Не рука Москвы: благодаря чему Приднестровье справило 33-летие

Политолог Сергей Маркедонов проанализировал, как Приднестровская Молдавская Республика вопреки обстоятельствам смогла дойти до 33-летия и благодаря чему не собирается сдаваться.

Тридцать три года назад, во второй день сентября 1990 года в тогда еще советский политический лексикон вошло словосочетание Приднестровская Молдавская Советская Социалистическая Республика (ПМССР). Впоследствии после распада некогда единой страны это образование прошло «ребрэндинг», став ПМР (Приднестровской Молдавской Республикой). С первых минут ее существования не было недостатка в прогнозах, предвещающих ее скорый уход в политическое небытие, вспоминает Маркедонов.

«ПМССР так и не была признана союзными властями, как отдельный субъект „обновленного Союза“, а ПМР в отличие от Абхазии и Южной Осетии, а также народных республик Донбасса до сих пор не получила признания со стороны РФ. Однако Приднестровье справило уже свой тридцать третий день рождения. Вопреки всем негативным прогнозам, многочисленным попыткам его противников покончить с „заповедником коммунизма“ или „островком русского мира“», — отметил эксперт.

По его словам, феномен ПМР уникален. До 1990 года на ее будущих территориях не было автономного образования, как в Абхазии, Южной Осетии или в Нагорном Карабахе. «Зато мы большие молдаване, чем кишиневцы», — шутили многие жители левого берега Днестра и Бендер, вспоминая про Тирасполь, как столицу МАССР в составе советской Украины в 1924—1990 гг.

«И то правда, представить себе Абхазскую Грузинскую Республику или Азербайджано-Армянскую Республику Нагорного Карабаха, как минимум, проблематично. В ПМССР, а затем ПМР не было гонений на молдаван (многие из них даже вошли в республиканскую элиту), напротив там сохранился, как в резервации молдавский язык на кириллической основе», — отметил Маркедонов.

Само появление Приднестровья стало провозвестником и символом советского распада, заявил эксперт.

«Элиты национальных республик в составе СССР начали форсированно делегитимировать советскую государственность на своих территориях, забывая и про создаваемый ими вакуум легальности, и про игнорирование этнической многосоставности и многоукладности. Но если делим Союз, то откуда была святая уверенность в неделимости вновь созданных независимых государств? Риторический вопрос», — добавил он.

Конфликт на Днестре был скоротечным по сравнению с противостояниями в Закавказье или в Таджикистане. И, конечно, подчеркнул Маркедонов, он ни в какое сравнение не идет с интенсивностью противостояния на Донбассе. Более того, степень разрыва между «материнским государством» и отделившимся от него де-факто образованием была здесь минимальной. И это дало многим комментаторам основания для упрощенческих выводов и мифов. Самый живучий — это представление о якобы легкости конфликтного урегулирования.

«Но все не так легко, поскольку (не)легкость любого мирного процесса определяется не числом жертв и не количеством беженцев, а, прежде всего, готовностью принять компромиссы по идентитарным вопросам. А этот сюжет и внутри самой „ядровой Молдавии“ далек от разрешения, что уж там про левый берег говорить. Добавим к этому и такой феномен, как „связанные конфликты“. Соседство ПМР с Украиной и отсутствие общей границы с Россией превращает Тирасполь при всей условности параллелей в аналог Западного Берлина. При том, что отношения между приднестровскими элитами и Москвой никогда не были слишком простыми», — подчеркнул Маркедонов.

Он перечислил перечень проблем, которые встречают жители и элиты ПМР в день рождения республики — экономические санкции, жесткий политический прессинг, усилившийся после «времен донбасских и покоренья Крыма», проблемы демографии (уезжает молодежь и не только), полный застой в переговорах и ужесточение позиций «противников сепаратистов» в Кишиневе и в Киеве.

«Неопределенность стала более определенной, нестабильность стабильной. Но республика продолжает существовать. Снова вопреки, а не благодаря. Рука Москвы? Но в нынешних условиях ее хватка слабее, а ресурсы сосредоточены на других направлениях. Впрочем, за 33 года сила хватки не раз напоминала движения маятника. И стоит ли в этой связи сводить все исключительно к „большой геополитике“, игнорируя мнение местного населения? Опять же, риторический вопрос. Еще один. Их с каждым днем становится все больше», — заключил Маркедонов.