Специалисты о серьезном кризисе общества: Симптомы нарастают

Специалисты-практики уже могут четко описать симптомы болезни общества, которые свидетельствуют о серьезных не только социально-экономических, но и психологических проблемах. Первыми в бой с ними вступают врачи и сотрудники правоохранительных органов, но самое сложное еще ждет Россию впереди. Об этом пишет в журнале «Профиль» Игорь Трифонов.

Вначале деньги, здоровье потом

Среди главных признаков врачи выделяют игнорирование проблем собственного здоровья, снижение внимания к болезням даже в случаях, когда они хорошо известны пациенту.

Так, человек, много лет страдавший от язвы желудка и с большим трудом от нее вылечившийся, понимает, что забытые было симптомы возвращаются (например, острые «голодные боли»), но все равно откладывает поход к врачу, а зачастую и покупку необходимых лекарств. Как результат — запущенная болезнь и вновь тяжелое и длительное лечение. Причем позже объяснить, почему же он максимально оттягивал начало лечения, пациент не может.

«Этот симптом больного общества впервые был замечен еще в конце 70-х годов прошлого века, и нам на практике в институте о нем много рассказывали хирурги, — вспоминает врач-терапевт доктор медицинских наук Кирилл Набоков. — С началом экономических реформ, в 90-е, я сам столкнулся с этим явлением: больные попадали в стационары уже в крайне тяжелом состоянии. Потом — кризис 2008 года, который дал огромный рост печальных исходов в 2009—2010-м, затем схожая картинка наблюдалась в 2014-м, но не так массово, вслед за ним — кризис 2018 года… Сегодня я наблюдаю аналогичные симптомы: снижается число обращений на ранних этапах заболевания, а вот с ноября начался рост — пока небольшой — запущенных состояний».

Данному феномену есть объяснение: люди, чувствуя тревогу за собственное будущее, снижают внимание к личным недомоганиям. Психологические проблемы перевешивают соматические.

«Человек настолько сосредоточен на зарабатывании денег, что у него просто нет сил заниматься собственным здоровьем, — сформулировал много лет назад в беседе со мной профессор Александр Ермолов, директор НИИ скорой помощи имени Н. В. Склифосовского. — Когда же болезнь становится нестерпимой, лечение требует уже гораздо больше сил, времени и денег, да и результат предопределить невозможно».

По словам многих практикующих врачей, с 2022 года происходит именно это: практически нет обращений на ранних стадиях, при посещении врача оказывается, что болезнь уже запущена, а на вопрос о первых симптомах пациенты отвечают: «примерно год назад, но думал, что рассосется». В практике есть случай инсульта, после которого больной три месяца не обращался к врачам, несмотря на то, что у него парализовало левую руку. «Мне надо о семье думать», — объяснил он уже по дороге в реанимацию.

Тенденция эта косвенно подтверждается и цифрами: по официальным данным Минздрава РФ, за восемь месяцев 2022-го плановую диспансеризацию прошли около 54% населения, что заметно меньше, чем в ковидном 2021 году.

Подобная динамика прослеживается и у детей: родители обращают меньше внимания на здоровье не только свое, но и ребенка. Отмены плановых визитов к детским врачам регистрируются во всех крупных городах РФ. И заметно больше сложных диагнозов появляется в медкартах детей и подростков.

Именно поэтому врачи прогнозируют в будущем рост запущенных болезней, лечение которых сложнее и дороже. Как следствие — рост инвалидизации населения и ранних смертей.

С работы — сразу спать

Вторая тревожная примета — все чаще офисные работники, да и вообще все, кто имеет такую возможность, задерживаются на работе, так как не успевают в отведенное время сделать то, что должны. Работают и дома вечерами, и в выходные.

«Я еще в 90-е годы обратил внимание: в периоды, предшествующие кризису, и в первые его месяцы пациенты рассказывали о том, что вынуждены брать работу домой. Многие из них по субботам ездили на работу, — вспоминает Кирилл Набоков. — В спокойные же времена рассказывали о семейном отдыхе, о бытовых деталях, практически не вспоминая о сверхурочных делах. Эта тенденция повторилась и в нулевые, и в середине десятых, я ее вижу и сегодня».

