Кому война: за время СВО прибыль оружейных компаний существенно увеличилась — СМИ

За время украинского конфликта многие страны стали существенно увеличили свои расходы на вооружения, что очень хорошо отразилось на прибыли оборонных компаний. Об этом сегодня, 30 апреля, сообщает «Дойче Велле» (иностранное СМИ, признано в РФ иноагентом). При этом вопрос о налоге на сверхприбыль для них сегодня не стоит.

Как пишет издание, кризис на Украине вместе с растущей геополитической напряженностью в Южно-Китайском море и других регионах, вызвал всплеск заказов в оборонной промышленности по всему миру. Соответствующие данные, обнародованные на этой неделе Стокгольмским международным институтом исследования проблем мира (SIPRI), свидетельствуют о том, что в 2022 году глобальные военные расходы достигли исторического максимума, составив 2 триллиона евро.

Два крупнейших американских производителя военной продукции — Lockheed Martin и Raytheon — в начале 2023 года сообщили о рекордных заказах на вооружение. Немецкая оборонная промышленность также начинает получать беспрецедентно высокие дивиденды. Концерн Rheinmetall, крупнейший поставщик бундесвера, ожидает, что в 2023 году объемы продаж его продукции достигнут 7,6 млрд евро. Годом ранее они составили 6,4 млрд евро.

Акции Hensoldt, немецкой фирмы, отвечающей за поставки большей части радаров для ПВО Украины, росли в течение всего 2023 года на фоне бума заказов. Курс акций Rheinmetall, Lockheed Martin и Raytheon также на резком подъеме, продолжающемся уже многие месяцы.

Между тем, подобная ситуация наблюдается не только в военно-промышленном секторе. Рекордные прибыли на фоне стремительного роста цен на энергоносители после начала украинского конфликта получили и нефтяные компании. Исходя из сложившейся ситуации, правительства нескольких стран, после того как на них было оказано сильное давление, ввели налог на сверхприбыль для предприятий отрасли.

По словам директора программы по военным расходам и производству вооружений SIPRI Люси Беро-Сюдро, в некоторых государствах звучали призывы ввести аналогичный налог и для компаний, выпускающих оружие, но в целом это не стало темой для дискуссий.

«Я не думаю, что мы дошли до этого. Полагаю, что сейчас, когда речь идет об оборонной промышленности в Европе, горячей темой является увеличение производства и мощностей по выпуску продукции, поскольку существует большая потребность в поставках боеприпасов и оружия в Украину, а также в пополнении собственных арсеналов», — сказала она в интервью изданию.

В связи с таким высоким спросом на вооружения со стороны Украины, крупные производители оружия и множество компаний, входящих в их широкую цепочку поставок, с трудом справляются с этой задачей. В январе о проблемах с исполнением заказов заявили Raytheon и Lockheed Martin.

«У нас есть заказы, у нас есть производственные мощности. Нам просто нужно доставить материалы», — пояснил в интервью газете The Wall Street Journal исполнительный директор Raytheon Грег Хейс.

Аналогичная ситуация сложилась и в Европе, где компаниям затруднительно продолжать поставки в Украину и пополнять в разных странах национальные резервы из-за серьезных проблем с цепочкой поставок.

В связи с этим Беро-Сюдро считает, что разговоры об ограничении прибылей производителей оружия, которые не могут справиться с заказами, были бы неправильным сигналом.

«Я думаю, что если бы вы увидели введение налога на сверхприбыли или чего-то подобного, то вы как бы послали противоречивый сигнал отрасли. Вы не можете просить их выпускать больше и инвестировать в свои производственные мощности — и в то же время облагать их более высоким налогом», — сказала она.

Правительства по всей Европе, как правило, согласны с такими аргументами, и призывы к введению дополнительных налогов для предприятий оборонной отрасли не находят широкого отклика. Хотя молодежное крыло правящей в Германии Социал-демократической партии (СДПГ) призвало к действиям, эта тема почти не поднимается в ходе дебатов на национальном уровне ни в ФРГ, ни в других странах. Что во многом обусловлено как данными о работе отрасли, так и экстренным характером ситуации в сфере безопасности.

Введение в энергетическом секторе налога на сверхприбыль было вызвано огромными доходами нефтегазовых компаний. Ряд крупнейших из них получили годовую прибыль, более чем в пять раз превышающую показатели предыдущего года. Хотя дела у производителей оружия идут хорошо, их финансовые успехи меркнут по сравнению с нефтяниками и газовиками. Однако Greenpeace утверждает, что введение налога на сверхприбыль для корпораций оборонно-промышленного сектора было бы «логичным шагом».

«В прошлом году ЕС ввел такой налог для энергетических компаний, чьи прибыли резко выросли в результате российской агрессивной войны на Украине, — напомнил DW* Александер Лурц, участник кампании Greenpeace за мир и разоружение. — То же самое должно относиться и к сверхприбылям оружейных корпораций. Если прибыль Exxon от путинской войны ограничена, то это должно касаться также концерна Rheinmetall и прочих».

Как пишет «Дойче Велле» Украинский конфликт сделал необходимой радикальную ревизию картины европейской безопасности, а возросшая настороженность по поводу намерений Китая в отношении Тайваня еще больше увеличила военные расходы США и Европе.

Похоже, что во всем мире существует консенсус относительно роста ассигнований на оборону, относительно того, чтобы сделать ее приоритетом в плане госрасходов, — констатирует Беро-Сюдро. — Поэтому я думаю, что у общественности есть своего рода чувство того, что это оправдано». Однако сотрудник SIPRI указывает, что ситуация может быстро измениться, если война в Украине закончится. Представьте себе, если в Европу вернется мир, и, будем надеяться, что это произойдет как можно скорее, то тогда, возможно, вы увидите изменения общественного мнения. Возможно, будет меньше оснований для высоких военных расходов, которые оборачиваются прибылью для оборонных компаний. Однако на данный момент крупнейшие мировые производители оружия менее озабочены тем, что их обложат высокими налогами, чем тем, что производство их продукции отстает от спроса.

*Организация, выполняющая функции иностранного агента