Мяч и меч: к 80-летию футбольного матча в Сталинграде

Московский Научно-просветительный Центр «Холокост» готовит к печати книгу «Война. Футбол. Холокост». Одна из ее глав посвящена легендарному матчу в Сталинграде.

2 мая 1943 года, всего через три месяца после окончания Сталинградской битвы, в городе на Волге состоялся футбольный матч. Спецрейсом через линию фронта, на двух самолетах в сопровождении истребителей сюда прилетели игроки московского «Спартака». На первый взгляд, выбор для этой игры именно спартаковцев — победителей первого в военные годы первенства Москвы и обладателей кубка столицы 1942 года — не вызывал сомнений. Осенью 1942 г. они громили всех соперников, сыграв вничью лишь однажды, в ходе 14 матчей чемпионата и Кубка Москвы, забивая при этом в среднем более 4 мячей в каждой игре.

Достаточно сказать, что в составе москвичей блистали их многолетний капитан, защитник Василий Соколов, нападающие Георгий Глазков, Олег Тимаков и Владимир Степанов, забивший в 1937 году 3 мяча считавшейся непобедимой команде Басконии. Но самым знаменитым был, безусловно, прославленный вратарь Анатолий Акимов, который, по словам Льва Кассиля, послужил ему прообразом главного героя в фильме и романе «Вратарь Республики».

Однако, эта игра по понятным причинам имела не сколько спортивное, сколько политическое значение. А ведь годом ранее основатели и руководители спортивного общества и футбольного «Спартака» братья Старостины были арестованы на основании спецсообщения Берии Сталину от 19 марта 1942 года. В нем утверждалось:

«В момент напряженного военного положения под Москвой Старостины Николай и Андрей, распространяя среди своего окружения пораженческие настроения, готовились остаться в Москве, рассчитывая в случае занятия города немцами занять руководящее положение в „русском спорте“».

По одной из версий, это была месть «Спартаку» наркома внутренних дел и главному покровителю общества «Динамо» Лаврентия Берии. И хотя в апреле 1943 года, когда решался вопрос о сопернике сталинградцев, следствие еще продолжалось (обвинительный приговор 4 братьям Старостиным будет вынесен Военной коллегией Верховного суда СССР 20 октября 1943 года; все они будут впоследствии реабилитированы), исход дела был предельно ясен.

Судя по всему, высшие инстанции (и не только спортивные) руководствовались принципом «сын за отца не отвечает». Возможно, брался в расчет и тот факт, что именно «Спартак» был более всего известен за рубежом: играл товарищеские матчи во Франции, Голландии, Болгарии, победил басков.

Играть «Спартаку» предстояло со сталинградским «Динамо» — наспех собранным коллективом из сотрудников НКВД и остававшихся в городе игроков сталинградского «Трактора» — команды, сыгравший самый последний матч (он состоялся в Донецке 24 июня 1941 года) в прерванном из-за войны первенстве страны. Большинство его игроков, во главе с капитаном команды Николаем Покровским (первым мастером спорта по футболу в Сталинграде, значок и удостоверение которому вручал в 1941 году Николай Старостин), были эвакуированы в 1942 году с тракторным заводом в Челябинск.

Была еще одна ниточка, связывающая обе команды. Играющим тренером сталинградцев, у которых было всего две недели для тренировок, стал Сергей Плонский. В период учебы в Центральном институте физкультуры, он провел в составе «Спартака» две игры в первенстве СССР 1937 г., но затем покинул команду.

Спартаковцы привезли подарки, в том числе футбольную форму, мячи, волейбольные сетки. Но хозяева поля это «не оценили», победив со счетом 1:0. Возможно, на игру спартаковцев, громивших соперников на первенство Москвы, повлияла бессонная ночь: запланированный на 1 мая вылет из Москвы отменили из-за угрозы налета немецкой авиации, и команда прилетела в Сталинград только в день матча.

Очевидцы отмечали, что москвичи владели инициативой, широко и размашисто атаковали, красиво комбинировали, но по воротам почти не били, предпочитая комбинировать даже в штрафной соперника. Да и направленный в верхний угол победный мяч после удара нападающего хозяев Александра Моисеева «вратарь Республики», по его же позднейшим воспоминаниям, должен был отразить, но запоздал с прыжком.

Судя по тому, как неохотно вспоминали и спустя несколько десятилетий об этой игре спартаковские ветераны, не исключено, что в Москве им была дана установка «не портить людям праздник».

Впрочем, сталинградцы играли достойно, а их вратарь Василий Ермасов, которому прямо перед началом матча вручили медаль «За отвагу», отважно и мастерски отражал немногочисленные удары спартаковцев.

Отметим и отнюдь не стандартный стимул для победы над грозным противником, который придумали власти города (помимо усиленного пайка со знаменитой волжской селедкой). Они разрешили оформить вызов эвакуированным семьям игроков. Это и была главная награда победителям.

