О горьких уроках и перспективах для Черноморского флота России

История часто подтверждает косность мышления не только отдельных генералов и адмиралов, но и целых штабов, основывавших стратегические расчёты на устаревшем опыте отгремевших баталий. В этом плане весьма показательна судьба нашего Черноморского флота, добившегося ряда блестящих побед, прошедшего множество жестоких испытаний и неоднократно погибавшего почти в полном составе, пишет на страницах Pravda.Ru публицист Виктор Пахомов.

Оставив за пределами статьи опыт катаклизмов первой половины ХIХ века, которые сейчас воспринимаются как «преданья старины глубокой», сразу обращусь к событиям Крымской войны 1853−1856 гг., которые в свете специальной военной операции на Украине обрели весьма злободневный характер.

В середине позапрошлого века российский Черноморский флот был укомплектован мощными линейными кораблями, вооружёнными бомбическими пушками, а его личный состав отличался прекрасной выучкой, достойны восхищения и таланты выдающихся адмиралов: Корнилова, Нахимова, Истомина. Как следствие — блестящая победа в Синопской битве, в которой были уничтожены 15 из 16 турецких кораблей.

Однако с вступлением в войну Великобритании и Франции ситуация на Черноморском театре поменялась коренным образом. Всё дело в том, что союзники в составе своих военно-морских сил имели паровые корабли, в том числе линейные, а российский Черноморский включал всего несколько пароходо-фрегатов. Он не имел никаких шансов в генеральном сражении с обладавшим решающим технологическим преимуществом противником, и его пришлось затопить в Севастопольской бухте. До сих пор некоторые мои товарищи, военные моряки, считают, что наш флот всё-таки должен был попытаться воспрепятствовать высадке англо-французской армии в Крыму, однако вполне очевидно, чем бы подобная авантюра закончилась.

Следующая война с Турцией 1877−1878 гг., несмотря на то, что наш Черноморский флот только начал своё возрождение, а турецкий считался третьим в мире по количеству броненосных кораблей, оказалась для России победоносной. Действия османских эскадр были скованы отважными операциями наших минных катеров и вооружённых пароходов, а к Одессе турки боялись подходить из-за того, что там базировались два весьма необычных круглых броненосца, названные по имени их строителя адмирала Попова «поповками».

Между прочим, эти далёкие события отчасти перекликаются с тем, что сейчас происходит на Черноморском театре боевых действий. Оказалось, что лёгкие силы флота вполне годятся для того, чтобы оспорить господство на море заведомо более могучего противника.

К началу ХХ века Черноморский флот России значительно превосходил находившиеся в глубокой стагнации военно-морские силы Османской империи, однако это в известной степени затормозило его развитие. Считалось, что бригады эскадренных броненосцев (в 1914 году она состояла из 5 кораблей) вполне достаточно для того, чтобы в пух и прах разнести слабый турецкий флот, основу которого составляли два дряхлых, купленных у немцев броненосца.

Увы, такая самоуспокоенность едва не сыграла с нашими военачальниками злую шутку. Пришедшие к власти младотурки вознамерились приобрести у Великобритании 2 мощных дредноута и даже успели заплатить за один из них более 5 миллионов фунтов стерлингов. Мало того, что линкоры «Султан Осман V» и «Решадие» могли вступить в строй османского флота в 1914 году, так они ещё были сильнее, чем новые русские дредноуты, которые спешно достраивались в Николаеве, но всё равно опоздали к началу Первой мировой войны.

К счастью для России, турецкие линкоры были реквизированы Великобританией, зато турки купили два германских крейсера — «Гёбен» и «Бреслау», переименовав их в «Султан Явуз Селим» и «Мидилли». Наличие новейшего быстроходного дредноута, каковым являлся «Гёбен», позволило германо-турецкому флоту проводить на Чёрном море активные операции, поскольку наши линкоры-додредноуты значительно уступали ему в скорости и поэтому не могли перехватить.

Лишь когда в строй вступили линейные корабли «Императрица Мария» и «Императрица Екатерина Великая», а также многочисленные турбинные эсминцы типа «Новик», ситуация на театре боевых действий существенно изменилась: «Гёбен» и «Бреслау» превратились из хищников в жертвы, обречённые спасаться бегством от превосходящих сил русского флота. Увы, до конца войны ни адмирал Эбергард, ни сменивший его на посту командующего ЧФ Колчак так и не смогли загнать их в ловушку. Сказались ошибки в комплектации флота и определении боевых качеств новых кораблей: наши дредноуты давали лишь 21 узел, а старые крейсера «Память Меркурия» и «Кагул» — 23 узла, в то время как «Гёбен» и «Бреслау» развивали ход на несколько узлов больше. Заложенные в 1913—1914 гг. лёгкие крейсера типа «Светлана», которые могли бы настичь «Бреслау», до конца войны достроены не были.

