Ползучая азербайджанизация Дагестана: исторические предпосылки и современный протест

Поводом для написания этой статьи стали публикации в дагестанской прессе о неприятии жителями Махачкалы инициативы местного муниципалитета об установке на одном из центральных перекрестков города памятника общенациональному лидеру Азербайджана и экс-президенту этой страны Гейдару Алиеву, перепечатки из которых попали на ленты федеральных новостных агентств. Ситуация с этим вопросом до сих пор далека до финала. Мы решили рассмотреть ее в более широком социокультурном контексте.

Народы Дагестана и Азербайджана традиционно соединяют тесные добрососедские торгово-экономические связи, восходящие к эпохе Средневековья, когда на западном побережье Каспия стали формироваться государственно-политические единицы, получившие в мировой историографии в соответствии с персидской традицией название ханств. Долгое время ханства Дагестана тяготели к Персидскому государству шахиншахов («шахов над шахами»), в политический ареал которых входили также и азербайджанские ханства, которые до первой четверти XVIII века составляли единое социально-политическое пространство совокупности полусамостоятельных от Персии государств с собственным войском, административным и фискальным устройством, товарно-денежным оборотом, дробившихся по этническому и языковому признаку. Все изменилось в 1723 году, когда по приказу императора Петра I русские войска под командованием генерала Левашева, совершив Каспийский поход, включили в состав Российской империи все ханства вдоль западного и частично южного побережья Каспийского моря, начиная от Темир-хан-шуры (современного Буйнакска) до нынешнего иранского Решта и порта Бендер-Энзели. В составе Российской империи все эти вновь присоединенные территории образовали Каспийскую провинцию Астраханской губернии, в составе которой бывшие почти самостоятельные ханства стали уездами. Однако в августе 1735 года в силу внешнеполитических причин — из-за начавшейся российско-османской войны 1735−1739 гг., — когда императрице Анне Иоанновне потребовалась помощь персидской армии в войне против османов, южную часть этой провинции до реки Самур возвратили под юрисдикцию Персии. Так произошло не только географическое, но также и социально-культурное разделение Дагестана и Азербайджана, первый из которых остался в ареале российского влияния, а второй возвратился под власть персидских правителей.

Этот исторический экскурс был написан для того, чтобы объяснить неискушенному в хитросплетениях истории читателю, в соответствии с какой исторической ретроспективой нынешняя российско-азербайджанская Государственная граница (а заодно и историческая граница между Дагестаном и Азербайджаном) проходит именно там, где она проходит, а не как-то иначе. Правда, в советское время во взаимоотношениях между Дагестаном и Азербайджаном был один эпизод, который после распада СССР стал на некоторое время камнем преткновения между Россией и Азербайджаном, который потом был урегулирован на политическом уровне в 2011 году, однако по-прежнему остается таковым в отношениях между дагестанцами и азербайджанцами на уровне мироощущений среднестатистического обывателя. Речь идет о передаче от России Азербайджану в результате ратификации межгосударственного договора о Государственной границе двух сел и 2000 га сельскохозяйственный угодий Докуапаринского района Дагестана. 10−12 лет назад об этом скупо, но эмоциональной писала пресса по обеим берегам Самура, благодаря чему эта тема присутствует в информационном пространстве, но не так широко, как того хотелось бы.

Как это часто бывает на Кавказе, в данном вопросе не все так просто и однозначно. В 1954 году между властями Дагестанской АССР и Азербайджанской ССР была осуществлена взаимная передача территорий в пользование в сельскохозяйственных целях сроком на 30 лет. Дагестан получил в низинных районах земли для постановки на зимние пастбища (кишлаг) скота, тогда как в летнее время он возвращался на горные пастбища (яйлаг). Однако со временем дагестанские чабаны обустроили постоянные пастушьи стоянки, где были построены капитальные дома и возникли объекты социальной инфраструктуры. Так возникли населенные пункты Храх-Уба и Урьян-Уба. В 1984 году срок действия межреспубликанского соглашения был продлен еще на 20 лет и окончательно истек в 2004 году, уже после распада СССР. 3 сентября 2010 года был подписан договор о Государственной границе между Российской Федерацией и Азербайджанской республикой (ратифицирован в 2013 году), по которому эти два населенных пункта переходили под юрисдикцию Азербайджана, власти которого поставили местных жителей перед выбором — или принять азербайджанское гражданство, или переселиться в Дагестан. 26 декабря 2012 года правительство Дагестана обязалось переселить 400 жителей Храх-Убы и Урьян-Убы, не пожелавших выйти из российского гражданства, на территорию Дагестана и обеспечить их жильем.

