часть избирателей бойкотировать голосование, как они это делали в 2020, 2021 и 2024 годах, или на этот раз явка будет значительно выше.