Несмотря на неудачную охоту на германо-турецкие крейсера, в целом наш Черноморский флот сражался вполне достойно и уже в 1915 году полностью доминировал на театре. Он занимался блокадой Босфора, действовал на коммуникациях противника вдоль побережья Анатолии, высадил несколько крупных десантов, вёл успешную противолодочную борьбу. Достаточно сказать, что немцы потеряли на Чёрном море 5 подводных лодок, не добившись каких-либо значимых побед. Об эффективности нашего флота свидетельствуют его поистине микроскопические потери: 1 эсминец, 2 миноносца и 1 подводная лодка, причём все эти корабли погибли от подрыва на минах.

Увы, не обошлось без катастрофы, вызвавшей огромный общественный резонанс и до сих пор тревожащей умы историков: 7 октября 1915 года в Севастопольской бухте взорвался и погиб линкор «Императрица Мария». Запомним все эти цифры и факты, поскольку они окажутся чрезвычайно важными для оценки дальнейшего боевого пути Черноморского флота.

Ирония судьбы заключается в том, что, когда Черноморский флот к 1917 году достиг практически полного господства на ТВД, Российская империя уже полным ходом катилась к грандиозному поражению, спровоцированному чередой социально-экономических потрясений. Две революции, разразившаяся беспощадная гражданская война и интервенция наших бывших союзников, по сути, полностью уничтожили Черноморский флот. Часть кораблей была затоплена в Цемесской бухте, часть угнана белогвардейцами за границу, многие корабли были отправлены на дно или выведены из строя англичанами. Таким образом, Черноморский флот фактически полностью погиб во второй раз, и к 1921 году на южных рубежах у нас осталось всего несколько кораблей, да и те нуждались в ремонте.

Возрождая военную мощь на Черноморском театре, советские руководители в полной мере учитывали опыт не только Первой мировой войны, но и предшествовавших ей конфликтов. Особое впечатление на наших военачальников произвели успешные действия русских эсминцев и подводных лодок, однако новый Черноморский флот строился и в расчёте на противодействие эскадрам империалистических держав, которые гипотетически могли появиться у наших берегов и снова высадить десант в Крыму.

В соответствии с таким предположением советский Черноморский флот должен был разгромить врага, используя комбинированный удар многочисленных торпедных катеров, подводных лодок, авиации и отрядов надводных кораблей, опирающихся на мощную береговую оборону и минные заграждения. К началу Великой Отечественной войны он представлял (по крайней мере, на бумаге) грозную силу, имея в своём составе 1 линкор, 5 крейсеров, 3 лидера, 13 эсминцев, 44 подводные лодки, 2 сторожевика, 4 крупные канонерские лодки, 1 минный заградитель, 84 торпедных катера и 15 тральщиков. И это не считая мониторов Дунайской флотилии!

К счастью, никакие империалистические эскадры в Чёрное море не проникли, и нашему флоту поначалу противостояли слабые военно-морские силы Румынии, состоявшие из 4 эсминцев, подводной лодки, трёх торпедных катеров и нескольких небольших канонерок и миноносцев. Немцы, рассчитывая на блицкриг, не позаботились о создании на Чёрном море группировки своих кораблей и спохватились лишь в 1942 году, начав переброску субмарин, торпедных катеров, тральщиков и быстроходных десантных барж. Однако о господстве нашего флота на Черноморском театре боевых действий даже в 1941 году не могло быть и речи, поскольку решающая роль перешла к авиации, которую немцы использовали достаточно искусно и результативно.

До сих пор командованию Черноморского флота «инкриминируются» два крупных провала: неспособность эвакуировать защитников Севастополя и неэффективное противодействие эвакуации немцев и румын из Крыма в 1944 году. Однако советских флотоводцев вполне можно оправдать: в 1942 году немецкая авиация наверняка перетопила бы большинство наших боевых кораблей, рискнувших приблизиться к Севастополю. А после потери от ударов пикирующих бомбардировщиков трёх эсминцев 5 октября 1943 года у берегов Крыма число кораблей этого класса сократилось до пяти (всего из 19 лидеров и эсминцев флот потерял 14 единиц!).