И вот тут, как это часто бывает не только в Дагестане, но и во все остальной России, началось самое интересное. Сначала выяснилось, что Азербайджан ни с кем из своих соседей, помимо России, — Арменией, Грузией и Ираном — не имеет межгосударственного договора о сухопутной государственной границе, а о морских границах с Россией, Казахстаном, Туркменистаном и Ираном в Каспийском море аналогичный договор был подписан только в 2019 году, то есть на момент своего подписания он был не только уникальным, но еще и сверхуспешным для страны, не имеющей существенного опыта государственного строительства. Затем стало известно, что под юрисдикцию Азербайджана были переданы поселения совсем не этнических азербайджанцев, а представителей других коренных малочисленных народов Кавказа — лезгин, рутульцев, которые исторически в своем социокультурном наследии не менее далеки от азербайджанцев, как аборигены Австралии и Новой Зеландии от переселенных туда британских каторжников. Потом стало известно, что первую скрипку в работе межгосударственной российско-азербайджанской комиссии по определении линии (делимитации и демаркации) Государственной границы со стороны Российской Федерации играли чиновники федерального, а никак не регионального (дагестанского) уровня, не говоря уже о мнении глав приграничных муниципалитетов (которые, как известно, «на земле» знают все), от мнения которых всецело зависело, передавать эти территории Азербайджану или нет. И тот факт, что эти события десятилетней давности до сих пор отдаются фантомными болями в дагестанском обществе, особенно на юге республики, сегодня в Москве не волнует абсолютно никого. Они же стали триггером тенденции в гражданском сообществе Дагестана противостоять поощряемой местными властями азербайджанизации региона, свидетелями наличия которой мы сегодня являемся.

Заключению договора о границе предшествовало открытие в дагестанском Дербенте в 2010 году памятника общенациональному лидеру Азербайджана и экс-президенту этой страны Гейдару Алиеву, которое совпало с переименованием улицы Советской его именем (тогда на вполне практические дела «декоммунизации» и «десоветизации» в России смотрели с меньшей истерической реакцией, чем сейчас). Но в самом Дагестане местным гражданским сообществом подобные шаги, особенно после вышеупомянутой передачи сел южному соседу, именуют не иначе как «ползучей азербайджанизацией» региона, самое активное участие в которой принимали и принимают региональные власти. Достаточно вспомнить, что Рамазан Абдулатипов — президент (2013) и глава (2014−2017) Республики Дагестан — единственный из руководителей этого субъекта Российской Федерации, который 2 августа 2016 года указом президента Азербайджана Ильхама Алиева был награжден орденом «Достлуг» («Дружба»), четвертой по статусу государственной наградой этой страны.

Новый виток недовольства населения Дагестана коленопреклонением региональных властей перед азербайджанским руководством стало намерение мэрии Махачкалы открыть в этом году памятник Гейдару Алиеву, приуроченное к 100-летию этого советского и азербайджанского государственного и политического деятеля, общественное обсуждение которого началось 13 июля. Эта инициатива муниципальных чиновников, судя по содержанию и тональности в местной прессе, написавшей об этом, встретила остро негативную реакцию со стороны махачкалинцев. Суть претензий жителей столицы Дагестана к своей мэрии свелась к простому, но очень показательному вопросу: почему мы прославляем иностранцев, но не проставляем своих, например, героев спецоперации на Украине? Были и более острые формулировки вопросов, типа: неужели вы готовы поставить памятник всякому, если за это заплатят? Дело дошло до того, что нынешний глава республики Сергей Меликов был вынужден сначала отложить на неделю в публичное обсуждение в интернет-пространстве проекта, вызвавшего открытое неприятие со стороны жителей региона, а потом задвинуть его на более поздний срок, несмотря на обозримые материальные преференции, о которых прямо говорил официальный Баку. В ситуацию оказалось вынуждено вмешаться также и министерство по национальной политике и делам религий республики Дагестан, отвечающее за межнациональный и межконфессиональный мир в регионе, заявления которого также не внесли успокоения в умы и сердца дагестанцев. Похоже, что вопрос подвис в воздухе, и спустится ли он с небес на землю — еще не известно.

