Уровень американских аналитиков стремительно деградирует: Израиль в фокусе

Портал newsru.co.il опубликовал обзор политической ситуации в Израиле за неделю, подготовленный журналистом Габи Вольфсоном.

Утверждение проекта государственного бюджета в первом чтении прошло для коалиции Нафтали Беннета почти безболезненно. Как и следовало ожидать, разногласия между партиями, формирующими коалицию, были преодолены достаточно легко — никому в этой коалиции не хочется спешить на избирательные участки. Более того, в отличие от бюджетов предыдущих годов, на сей раз большая часть требований и разногласий обсуждались уже перед голосованием в первом чтении, а не были оставлены «на потом». Это тоже свидетельствует о стремлении закончить политические баталии вокруг бюджета ранее обычного, не оставляя их на последний момент.

С министром финансов Авигдором Либерманом мы беседовали за несколько часов до голосования по бюджету в первом чтении. «Не знаю, придет ли оппозиция на голосование. Но в коалиции проблем не будет», — усмехнулся он. Глава Минфина выглядел спокойным и удовлетворенным. Либерман знал, что утверждение бюджета в первом, а скорее всего и во втором и третьем чтениях гарантировано. Будучи опытным политиком, лидер НДИ отлично знает, что все бюджетные разногласия преодолеваются в том случае, если есть базисное желание партий, входящих в коалицию, продолжать сотрудничество. Не случайно, правительство Ганца-Нетаньяху распалось именно на бюджете.

В коалиции настолько уверены, что бюджет будет утвержден, что, отправляясь на осенние каникулы, уже говорят о расширении коалиции. По замыслу руководства, это расширение ожидается сразу после утверждения бюджета. «Основные потрясения на политической сцене ожидаются в оппозиции, а в первую очередь, в „Ликуде“. После утверждения бюджета там поймут, что нынешняя коалиция никуда не денется, она здесь надолго», — сказал в беседе со мной депутат одной из коалиционных партий. По его словам, в «Ликуде» ситуация на грани кризисной, и, как только появится возможность, найдутся те, кто захотят поменять длительное пребывание в «пустыне» оппозиции, на уютное коалиционное кресло.

Несложно понять, чем продиктованы такие мечты представителей коалиции. Опираться на 61 мандат — занятие хлопотное и неблагодарное. Даже при отсутствии сиюминутной угрозы падения правительства, зависимость от каждого депутата при голосовании, превращает такую коалиционную жизнь в крайне сложную.

Найдутся ли в «Ликуде» беглецы? Не исключено. Биньямин Нетаньяху не демонстрирует каких-либо намерений покидать политику. А все опросы свидетельствуют о том, что до тех пор пока он находится во главе «Ликуда», у этой партии крайне мало шансов вернуться к власти. В то же время, в самом «Ликуде» все больше тех, кто готов совершить то, что еще совсем недавно казалось актом политического самоубийства — бросить вызов Нетаньяху и выставить свою кандидатуру на пост главы партии против него. Нир Баркат, Ави Дихтер, Юлий Эдельштейн (последний ничего не заявил официально, но сделал достаточно намеков, не оставляющих сомнений в его намерениях). На данный момент складывается впечатление, что ни у кого из них нет шансов эффективно побороться за пост главы «Ликуда». Какие будут последствия у очередной победы Нетаньяху на праймериз? Не станет ли это катализатором выхода из «Ликуда» тех, кто утомился пребыванием в тени бессменного лидера? Ответ на этот вопрос напрямую связан с вопросом, будет ли реализовано соглашение по ротации между Беннетом и Лапидом. Глава «Еш Атид» должен вступить в должность в августе 2023-го. До того момента может произойти немало событий, которые резко изменят повестку дня и политическую конъюнктуру.