Нужно признать, что набеговые операции Черноморского флота на протяжении всей войны планировались и проводились крайне неудачно и кроме больших потерь ничего нам не приносили. Подводные лодки тоже действовали не слишком результативно, они плохо обеспечивались разведывательными сведениями, не взаимодействовали с авиацией и не прикрывались надводными кораблями. Как результат, ошеломляющие потери — 27 субмарин, на которых погибли почти тысяча подводников.

В свою очередь, немецкая авиация, подводные лодки и торпедные катера ценой сравнительно небольших потерь учинили настоящий разгром нашего гражданского флота. Я был знаком с одним ветераном, который гордился тем, что, будучи пилотом морского самолёта-разведчика, якобы уничтожил немецкую субмарину. Увы, за всю войну нашему флоту не удалось потопить в море ни одной вражеской подлодки, даже три румынские субмарины благополучно пережили боевые действия и достались нам в качестве сомнительных трофеев.

Зато Черноморский флот неплохо проявил себя в многочисленных десантных операциях, а также при поддержке сухопутных войск. В его составе, кроме тихоходных «эльпидифоров» и немногочисленных болиндеров, вообще не было десантных кораблей специальной постройки! Подытожив неудачные для нас бои лёгких сил в период проведения Керченско-Эльтигенской десантной операции, командующий Черноморским флотом вице-адмирал Л.А. Владимирский в сердцах заметил, что нашим морякам приходится сражаться «на телегах против танков», имея в виду полное техническое превосходство немцев.

Действительно, в Керченском проливе противник в большом количестве использовал так называемые быстроходные десантные баржи — хорошо вооружённые, маневренные корабли, имевшие небольшую осадку. Кстати, именно эти десантные баржи и стали основой немецкого эрзац-флота на Чёрном море, поскольку были способны выполнять самые различные функции — от транспортных перевозок до противолодочной борьбы и участия в боях с нашими катерами. Пожалуй, главными достоинствами этих кораблей были дешевизна производства и простота конструкции, позволявшие строить их сотнями.

Анализируя причины весьма скромных достижений советского Черноморского флота в Великой Отечественной войне, помимо таких недостатков, как техническая отсталость, низкий уровень оперативно-тактического руководства и т. д., я бы обратил внимание на два, как мне представляется, решающих фактора, негативно повлиявших на его действия. Эти причины необходимо особо выделить ещё и потому, что они сказываются и на состоянии современного российского Черноморского флота.

Во-первых, наше командование вовремя не учло изменившийся характер войны на море, в достаточной мере не оценив решающую роль авиации. Замечу, что Чёрное море невелико по размерам: его площадь примерно соответствует площади Украины в нынешних границах. Используя РЛС, а также самолёты-разведчики, немцы с 1943 года контролировали весь театр боевых действий и были способны вовремя наносить авиационные удары по вышедшим в море нашим крупным кораблям, которые обладали слабыми средствами ПВО.

Во-вторых, Черноморский флот, готовясь к схваткам с турецким «Явузом» и эскадрами империалистов, был и соответственно укомплектован большим количеством крейсеров, эсминцев и торпедных катеров. Как показал опыт войны, флоту в первую очередь нужны были быстроходные десантные корабли, бронированные канонерки и сторожевики с мощной зенитной артиллерией. Однако здесь уместно вспомнить поговорку: «Мы все сильны задним умом». В битве с германским нацизмом и его сателлитами наши моряки-черноморцы проявили массовый героизм и внесли заметный вклад в Великую Победу.

Другое дело, что советская военная наука, как мне представляется, недостаточно глубоко проанализировала горький опыт наших потерь и поражений, сконцентрировав внимание на успешных операциях, которых тоже было немало. И в этом плане она мало отличалась от обыкновенной пропаганды, занимаясь созданием героических мифов и наплодив огромное количество приятных для нашего самосознания, однако далёких от реальности приписок. Приведу только один пример. Командир подводной лодки М-117 доложил о 8 потопленных вражеских судах, хотя на самом деле не добился ни одного торпедного попадания!