А сама игра стала настоящим праздником для 10 тысяч зрителей, пробившихся на трибуны стадиона «Азот» (названный в афишах «Динамо»), который до войны вмещал втрое меньше болельщиков. Его поле восстановили и очистили от осколков усилиями сталинградцев и солдат (именно они составляли большинство зрителей), буквально накануне матча. Восстановили футбольное поле в городе, почти стертом с лица земли в ходе бомбардировок и уличных боев.

Именно таким его увидела спустя два года жена премьер-министра Великобритании, руководитель Фонда помощи Советской России баронесса Клементина Спенсер-Черчилль (1885−1977). В книге «Моя поездка в Россию», которая вышла в Лондоне на английском и русском языках в 1945 году, она писала:

«Ужасная картина разрушения развернулась перед нашими глазами… В таком городе, как Сталинград, мысль о потрясающих страданиях и человеческих жертвах, понесенных вследствие фашистского нашествия, приводит в полное оцепенение. Человеческое воображение просто отказывается представить себе бедствие такого масштаба. Но надо сказать, что, как только последние немцы были выбиты из города, русские использовали его как трамплин для атаки».

Конечно же, супруга Уинстона Черчилля имела ввиду не атаки на футбольном поле, а перелом в войне. Но она не могла не знать об игре — и не только от встречавших ее жителей Сталинграда. Ведь в отличие от советской центральной прессы, уделившей этой игре всего несколько протокольных строк, именно в Британии, где в годы Второй мировой войны, матчи Премьер-лиги не проводились, информация о футбольной встрече в «городе руин» произвела настоящий фурор.

The Times, посвятившая матчу целую полосу, подчеркивала:

«Если русские в Сталинграде играют в футбол, значит, они уверены, что все будет в порядке».

Известный спортивный обозреватель газеты Evening Standard Брюс Харрис в статье, специально продиктованной им по телеграфу для газеты «Красный спорт» (ранее скромно сообщавший о ходе и итоге матча в заметке «Спартаковцы проиграли сталинградцам»), с восхищением констатировал:

«Мы узнали из наших газет о матче московского „Спартака“ со сталинградской командой… Мы в Англии переживали волнующую радость. Сталинград — это имя стало сейчас символом невиданной стойкости, храбрости, победы. Можно ли было подумать, что Сталинград после таких переживаний, какие не выпадали ни одному городу, сумеет выставить на футбольное поле команду? Не есть ли это одно из проявлений того сталинградского духа, который свойствен русским воинам, и такого несокрушимого, который ничто не может сломить!».

Статьи в прессе стали мощным стимулом для сбора средств в Великобритании не только для жителей Сталинграда, но всего Советского Союза. В мае 1943 года был основан фонд «Сталинградская больница» с целью собрать деньги для строительства новой больницы. В газете The Times было опубликовано обращение, в котором говорилось:

«Созданная на собранные нами средства больница будет выражать благодарность британского народа защитникам Сталинграда, внесшим огромный вклад в достижение окончательной победы Объединенных Наций».

В статье указывалось, что стоимость одной медицинской койки составляет 150 фунтов стерлингов. Авторы письма выразили надежду, что требуемая сумма — 75 тыс. фунтов стерлингов — будет собрана к 22 июня 1943 года.

А 29 сентября 1943 года это же издание опубликовало заявление Клементины Черчилль, в котором она подчеркнула, что собранная ее Фондом сумма (4 млн фунтов стерлингов) — «незначительна по сравнению с размерами СССР, с количеством его разрушенных городов и численностью его героического непобедимого населения, но она является искренней данью англичан, живущих во всём мире».

На эти обращения откликнулись сотни организаций и частных лиц. Одна из палат госпиталя для инвалидов войны под Сталинградом была оснащена в 1944 году именно на эти средства (впоследствии оборудование было передано в Волгоградскую областную клиническую больницу № 1). В 1968 году на ее территории была найдена деревянная мемориальная доска с изображением герба города Нит и тремя бронзовыми пластинами. Текст на английском, русском и древне-кельтском языках гласит:

«Эта палата оборудована на средства, пожертвованные жителями города и района Нит, Западный Уэльс, Великобритания, во славу божью и как дань закаленным сердцами защитникам Сталинграда, память о непоколебимом мужестве которых никогда не умрет. 1944».

Позднее Клементина Черчилль привезла для медицинских учреждений Сталинграда медицинское оборудование, в том числе — хирургические инструменты. Ее приезд в Сталинград в середине апреля 1945 года совпал с непростым периодом советско-английских отношений и поднял их на новый уровень. Уинстон Черчилль писал жене в ходе поездки:

«В данный момент — ты единственное светлое пятно в англо-русских отношениях». 13 апреля 1945 года уже на пути в Сталинград Клементина сообщала мужу:

«Толпы приветствовали меня везде и были очень дружелюбны… Мы проехали через эту огромную страну с севера на юг, и я хотела бы, чтобы ты знал, что это — огромное тёплое чувство кажется повсеместным».

Именно в этот день мир узнал об освобождении американскими войсками концлагеря Бухенвальд, о чем Черчилль писал жене 20 апреля 1945 года:

«Мы все здесь шокированы самыми ужасными разоблачениями германских жестокостей в концентрационных лагерях. Генерал Эйзенхауэр предложил мне послать парламентскую делегацию. Я сразу согласился, и она начнёт работу завтра. Они поедут на место и увидят ужасы собственными глазами — жуткая обязанность».