О схожих наблюдениях говорят многие, а упоминания о них звучат все чаще. Так, коллеги-журналисты регулярно замечают, что интервью им назначают на время после 18.00, «когда будет поспокойнее, — только недолго, потому что мне еще потом поработать придется». На это уже даже и не жалуются — просто принимают как данность. И, по оценке психологов, главной проблемой является не сам факт переработок и отсутствия полноценного отдыха, а то, что это становится системой.

Когда начинаешь выяснять, почему так происходит, слышишь что-то типа «сам не понимаю — вроде всё время занят, а сделать ничего не успеваю». Если расспрашивать более подробно, то всплывает: «Вроде работаю, но вдруг обнаруживаю, что читаю телеграм-каналы и не могу оторваться», «Не могу себя заставить сосредоточиться — отвлекаюсь на дела, которые второстепенны и не важны, в ущерб главному». Как результат — работа в дополнительное время.

Психологи считают это признаками психологических расстройств, которые, если ими не заниматься, быстро приводят к неврозам. А их уже сложнее корректировать.

Невроз — приобретенное заболевание, которое вызвано хронической психологической травмой, говорит врач-психиатр кандидат медицинских наук Петр Каменченко — первый из врачей, кто занимался лечением посттравматического синдрома и у граждан СССР — ветеранов Афганистана, и у граждан США — ветеранов вьетнамской войны.

«То есть невроз всегда вызван внешним фактором, — объясняет он. — И пока этот внешний фактор не убрать, такое состояние излечить невозможно. Оно будет развиваться — в депрессию, в тревожный невроз, в невроз навязчивых состояний…»

На самом деле наш организм знает, как бороться с неврозами на ранних этапах, — это общение с друзьями, выезды на природу, баня, шашлыки на даче. Иначе говоря, различные бытовые способы развеяться. Такой отдых способствует перезагрузке душевного состояния.

Но в последнее время это не срабатывает: люди все реже выбираются за город, на рыбалку и охоту, в кафе и рестораны. Так, по данным Focus Technologies, посещаемость, например, ресторанов в Москве сократилась в мае 2022 года на 13,5% по сравнению с 2021-м, в августе — на 10%, в сентябре — октябре — на 29%.

По мнению большинства рестораторов, тенденция обусловлена в том числе депрессивным настроением в обществе. К тому же упали реальные доходы населения, и выделить деньги на посещение заведений общепита могут себе позволить далеко не все.

Еще один весьма эффективный способ борьбы с депрессией без обращения к психологам — спорт. Но и здесь фиксируется заметное снижение показателей: в условиях экономической неопределенности люди сокращают расходы на здоровый образ жизни.

Таблетка «от всего»

Тревожным симптомом является и резкий рост продаж успокоительных средств. По статистике, в первом полугодии 2022-го антидепрессантов в России было куплено в полтора раза больше, чем за аналогичный период 2021 года. Еще больше возрос спрос на снотворное — по некоторым сетям в шесть раз, в целом по стране на 50%. С января по сентябрь 2022-го россияне приобрели 108 млн упаковок успокоительных препаратов и 8,4 млн упаковок антидепрессантов. Это на 44 и 48% больше, чем годом ранее.

Специалисты считают, что рост продаж в первом полугодии обусловлен введением санкций: импортные антидепрессанты и снотворные препараты активно закупались в марте — мае «про запас». Затем сокращение ввоза импортных успокоительных было компенсировано ростом производства отечественных препаратов. Общий объем поступлений успокоительных лекарств на российский рынок в 2022 году вырос на 15%. Но тут важны не столько цифры, сколько тенденция. Фармацевты полагают, что высокий спрос порожден именно «депрессивными настроениями в обществе» и усиливается «нежеланием и боязнью идти к врачам»: большинство проданных лекарств этих категорий относятся к безрецептурным.

От невроза — к преступлению

Статистика о состоянии преступности давно уже не вызывает доверия у криминологов. С момента реформы органов внутренних дел в 2012 году преступность по отчетам снижается, но окружающая действительность зачастую говорит об обратном. Да и цифры, предоставляемые правоохранительными органами, при внимательном изучении противоречат законам общества: так, при снижении в разы числа зарегистрированных преступлений фиксируется столь же стабильный рост обращений и стабильный рост «отказных» материалов (материалов, по которым после проведенной проверки принято решение об отказе в возбуждении уголовного дела). Регионы, которые вчера были лидерами, сегодня внезапно оказываются в аутсайдерах, а завтра вновь поднимутся вверх.