Как бы то ни было, пройдя огненные испытания 1941 — 1944 годов, советский Черноморский флот сохранил боеспособное ядро и после войны начал быстро восстанавливать свою силу, пополнившись трофейными кораблями. Самому крупному из них — линкору «Новороссийск» (бывший итальянский «Джулио Чезаре») — была уготована трагическая участь: в ночь на 29 октября 1955 года он взорвался в Севастопольской бухте, примерно на том же месте, где в 1915 году погибла «Императрица Мария». Комиссия, расследовавшая причины этой крупнейшей в истории нашего флота катастрофы, пришла к спорному выводу, что линкор стал жертвой немецкой мины, пролежавшей на дне более десяти лет. В свете происходящих в наши дни событий вполне правдоподобной выглядит версия о том, что «Новороссийск» подорвали британские диверсанты. Именно Ройял-нейви в то время располагал техническими возможностями для проведения подобной операции.

Как бы то ни было, потеря старого линкора практически не отразилась на боевых возможностях Черноморского флота, быстро пополнявшегося кораблями новейших проектов. К началу 1980-х годов советский ВМФ достиг пика своего могущества, выйдя на океанские просторы и неся постоянное дежурство в Средиземном море. Он по праву считался вторым в мире после американского флота и был способен доставить множество хлопот нашим противникам в холодной войне.

В 1991 году Черноморский флот имел в своём составе 28 подводных лодок, 2 противолодочных крейсера, 6 ракетных крейсеров и больших противолодочных кораблей, почти полсотни сторожевиков и малых противолодочных кораблей, 30 ракетных катеров, 70 тральщиков и 50 десантных кораблей. Его ударную мощь существенно усиливали 2 авиадивизии. Помнится, в 70-е и 80-е годы на борту пассажирских лайнеров я неоднократно заходил в Севастопольскую бухту, которая была буквально битком набита кораблями всех перечисленных классов.

Крушение Советского Союза едва не поставило крест на самом существовании российского Черноморского флота. Известно, что Ельцин и его клика, подарив с барского плеча Украине Севастополь, были готовы отдать нашим алчным и беспокойным соседям едва ли не все боевые корабли. Не буду останавливаться на самой трагической и бесславной главе в истории Черноморского флота, замечу, что он сохранился вопреки преступным намерениям высшего политического руководства лишь благодаря принципиальной патриотической позиции значительной части своего личного состава. Однако затем более 20 лет (с 1991 до 2015 года) Черноморский флот не пополнялся новыми кораблями! Имевшиеся ржавели, ветшали, устаревали, сдавались на слом. Дело дошло до того, что в составе флота сохранилась одна-единственная подводная лодка, да и та имела ограниченную боеспособность.

Так продолжалось до тех пор, пока не стало очевидно, что наши западные «партнёры» ведут бесчестную игру, направленную на ослабление и расчленение России. Здесь уместно заметить, что Чёрное море имеет исключительно важное значение не только для нашей страны, но и для всей Европы, являясь одним из главных театров военных действий ещё со времён античности. Когда наше руководство в полной мере осознало этот непреложный факт, оно принялось энергично восстанавливать Черноморский флот. Однако время, к сожалению, было упущено.

Одним из аспектов военно-морского искусства является правильная комплектация флота, своевременная подготовка его к возможным боевым действиям. Кто мог в начале 10-х годов нынешнего века предсказать неизбежный конфликт с Украиной, переросший в масштабное противостояние с силами НАТО? Однако флот представляет собой реальную силу только в том случае, если способен в полной готовности вступить в бой с любым врагом. С этой точки зрения рассмотрим, как возрождался Черноморский флот в течение отпущенных ему историей менее 10 последних лет.

Первым существенным усилениям ЧФ стали три фрегата проекта 11356 типа «Адмирал Григорович», вступившие в строй в 2016 году. Это хорошо сбалансированные универсальные корабли водоизмещением 3860 тонн, дальнейшее развитие проекта сторожевиков типа «Буревестник». Почти одновременно с фрегатами в состав Черноморского флота стали вступать дизельные подводные лодки проекта 636.3 типа «Варшавянка».

Наша пропаганда усиленно превозносит эти субмарины, называя их «чёрными дырами», «абсолютно бесшумными» и т. д. На самом деле «варшавянки» являются хорошими, но совсем не выдающимися кораблями. Их ценность в том, что помимо торпед они вооружены крылатыми ракетами. Вслед за фрегатами и подлодками были введены в строй 4 малых ракетных корабля проекта 21631 «Буян-М» класса река-море водоизмещением 950 тонн. В 2023 году флот усилился МРКА «Циклон» проекта 22800 «Каракурт».