Побег террористов из тюрьмы «Гильбоа» стал лишь еще одним примером того, насколько зыбка и непрочна политическая ситуация. Очевидно, что развитие событий в контексте этого кризиса может иметь серьезное влияние и на коалиционную стабильность. Депутаты от партии РААМ, входящие в коалицию, не говоря уже об Объединенном арабском списке, в поддержке которого извне также нуждается коалиция, не могут позволить себе высказываний, которые будут отождествлять их с властью. Солидарность с находящимися в израильских тюрьмах палестинскими арабами, в том числе с теми, кто совершал теракты и убивал израильтян, является одним из наиболее важных объединяющих факторов арабского общества. Если ситуация в той или иной ее форме выйдет из-под контроля (новая интифада, эскалация с Газой, беспорядки и погромы внутри городов со смешанным населением в Израиле), легитимация союза с партией, принимающей сторону тех, кто поддерживает убийц, сбежавших из тюрьмы «Гильбоа», может пошатнуться. Какую позицию займет партия МЕРЕЦ, также неясно. С другой стороны, Нафтали Беннет не сможет в случае возникновения напряженности бесконечно долго указывать на то, что «во времена Нетаньяху проявляли больше сдержанности». Срок действия такого довода быстро истекает

В этом главная сложность нынешней коалиции. Она сформирована на основе предположения о том, что будет возможность заниматься социально-экономическими проблемами, оставив в стороне политические, как правило порождающие самые серьезные разногласия. Однако реальность, как обычно, диктует свои законы и меняет правила игры. Любой инцидент в сфере безопасности может оказать влияние и на коалиционную стабильность.

Премьер-министр Нафтали Беннет понимает всю зыбкость и непрочность политической ситуации. 9 сентября он впервые с момента формирования правительства встретился с главами Совета поселений Иудеи и Самарии. Имиджевый аспект этой встречи очевиден. Беннет не может себе позволить полностью утратить поддержку тех, кто когда-то составлял основу его электората.

На следующей неделе исполнится три месяца с момента формирования нынешнего правительства. Приближаются к завершению те самые «100 дней милосердия», которых у нынешнего правительства не было. Эпидемия коронавируса была и осталась главным критерием, по которому израильтяне будут судить и оценивать кабинет министров. Если эпидемиологическая ситуация улучшится, возможно изменятся и показатели в опросах общественного мнения. Но пока очевидных поводов для оптимизма нет. (newsru.co.il)

Портал 9tv.co.il опубликовал интервью, которое журналист Маья Гельфанд взяла у востоковеда, бывшего сотрудника израильской разведки АМАН, публициста Алекса Гринберга.

«Нет ничего бессмысленнее и экзотичнее дипломатического корпуса при старинном восточном дворе. Азия в этой своей мертвой полосе между Туркестаном и Индией чужда всяких аффектаций. От каспийских солончаков и до Хайберского перевала, за которым начинается таинственная Индия, она покоится от века недвижимая, голубея и блистая рядами нагих хребтов. Их одевает тишина, пространство, излучение времени», — эти слова написала журналистка Лариса Рейснер в начале 1920-х годов, когда оказалась в Афганистане вместе с мужем, советским полпредом в этой стране. Их задачей было налаживать дипломатические отношения между двумя государствами.

За сто лет в Афганистане сменялись режимы, случались революции, происходили иностранные вторжения и шли бесконечные войны, унесшие миллионы жизней, но на вековые племенные традиции не смогло повлиять ничто. Мировое внимание к Афганистану приковано в последние дни в связи с бегством американской армии и триумфальным захватом Кабула талибскими войсками.

— Одна из главных проблем специалистов западного мира в том, что их слишком много, аналитиков, и они ни черта не знают, — объясняет Алекс Гринберг. — Невозможно быть аналитиком, не зная местных языков. Надо отдать должное советской школе востоковедения, где умели готовить специалистов высокого уровня, которые прекрасно знали местные реалии, языки, культуру и так далее. Даже в сегодняшней России невозможно представить себе специалиста по США, который бы не владел блестяще английским языком. То же самое и во Франции, в которой абсолютное незнание реалий позволительно только в отношении Израиля. Тамошние «эксперты» никогда не знают иврита, а цитируют газету «Гаарец», которую прочитали по-английски. То же самое касается и аналитиков, рассуждающих об Афганистане. Они в большинстве своем не знают пушту или дари, два главных языка на этой территории, не представляют местной специфики и незнакомы с местными обычаями.