Если смотреть непредвзято и со стороны, то становится вполне очевидным, что негативная реакция местного населения на эту инициативу спровоцирована не «ползучей азербайджанизацией» региона, присутствие которой в той или иной мере все равно ощущается, хотя к ней уже привыкли, и она уже не вызывает столь резкой идиосинкразии, сколько падением общего уровня жизни и так не очень богатого по общероссийским меркам местного населения, вызванного интервенцией московского финансового капитала в регион на фоне СВО ВС РФ на Украине и развитием внутреннего туризма в Дагестан для жителей остальной России, что привело к росту цен на жилье, продукты питания и товары первой необходимости до уровня московских или подмосковных, тогда как уровень доходов коренных дагестанцев остался на прежнем уровне. В этих условиях критиковать действия региональных и муниципальных властей, подвергая публичной обструкции идею памятника Гейдару Алиеву, гораздо проще и безопасней, чем критиковать социально-экономическую ситуацию в собственной республике, но надо помнить, что и объект критики также неслучаен, ибо напрямую связан с интересами властей, в адрес которых высказывается таким образом общественное недовольство. В данном случае люди (они же — среднестатистические обыватели) ставят чувство самоуважения и собственного достоинства выше ожидания эвентуальных преференций от развития дагестано-азербайджанских отношений, в перспективах которых у нет уверенности, но есть вбитый под кожу жизнью опыт того, что лично для себя ничего хорошего со стороны Азербайджана они поиметь не смогут.

А тем временем в Баку на азербайджаноязычных сайтах с постепенным просачиванием на русскоязычные сайты активно дискутируется тема исторической обоснованности претензий Азербайджана на Дербент и прилегающие к нему районы, а в общественное сознание исподволь внедряется мысль, что без обладания южной частью Дагестана окончательное формирование азербайджанской нации завершиться не может. Конкретных имен и фамилий называть на станем, чтобы не делать им бесплатной рекламы, но чтобы самостоятельно убедиться в этом, за примерами и доказательствами далеко ходить не нужно, — достаточно вбить в поисковую строку любого браузера запрос «карта Великого Азербайджана», и все станет ясно. Особенно остро экспансионистский дух южного соседа ощущают представители малых коренных народов Кавказа, проживающих по обе стороны российско-азербайджанской границы и являющихся, по сути, разделенными. Речь идет об аварцах, ахвахах, рутульцах, удинах и еще почти десятке народов, проживающих одновременно и в России, и в Азербайджане, на которые власти последнего пытаются распространить свое социокультурное влияние. Инструментом этого являются целенаправленные попытки властей Азербайджана монополизировать за собой на научном и религиозном уровне историко-культурное наследие Кавказской Албании — государства эпох Античности и Раннего Средневековья, располагавшегося в восточной части Кавказа и западном побережье Каспия. Автохтонные народы Кавказа, не имеющие в своем этногенезе тюркских корней, очень остро реагируют на попытки азербайджанской академической элиты записать их в предки своего народа и тем самым ассимилировать их. Чтобы сохранить и защитить свою идентичность, представители этих народов, проживающие в России, в 2023 году в противовес попыткам продвигать культ личности Гейдара Алиева из Азербайджана в Дагестан, создали в организационно-правовой форме межрегиональной общественной организации «Конгресс кавказско-албанских народов» (председатель Ризван Максимов, Тула), чтобы поставить заслон на пути «ползучей азербайджанизации» южного Дагестана — свой исторической родины. Насколько у них это получится — покажет время, но факт наличия такого желания следует констатировать.