И «каракурты», и «буяны» способны наносить удары крылатыми ракетами, однако обладают слабыми средствами ПВО и не имеют возможности бороться с подводными лодками. Самым современным кораблём Черноморского флота стал недавно построенный корвет «Меркурий» водоизмещением 2250 тонн. Однако он по причине закрытия Босфора для военных кораблей сейчас находится на Балтике. Строительство так называемых патрульных кораблей проекта 22160 типа «Василий Быков» встретило жёсткую критику со стороны моряков, пренебрежительно окрестивших их за слабое вооружение «голубями мира». Действительно, эти небольшие мореходные корветы предназначены для того, чтобы гоняться за пиратами у берегов Африки и не могут считаться по-настоящему ценными боевыми единицами.

Кроме перечисленных кораблей, Черноморский флот пополнился одним новейшим разведывательным кораблём, тральщиками и примерно двумя десятками небольших быстроходных катеров различного назначения. Впрочем, пресловутыми «рапторами» мы гордиться не можем, поскольку они построены по шведскому проекту.

Вот, в сущности, и все корабли, которые удалось включить в состав Черноморского флота до конфликта с Украиной. Правда, в Керчи строятся два огромных универсальных десантных корабля, однако их реальные боевые возможности вызывают определённое сомнение. Очевидно, что на Чёрном море им делать нечего.

К началу СВО наш Черноморский флот имел в своём составе 6 подводных лодок, 1 ракетный крейсер, 3 фрегата, 2 сторожевика, 5 малых противолодочных кораблей, 5 малых ракетных кораблей, 3 ракетных катера, 7 больших десантных кораблей и 8 тральщиков. Кроме того, он был усилен 6 переведёнными на Черное море десантными кораблями, среди которых только один современный — «Пётр Моргунов». Я его неоднократно наблюдал в Цемесской бухте.

Вопреки мнению некоторых отечественных «всепропальщиков» и скептически настроенных военно-морских знатоков, которые считают, что наш Черноморский флот якобы подвергается «избиению», почти за два года участия в СВО его состав почти не изменился. К началу 2024 года ЧФ насчитывает 7 подводных лодок, 3 фрегата, 2 сторожевика, 1 корвет, 6 БДК, 7 МРКА, 3 РКА, 5 МПК, 4 патрульных корабля, 2 трофейных артиллерийских катера, 8 морских тральщиков. Правда, один фрегат и одна подводная лодка находятся на Средиземном море, а число находящихся в строю переведённых на Чёрное море БДК уменьшилось на одну единицу.

Мне приходится читать множество критических материалов о действиях нашего флота в СВО. Чего только рьяные диванные эксперты не пишут: призывают привлечь к ответственности морских начальников за оставление острова Змеиный, гибель крейсера «Москва» и двух десантных кораблей, обвиняют флот в неспособности прервать вывоз украинского зерна, насмехаются над его «позорным бегством» из Севастополя, упрекают в слабой противоракетной обороне. Призывают сбивать американские самолёты-разведчики, «вдарить» по британскому эсминцу у берегов Йемена, топить торпедами нейтральные транспорты, ставить мины на их пути и т. д. Однако всё это фантазии людей, далёких от понимания того, что сейчас в реальности происходит на Черноморском театре боевых действий. Возможности нашего флота ограничены не только волей политического руководства страны, но и как раз теми причинами, которые негативно влияли на эффективность Черноморского флота в период Великой Отечественной войны.

К сожалению, наш флот подошёл к военному конфликту с очень несбалансированным и явно недостаточным составом. Потеря всего лишь одного крейсера существенно снизила его боевую мощь. Кроме того, командование флота не в полной мере оценило главную угрозу, исходящую от крылатых ракет и большого количества беспилотных летательных аппаратов и безэкипажных катеров-брандеров.

Понять наших адмиралов можно: они предполагали воевать против слабого украинского флота, а пришлось иметь дело с лучшими в мире военно-морскими специалистами в лице британцев и американцев. Они очень тщательно и профессионально готовят и наносят очень болезненные удары по нашему флоту. Тем не менее, враг добился не таких уж больших успехов. Потерю крейсера «Москва», спасательного буксира «Василий Бех» и нескольких катеров можно объяснить тем, что наше командование с опозданием осознало тот факт, что удержать остров Змеиный не представляется возможным, поскольку противник мог обстреливать его не только ракетами, но и дальнобойной артиллерией.

Гибель БДК «Саратов» и «Новочеркасск» стала следствием недооценки реальных возможностей противника. Самыми же болезненными ударами по нашему флоту, безусловно, стало повреждение находившейся на ремонте в Севастополе подводной лодки «Ростов-на-Дону» и строящегося в Керчи малого ракетного корабля «Аскольд». Вместе с тем, настойчивые атаки ракетами и безэкипажными катерами наших десантных кораблей имеют лишь пропагандистское значение, поскольку это устаревшие боевые единицы с малой скоростью хода и слабым оборонительным вооружением. В сложившейся ситуации их можно использовать только в качестве военных транспортов.

