Разворот России на Восток и перспективы «альтернативной глобализации» — интервью

Неотъемлемым элементом нынешнего витка противостояния между Россией и Западом стала переконфигурация цепочек поставок, а также изменение торгово-экономической ориентации Москвы на так называемый глобальный Восток. Если до текущих событий разворот на Восток рассматривался как перспективное направление внешней политики и внешнеэкономической активности, то отныне он де-факто представляет собой неизбежную реальность. Однако не грозит ли подобный разворот новыми рисками и опасностями для России? Сможет ли Россия переориентироваться на Китай, Индию и другие экономические центры силы? Может ли Пекин отказаться от благ экономической глобализации, тесно связавшей Китай с Западом, ради России? На вопросы издания о складывающейся ситуации ответил кандидат экономических наук, доцент кафедры мировой экономики МГИМО (У) МИД России Денис Борисович Калашников.

— На фоне фактического разрыва цепочек поставок со странами Запада реализация концепции «разворота на Восток» становится фактической необходимостью. Может ли Россия полностью компенсировать разрыв экономических связей с Западом за счет сотрудничества со странами Азии?

— Технически может. Например, Китай обладает всеми известными отраслями и подотраслями промышленности и многими ключевыми макротехнологиями. Но насколько это отвечает интересам России? В краткосрочной перспективе, да, нужно любой ценой поддержать производство, сохранить коллективы. Но уже в среднесрочной перспективе Россия должна приложить все усилия для развития недостающих национальных производств на основе отечественных технологий, создать собственные вертикально интегрированные производственные цепочки. Китай умеет применять санкции не хуже Запада, поэтому только национальный промышленный и технологический суверенитет на основе собственного рублевого финансирования сможет компенсировать разрыв существовавших экономических связей с Западом, а не допустить создания новой, причем уже безальтернативной зависимости от Востока.

— Несмотря на достаточно алармистские заявления о «конце глобализации» после пандемии коронавируса, председатель КНР Си Цзиньпин выступил в ее защиту. Во многом китайское экономическое развитие подкреплялось именно активным участием Пекина в глобализированной экономике, что означает взаимозависимость с ключевыми экономическими центрами. Может ли Китай, с учетом торгово-экономических интересов, пойти на полную конфронтацию с Западом, открыто поддержав Россию?

— Ни одному государству мира не удалось добиться успехов в социально-экономическом развитии в изоляции, национальная инновационная система приводит к созданию прорывных товаров и услуг только в условиях конкуренции на мировых рынках. Тот, кто в противостоянии Китай-Запад откажется от глобализации и замкнется в протекционизме, покажет свою слабость и со временем утратит способность быть мировым экономическим центром. Это понимают и на Западе, и в Китае, поэтому, если Китай (еще более) открыто поддержит Россию, то Запад найдет красивые формулировки и продолжит экономическое сотрудничество с китайским миром. Даже на более выгодных для Китая условиях. А разрыв экономических отношений с Западом по инициативе Китая просто невозможно представить. Если на Западе победят протекционистские и санкционные настроения, и он все же ограничит экономические связи с Китаем, то последний сегодня имеет прекрасные перспективы возглавить альтернативную глобализацию вместе с Россией и примерно сотней других стран на основе инфраструктуры и институтов, уже создающихся в рамках Инициативы Пояса и Пути.

— Вы последовательно отстаивали тезис о том, что китайские ТНК играют значительную роль в обеспечении национальных экономических интересов Китая и его модернизации. Проявляют ли китайские ТНК и бизнес в целом осторожность при взаимодействии с Россией на текущем этапе?

— Сама организационная форма современных ТНК, включающая финансовые и инвестиционные филиалы в офшорах, создает огромное количество инструментов как для защиты внутренних рынков и производств, так и для экспансии и конкуренции на зарубежных рынках. Это узаконенная непрозрачность структуры собственности, национальной принадлежности капитала, ценообразования, при этом не нарушающая требований ВТО. Из-за нежелания попадать под санкции и терять западные рынки, китайский бизнес, естественно, проявляет осторожность, выходит из тех совместных с Россией проектов, в которых участвовал напрямую от собственного имени. И как раз ТНК позволяют китайскому бизнесу движением капитала через цепочки из десятков офшоров и реэкспортом обходить любые санкции отдельных государств (которые, в общем-то, не имеют юридической силы). Не удивлюсь, если даже западные ТНК таким же образом, сменив национальную принадлежность, в ближайшее время будут возвращаться в российские проекты.

Беседовал Левон Сафарян