«Исследования, основанные на научном подходе, показывают, что в последние 10 лет преступность растет ежегодно на 2−3%, — рассказал на условиях анонимности один из известных российских криминологов. — А позиционируемое официальной статистикой стабильное снижение показателей обусловлено не положительным эффектом осуществляемых мер, а спецификой ведомственной отчетности, или, иначе говоря, лазейками, дающими возможность нарисовать выгодную цифру. Например, практически в любом регионе, где сменился начальник управления МВД, на следующий год появляются красивые цифры».

По официальным отчетам, ситуация становится лучше, но они же показывают стабильный рост тяжких преступлений, рост числа ранее судимых, повторно совершивших преступления, растет удельный вес тяжких и особо тяжких преступлений, а так не бывает.

Криминологическими признаками социально-экономического кризиса является рост бытового хулиганства, повышенная агрессивность в обществе, игнорирование на бытовом уровне элементарных правил безопасности, с одной стороны, и рост организованной преступности — с другой. Так вот, в последний год эти признаки фиксируются во всех регионах РФ.

Например, с активным распространением систем видеонаблюдения в нулевые годы заметно сократилось число квартирных краж, но в последние годы показатель вновь стал неуклонно расти.

«В целом люди стали гораздо злее, — рассказывает командир роты патрульно-постовой службы одного из отделов полиции Москвы. — Если раньше конфликты с соседями были словесные, то сейчас все чаще народ лезет драться, причем трезвый. Такое было в девяностые и теперь вернулось опять. Драки стали более жестокими, все чаще лежачего бьют, да не просто так, а толпой. Работать стало сложнее».

По его словам, поднялся уровень тревожности в медицинских учреждениях: число агрессивных действий от больных и их родственников выросло в два-три раза, малейшее недопонимание заканчивается серьезным конфликтом, с которым теперь уже и охрана медучреждений не справляется. Чаще возникают драки после ДТП: во второй половине 2022 года агрессивность водителей начала расти и потерпевшими становились даже женщины и дети.

Вернулись кражи аккумуляторов, дворников и колес с припаркованных во дворах машин — один из характернейших признаков «лихих девяностых». Вновь стало очень много краж из магазинов, причем сотрудники предприятий торговли часто ведут себя агрессивно и приходится буквально спасать задержанных. Почти все полицейские отмечают, что домашние ссоры значительно чаще стали заканчиваться драками.

В городах с населением менее миллиона человек, по данным охранной компании «Delta Системы безопасности», значительно увеличилось количество тревожных вызовов. Так, в Липецке число тревог в 2022-м выросло на 25% по сравнению с предыдущим годом, в Новокузнецке — на 30%, в Курске — на 33%, в Тольятти — на 64%, в Смоленске — на рекордные 135%.

Возросло число тревожных вызовов на объектах коммерческой недвижимости — складах (+23%), в офисах (+49%), на объектах здравоохранения (+23%). В банках и банкоматах тревожные сигналы в 2022-м поступали в три раза чаще, чем в предыдущем году. От 63 до 69% всех случаев тревоги приходилось на кражи и их попытки.

Эхо СВО

В конце 2022 года и начале 2023-го проявился еще один признак серьезного психологического кризиса — конфликты ветеранов СВО, или, иначе говоря, симптомы посттравматического расстройства. Речь идет о конфликтах между «воевавшими» и «отсиживавшимися в тылу».

«Эта тема хорошо знакома и тем ветеранам, которые служили в первые годы после ввода ограниченного контингента советских войск в Афганистан, и тем, кто застал первую и вторую чеченские войны, и тем, кто столкнулся с ветеранами Донбасса, — рассказал на условиях анонимности один из известных российских криминологов. — Но сегодня по ряду объективных причин вопрос еще более обострился, и готов предсказать, что будет обостряться и дальше».

