«Когда гряzь zамерzнет»: записки донбасского волонтера доктора Адамовой

Мы продолжаем публиковать записки военкора Анны Адамовой. Без купюр и с сохранением авторской пунктуации.

Выезжаем в Коминтерново под звуки разрывов. Едем, а я говорю в пустоту: «Только бы не разбили дом, у меня там щенки, три собаки и кот Васенька».

Взрыв в нашем районе. Пока ехали и гадали, что это было, прочла в новостях: прилетел «Град».

В центре города, недалеко от сына, точечно попали в здание МЧС. Звоню сыну: «Живы!»

На трассе попадается военная техника: МТЛБ, БТРы, КамАЗы. Все с маркировкой «Z».

Звоним Светлане в Коминтерново. Они в подвалах. Под обстрелами «градов». Если пропустят, то проедем. На блокпосту в Заиченко стоит наш старый друг, Вадим Шевченко, позывной «Ветерок». Значит, есть шанс прорваться.

Мы едем не одни, везем с собой троих журналистов, старых приятелей Андрея: Кристину Мельникову, Романа Григорюка и Наташу Курчатову.

Ответственность за троих. Огромная ответственность. Андрей на ходу объясняет ребятам, что если кого-то ранят, то у него на поясе аптечка, там противошоковые уколы, жгут, бинты. Мы собирали. Вроде бы всё поняли.

Роман читает новости. Упал заряд «Точка — У» в Кировском районе Донецка. Но не взорвался. Выдыхаем.

Мне пишут многие: «Анечка, если наши продвинулись, то почему так сильно стреляют?» Сейчас нет времени долго писать, часто бросаю одно слово: «Прорвемся. Главное — живы». И это не бравада, не пафос. Просто факт.

Заправились в Тельманово. Тихо. Подъезжаем к Коминтерново. Очередная поездка на фронт, очередной всплеск адреналина, опять не страшно.

Дома, в вечер признания ЛДНР, у нас по ДАПу бил танк. Монотонно. Уверенно. Размеренно. Я боялась включать свет. Мне почему-то казалось, что на свет попадут именно в нас. Так и сидела на кухне. Телефон с прямой трансляцией Совфеда и свечка рядом. Понимаю, что это была паника. Так вот, когда едешь на фронт-не страшно. Адреналин придает сил, какого-то безумного куража.

Сидеть дома без дела страшнее в разы. Понимаешь, что ты — просто букашка, которую можно расплющить. А сейчас, в этих поездках ощущаешь себя человеком. И немного целью.

Если вернемся, купим белую краску и нарисуем «Z» на капоте УАЗика. Поддержим Отечество. Я написала «если?» Оговорка. Не если, а когда. Когда вернёмся…

Свернули с трассы к Коминтерново. Звоним Ветерку. Он орет в трубку: «Остановитесь, БПЛА засек танки». Мы едем. Звук танкового выстрела. Нам надо дотянуть до ветряков, там сможем выйти из машины и переждать обстрел.

Ветряки «ахметовские», по ним бить не будут. Наташа смеётся: «Главное, чтоб они знали, чьи ветряки и что по ним нельзя бить, а то будет обидненько». Хохочем.

Ветерок встретил нас на блокпосту. В Коминтерново проехать нельзя. Обстрел. Поехали в Заиченко. Там наши ребята. Возле дома батарея «птуров». У парней в подразделении огромные проблемы со здоровьем.

Вот один из бойцов. Служит четвертый год. Перенес два инсульта. Давление на месте 260/140. Колю магнезию. Непрерывно слышим прилёты. Наши отбили населенный пункт Пищевик. Нас торопят. Садимся в машину. Андрею звонит его приятель, гуманитарщик «Мичман». Он служит и волонтерит: «На Безымянном раненый, осколочные. Помогите вывезти». Едем. Мчим.

Доехали до Мичмана. С раненым уже всё решили. Его отправили в медчасть. Перемешивая питерскую речь с отборным матом, Мич попросил нас уезжать.

Аккомпанементом его слов были прилёты. Проехать в Коминтерново можно будет завтра. Завтра и вернёмся. И останемся с ребятами. Служить. И ждать, когда гряzь zамерzнет.