Харьковское продвижение России озадачило Турцию

18 мая в аккаунте президента Турции Реджепа Тайипа Эрдогана в социальной сети появилась запись в связи с 80-летием депортации крымских татар, в которой содержался скрытый выпад в адрес России:

«Как Турция, мы продолжим защищать права крымских татар, как тех, кто живёт в Крыму, так и тех, кто был вынужден покинуть этот регион после оккупации».

Под «оккупацией» Эрдоган имел в виду воссоединение Крыма с Россией в 2014 году. Как обычно, министерство иностранных дел Турции тоже выступило с аналогичным заявлением, в котором снова в российскую сторону был брошен камень:

«Незаконная аннексия Крыма открыла дверь новым страданиям».

По «совпадению», за несколько дней до этого, 14 мая в Турцию прибыли министр обороны Украины Рустем Умеров и спикер Рады Руслан Стефанчук (см. Поможет ли Турция ВСУ в Харьковской области?), причём министр иностранных дел Хакан Фидан принял обоих украинских визитёров. А уже на следующий день Стефанчук общался с представителями крымскотатарской общины Турции и провёл переговоры с самим Эрдоганом. Согласно украинской версии событий, во время переговоров со Стефанчуком президент Турции заявил о поддержке формулы мира узурпатора Владимира Зеленского. Как известно, данная формула категорически неприемлема для России. Поэтому заявления от 18 мая скорее связаны не с Крымом, а с более высокими материями, волнующими Анкару.

До заявлений о Крыме, 16 мая в Турцию с визитом прибыл премьер-министр Грузии Ираклий Кобахидзе. Правительство Кобахидзе подвергается серьёзному давлению как со стороны Запада, так и со стороны оппозиции и президента Саломе Зурабишвили из-за закона «О прозрачности иностранного влияния». Кроме того, нынешние власти Грузии отказываются присоединиться к антироссийским санкциям и попытаться открыть второй фронт против России в Абхазии и Южной Осетии. Наконец, несмотря на доминирование в грузинском обществе антироссийских настроений и отсутствие дипломатических отношений, правительство «Грузинской мечты» сумело стабилизировать российско-грузинские отношения, достигшие низшей точки во время войны в августе 2008 года. Словом, Грузию можно считать второй страной постсоветского пространства после Украины по степени проблемности для России.

Турция ещё с 1990-х годов экономически осваивает Грузию. На этот раз тоже не обошлось без практических шагов. После переговоров Эрдогана с Кобахидзе министр энергетики и природных ресурсов Альпарслан Байрактар и министр экономики и устойчивого развития Леван Давиташвили подписали «Меморандум по сотрудничеству в области энергетики».

А на совместной пресс-конференции проявилась современная политика Турции. Так, Эрдоган очень деликатно коснулся конфликта вокруг грузинского закона об иноагентах, заявив:

«Уважаемый премьер-министр, мне было очень приятно быть проинформированным Вами о событиях, происходящих в Грузии. Мы в Турции верим, что эти события будут завершены в соответствии с интересами грузинского народа».

Со слов Эрдогана совершенно неясно, кого поддерживает Анкара, потому что в понятие «грузинский народ» входят как сторонники «Грузинской мечты», так и её противники. В выступлении он упомянул непризнание Абхазии и Южной Осетии («территориальную целостность Грузии»), поддержку вступления Грузии в евроатлантические структуры, задачу по увеличению двустороннего товарооборота с прошлогодних 3 млрд долларов до 5 млрд долларов, железную дорогу Баку-Тбилиси-Карс, готовность участвовать в крупных проектах (аэропорты и морские порты, строительство линий электропередачи), борьбу с террористическими группировками и палестино-израильский конфликт.

И вдруг после этого Эрдоган затронул тему, не относящуюся к сотрудничеству Анкары с Тбилиси:

«В разговоре мы обменялись мнениями по поводу украинско-российской войны. Мы поддерживаем территориальную целостность и суверенитет Украины».

В отличие от президента Турции, Кобахидзе коснулся украинской темы, не упомянув ни Россию, ни «территориальную целостность». Налицо разница в подходах Турции и Грузии. С чем же это связано?

Дело не только в несоизмеримом потенциале двух стран. Официальный Тбилиси, в отличие от Анкары, хочет сделать так, чтобы маленькая закавказская страна избежала участия в военных конфликтах. Поэтому-то власти Грузии ограничиваются дежурными фразами о признании «территориальной целостности Украины».

Совсем другое дело Турция, чей министр обороны Яшар Гюлер 14 мая принял Умерова. Анкара не хуже своих союзников по НАТО прекрасно понимает, что стоит на кону. И уж точно турецкое руководство отдаёт себе отчёт, что возвращение России с боями в Харьковскую область, в основном покинутую осенью 2022 года, говорит о принципиальном изменении подхода к СВО со стороны Москвы, которая в конце февраля 2022 года собиралась предотвратить уничтожение республик Донбасса украинской армией. Да и как Анкара может восторгаться тому, что российская армия ведёт бои за освобождение Волчанска, если 10 ноября 2022 года сам Эрдоган приветствовал уход российских военных из Херсона (см. Эрдоган ошибся в прогнозе действий России), то есть не скрывал радости от неудач российской армии осенью 2022 года?

У подобной реакции Турции имеется ещё один аспект. Для Анкары не важно, кто будет у власти в Тбилиси по итогам парламентских выборов 26 октября. Принципиальным для Турции является недопущение положительных подвижек между Тбилиси и Москвой, которые представляют опасность для планов Анкары по выдавливанию российского влияния из Грузии и всего Закавказья.

А к российско-грузинским отношениям СВО тоже имеет отношение. Грузия занимает второе место по количеству граждан, участвующих в боевых действиях на стороне ВСУ. Как правило, граждане Грузии, примкнувшие к ВСУ, — это противники «Грузинской мечты» или вообще сторонники оппозиционного «Единого национального движения», созданного экс-президентом Михаилом Саакашвили. Отсюда и связь между ходом боевых действий и политическими процессами в Грузии. Чем успешнее российская армия будет бить ВСУ, тем больше будет шансов, что на парламентских выборах в Грузии победит «Грузинская мечта», которая извлекла уроки из войны 2008 года и выступает за мирные отношения с Россией.

А мирные отношения между Москвой и Тбилиси включают и развитие двусторонней торговли, что может подорвать безраздельное господство Анкары в регионе. Не будем забывать и о том, что именно при Саакашвили, пришедшем к власти после «революции роз», произошло резкое усиление турецкого влияния в Грузии, причём Турция до августа 2008 года активно участвовала в подготовке грузинской армии (см. Кто привёл Турцию и НАТО на Южный Кавказ?). То есть грузинская оппозиция и противники закона об иноагентах в каком-то смысле даже выгоднее для Анкары, чем «Грузинская мечта», уравновешивающая союз с Западом и Турцией торговлей с Россией. Кстати, с той же самой Украиной у Турции тоже заметно увеличилось сотрудничество после Евромайдана 2014 года. Не впервой Анкаре поддерживать руководство страны, пришедшее к власти после цветной революции с целью создания по периметру границ России враждебного кольца в интересах Запада.

Словом, Харьковское направление сейчас имеет огромное значение. Когда осенью 2022 года российская армия вынужденно покинула большую часть освобождённых территорий Харьковской области, то тайные и явные недоброжелатели России несказанно радовались этому событию и заранее хоронили её. Начавшееся возвращение в Харьковскую область, а также успехи на других участках фронта по умолчанию придадут России бОльший вес и влияние в Закавказье.