Можно смело утверждать, что матч в Сталинграде стал важной вехой в футбольном сотрудничестве между Великобританией и СССР. Первыми на эту игру откликнулись футболисты знаменитого лондонского «Арсенала» — обладатели кубка Англии, которые прислали письменные поздравления с победой, выражая восхищение мужеством жителей города. Именно тогда и возникла идея матчей в Великобритании с советской командой. И такое приглашение было отправлено именно динамовцам. Не московским, которые осенью 1945-го провели свое знамение турне, но сталинградским!

Между Сталинградской битвой и футболом есть еще одна невероятная параллель. Как известно, 29 ноября 1943 года, на церемонии открытия Тегеранской конференции союзников в советском посольстве премьер-министр Великобритании Черчилль вручил Сталину уникальный, красочно оформленный королевский меч — подарок защитникам Сталинграда от короля Георга VI с надписями на клинке на русском и английском языках:

«Гражданам Сталинграда крепким как сталь от короля Георга VI в знак глубокого восхищения британского народа».

Президент США, которому Сталин показал этот подарок, прочёл надпись на клинке и произнес: «Воистину, у них были сердца из стали».

Охраной участников конференции занимался отдельный мотострелковый полк НКВД, футбольная команда которого, усиленная несколькими игроками московских клубов, в 1944 году выиграла Кубок шаха Ирана, победив лондонский «Арсенал». А 4 участника этого матча станут героями новой встречи с лондонцами 21 ноября 1945 года в ходе знаменитого турне московского «Динамо» по Великобритании. Советские футболисты победили со счетом 4−3. В воротах блистал Алексей Хомич, а все голы в составе динамовцев забили участники кубкового матча в Тегеране: Всеволод Бобров, сделавший дубль, Константин Бесков и Сергей Соловьев.

После прибытия наших футболистов в Лондон в советском посольстве состоялся дипломатический прием. По воспоминаниям одного из динамовцев, ему особо запомнилась Клементина Черчилль. Жена бывшего премьер-министра Великобритании, собравшая для Страны Советов огромные суммы денег, скромно просила лишний билетик — интерес к матчам с советской командой был огромен.

Ее муж не был замечен в пристрастии к футболу (в отличие от конного спорта и плавания). Известно лишь одно его знаменитое выражение:

«Итальянцы относятся к проигрышу в футболе так, как будто они проиграли войну. А к поражению в войне — как к проигранному футбольному матчу».

Отклики на игру 2 мая 1943 года показали, что и в нашей стране, и в Великобритании к самому факту футбольного матча относились также, как к победе в самой знаменитой битве Второй мировой войны. Это отношение к футболу почувствовал на собственной судьбе и участник Сталинградского матча в составе «Спартака» Николай Морозов.

Главный тренер сборной СССР, на чемпионате мира 1966 года в Англии ставший самым успешным для отечественных футболистов, был уволен вскоре после того, как наша команда заняла 4 место. После победы на Олимпиаде в Мельбурне и завоевания кубка Европы в Париже это было воспринято как неудача.

Но пройдет чуть более полвека, и тренер нашей команды получит за 8 место на чемпионате мира — 2018 боевой орден Александра Невского. На том же чемпионате мире, спустя 75 лет после легендарного матча, в Волгограде сыграет сборная Англии. Ее тренер Гарет Саутгейт заявил:

«Мы знакомы с историей Волгограда, знаем значение Сталинградской битвы и чтим память героев. Это напоминает нам, что в мире есть вещи более важные, чем футбол».

Спустя два года, Саутгейт станет самым популярным человеком за всю историю опросов в Великобритании, набрав 72% голосов. Сэр Уинстон Черчилль на пике своей популярности не набирал больше 65%. Поистине, футбол в России и Англии — это больше, чем игра.

Вот почему в эту юбилейную дату мы вспоминаем не только футбольные баталии. Игра в Сталинграде стала важной вехой для советско-британских отношений в годы Второй мировой войны. Она не только способствовала возвращению отечественного футбола на международную арену, но и ускорила победу над нацизмом.

Как отмечает российский историк Ирина Быстрова, благодаря прежде всего исключительному личному авторитету Клементины Черчилль возглавляемый ею Фонд, продолжавший свою деятельность и в годы «холодной войны, вплоть до 1951 года собрал для нашей страны более 8 млн британских фунтов (примерно 200 млн фунтов в современной валюте). Когда один из советских чиновников попросил Клементину Черчилль передать личную благодарность всем, кто вносил пожертвования, она ответила:

«Мы просили людей перечислять в наш фонд 1 пенни раз в неделю. Поэтому я должна буду благодарить 7 миллионов человек».

Любые параллели условны. Но хочется верить, что и футбольный мяч, а не только меч, останется одним из символов Сталинградской победы.

Илья Альтман, сопредседатель Центра «Холокост», профессор РГГУ.