Речь идет о столкновениях между вернувшимися с линии боевого соприкосновения и теми, кто там не был. Такие случаи зарегистрированы в Сочи, где вызвали даже народные волнения, в Воронеже, где один из воинов взорвал гранату, в Белгородской и Московской областях. Сценарий одинаков: «Мы воевали, а ты тут жировал за нашей спиной!» — «Я вас туда не посылал!» И это противостояние будет нарастать, если не принять немедленных мер по психологической реабилитации ветеранов.

Нельзя не сказать и о еще одном отсроченном факторе — появлении на черном рынке большого количества боевого оружия и взрывчатки. Этот фактор отлично известен правоохранителям, но опять, как и много лет назад, мы оказались к нему не готовы.

«Абсолютно понятно, особенно по опыту 2014−2015 годов, что заслон проникновению оружия надо было ставить заранее, — говорит криминолог. — Не скажу, что оружие потекло потоком, да и проявится оно не сегодня, а спустя месяцы и даже годы, но уже сегодня понятно, что опять заслон поставить не удалось».

По данным МВД, в 2022 году число преступлений с оружием и взрывчатыми веществами выросло на 30,4% (в абсолютных цифрах — 5 546), причем, если анализировать динамику, можно заметить, что с августа наблюдался взрывной рост. Преступления с использованием взрывчатки и взрывных устройств установили шестилетний рекорд по количеству — 459. При этом в целом количество преступлений за год снизилось на 1,6% в сравнении с 2021-м (около 1,823 млн).

Наиболее резкий рост преступлений с оружием и взрывчаткой зафиксирован в прилегающих к зоне спецоперации регионах — Курской (720%) и Белгородской (218,8%) областях. Между ними, на второе место, вклинилась Москва (247,2%).

На 11,3% больше стало фактов хищения и вымогательства оружия, боеприпасов и взрывчатки (733). Число преступлений, связанных со сбытом и перевозкой оружия на дорогах вне населенных пунктов, выросло на 13,7% (138).

Формально в эту статистику не входят четыре новых субъекта федерации, но входят возбужденные уголовные дела, по которым преступления были совершены «за пределами Российской Федерации» — на территории Украины. Примечательно, что по ним нет пострадавших — речь идет именно о незаконном обороте оружия. Те преступления, в которых есть погибшие и раненые, растворены в других графах отчета, и вычленить их практически невозможно. Но тенденция прослеживается, и она весьма тревожная. Вопреки расхожему мнению, оружие это может быть направлено не против бандитов, а против соседей и случайных прохожих.

Главное — качественно и в срок

Психологи, специализирующиеся на проблемах кризисов, отмечают еще одну тенденцию: системные нарушения порядка управления, имеющие психологическую подоплеку. Речь идет о том, что руководителем становится человек, менее всего к этому годящийся, который создает условия, вызывающие психологический кризис у всех подчиненных. В последние годы проблема приобрела масштабный характер.

«Аксиома, что любой работник должен обладать определенной свободой маневра, — говорит врач-психиатр Петр Каменченко. — Он должен сделать работу качественно и в срок, а уж как — значения не имеет. При этом он полностью отвечает за результаты. Хороший руководитель следует этому принципу — от него зависит психологический климат в коллективе. Ограничение инициативы создает только видимость порядка, а на самом деле приносит больше вреда».

Между тем приказы и распоряжения в большинстве ведомств грешат тем, что психологи называют «излишней правовой регламентацией». Проще говоря, в них написано не только что надо сделать, но и как надо сделать, причем на первом, втором и всех последующих этапах. Даже за незначительные отступления предусмотрено наказание. При этом начальнику дано право «заметить» или «не заметить» нарушение, то есть уже в регламентах заложено и даже приветствуются злоупотребление властными полномочиями и сегрегация сотрудников.

Как ни покажется странным, именно эту проблему сегодня считают одной из основных и врачи, и юристы. Нет такого понятия, как «психологическая экспертиза нормативного акта», и нет «психологического стандарта» для бюрократа, но ситуация складывается так, что их надо срочно формировать и запускать в работу. Иначе устранить вышеназванный психотравмирующий фактор не удастся. Проблема в том, что через такие экспертизу и стандарт не пройдет большинство нынешних начальников.