Не впадая в бравурный тон, отмечу, что в начале СВО наш флот сумел без потерь, по всем правилам военной науки осуществить успешный десант на северном побережье Азовского моря. Да и пуски ракет по сухопутной инфраструктуре противника, которые регулярно производят наши надводные корабли и подлодки, судя по всему, отличаются высокой точностью. Что же касается действий субмарин на коммуникации Одесса — Босфор, то для их проведения нет и не предвидится политического решения.

В ответ на потопление своих транспортов с зерном украинцы с помощью катеров вполне могут атаковать суда, перевозящие российские грузы. Вряд ли стоит ввязываться в неограниченную войну на морских путях, которая грозит нам значительно большими убытками, чем противнику, и к тому же вызовет осуждение международного сообщества.

На сегодняшний день главными задачами Черноморского флота являются береговая оборона с целью предотвращения высадки вражеских диверсионных групп, а также охрана портов, Крымского моста и подводных трубопроводов. Пусть и не без потерь и неизбежных ошибок, но наши моряки с этими задачами справляются.

Каковы же дальнейшие перспективы развития Черноморского флота России? На этот вопрос трудно дать чёткий ответ, поскольку нам неизвестно, когда и чем завершится СВО и к какому новому конфликту предстоит готовиться. Очевидно, что, пока в Турции у власти находится Эрдоган, эта страна вряд ли ввяжется в войну с Россией на стороне НАТО. Однако нынешний «султан» не вечен, и очень не хотелось бы иметь в качестве противника многочисленный и хорошо сбалансированный турецкий флот.

Наши военные моряки в результате СВО уже получили бесценный опыт, и, опираясь на него, можно в общих чертах наметить некий желаемый образ будущего Черноморского флота. Очевидно, что после завершения боевых действий придётся вывести из его состава оба сторожевика типа «Буревестник» (это прочные и мореходные корабли, но с устаревшим вооружением, построенные в начале 80-х годов прошлого века), все малые противолодочные корабли типа «Альбатрос», несущие свою вахту более 30 лет, все ракетные катера и большинство десантных кораблей.

Кроме того, предстоит основательно почистить ряды вспомогательных судов, поскольку некоторые из них представляют собой настоящие исторические раритеты. Одновременно с процессом списания старых кораблей в строй должны вводиться новые, построенные по откорректированным с учётом изменившегося характера боевых действий на море проектам.

Исходя из принципа оптимальной достаточности, количественный состав Черноморского флота видится следующим: 6−8 дизельных подводных лодок, 4−6 универсальных фрегатов (в том числе три находящихся в строю), 8−12 универсальных корветов (1 в строю), 6 ракетных (в строю 5 единиц) и 6 малых противолодочных корветов, 4 патрульных корвета (все в строю), 6−8 быстроходных средних десантных кораблей, 10−12 тральщиков, 4 разведывательных корабля, а также несколько десятков катеров различного назначения. Кроме того, во флоте должны быть подразделения штурмовых средств и подводных диверсантов. Как видим, предполагаемый состав мало отличается от того, с которым ЧФ вступил в СВО.

Помимо строительства кораблей и разработки новых проектов, необходимо развивать и совершенствовать разведывательные возможности, береговую оборону и систему базирования флота. В том числе нужно строить укрытия для надводных кораблей и подводных лодок. Однако главное внимание следует уделить противоракетной обороне и средствам борьбы с беспилотными летательными аппаратами, безэкипажными катерами и подводными дронами. Очевидно, что главной ударной силой флота должны стать авиация и береговые ракетные комплексы, при этом не стоит отказываться и от дальнобойных 130-мм мобильных орудийных установок.

Мне неоднократно приходилось спорить с мнением, что, если судьба Спецоперации решается на суше, то и флот на Чёрном море нам нужен совсем небольшой, «москитный», то есть состоящий из одних катеров. Однако как мы тогда будем защищать свои приморские города и торговые коммуникации? Морская мощь государства является чрезвычайно весомым аргументом политического воздействия, и отказываться от неё или сводить к минимуму означает проявлять преступное пренебрежение к опыту жестоких войн, постоянно гремевших на Чёрном море, ныне являющемся авансценой всемирной Истории.