В Афганистане нет афганского народа, есть множество народов: узбеки, таджики, пуштуны, хазарейцы. Также нет единого афганского государства, существуют различные кланы и племена, царства и княжества, которые на протяжении всей своей истории воевали друг с другом. На этой территории исторически было сильно влияние персидских языка и культуры. «Талибан»* (организация запрещена в РФ) (в переводе с фарси «талиб» означает студент) состоит из пуштунов, отсюда и пошло название этой организации. Первоначально талибы — это студенты религиозных медресе, где обучались по деобандской школе суннитского ислама ваххабитского толка. В рамках этой школы считается, что шииты — страшные еретики, потому что те поклоняются имамам, буквально наделяя их сверхчеловеческими, мессианскими свойствами. На данный момент большинство талибов не имеют никакого отношения к религиозному образованию, это наиболее отсталые и неграмотные элементы пуштунов.

Пакистанская разведка с согласия ЦРУ решила в 1981 году использовать этих студентов, чтобы создать из них боевую организацию, которая могла бы воевать с СССР. Цель была подчинить пуштунов Афганистана пакистанским целям, а также держать под контролем собственных пуштунов, которые составляют четверть населения страны. Однако только в 1994-м талибы окончательно оформились как отдельная организация, до этого они существовали, но как просто одна из группировок, воевавших с СССР и просоветским режимом. Сегодня «Талибан»* — это сеть, которая развернулась по всей территории страны.

— Я так понимаю, что война между местными племенами в Афганистане идет вечно, но если посмотреть на новейшую историю, то как минимум лет сорок почти без перерывов происходят военные вторжения извне. Советские войска в 1979 году, американские — в 2001-м. Объясните, зачем советские войска вообще туда пошли?

— В Афганистане произошла коммунистическая революция, причем без участия Советского Союза, как бы фантастически это ни звучало. В это время в Афганистане были две коммунистические партии, которые, не поделив власть, начали резать друг друга, и обе потребовали вмешательства СССР, чего в Советском Союзе не хотели. Кстати, королевство Афганистан признало СССР еще в 1924 году, и отношения были прекрасные. Но в итоге Нура Мохаммада Тараки, «друга СССР», которого принимал лично Брежнев, одного из лидеров афганской компартии, удушили подушкой, и Брежнев принял решение о вводе войск. Плана захватить Афганистан не было, была поставлена цель подавить мятеж в Кабуле. Но потом, по мере того как бои продолжались и углублялись, стало понятно, что это надолго. В итоге советская армия не проиграла ни одного боя, но не одержала ни одной победы. Потому что топография Афганистана не дает возможности для современной армии развернуться и произвести маневр огня и движения. С тех пор, кстати, ничего не изменилось, и американская армия оказалась в том же положении, что и советская за тридцать лет до этого. Разница только в том, что теперь у талибов и других бойцов появились смартфоны, а раньше их не было. Боевиков мало, они прячутся в деревнях, а ночью выходят и взрывают американские колонны. Поэтому воевать с ними практически невозможно.

— То есть даже советская армия, которая не считалась с жертвами, не смогла справиться с кучкой боевиков?

— В целом да, но я не вполне согласен с «демонизацией» советской армии. То, что они не брали в расчет юридические последствия своих действий, как это делают в американской (и тем более в израильской) армии, это верно. Но и у советской армии никогда не было цели уничтожать деревни. Советское командование, в отличие от американского, ставило реальные цели. Они не пытались «насадить коммунизм» в Афганистане, а решали вполне понятные задачи. Другое дело, что и эти реальные боевые задачи оказались невыполнимы в афганских условиях, по большей части не по вине командиров среднего звена СА, а по инертности и окостенелости мышления советского руководства. Американцы пришли с идеей «построить нацию». Это абсолютно невнятная, недостижимая цель, которую непонятно как реализовывать. Это невозможно. Нужно понять специфику местного общества. Там до сих пор существует феодальная система отношений, жизнь в кишлаках практически не изменилась за последние несколько сотен лет. Разве что появилась сотовая связь.

— Но мы же видели фотографии из Кабула, где разгуливают женщины в мини-юбках и даже без хиджабов. Было ощущение, что страна как-то модернизируется.

— Да, эти фотографии реальные, но нужно понимать, что эти женщины — дочки местной элиты, которые ходили в мини-юбках по нескольким улицам Кабула. В этом и заключается трагедия. Американцы вбухали миллиарды долларов в вооружение и обучение афганской армии, но не учли, что у солдат не было готовности воевать. Понятно было, что этот искусственный режим, насажденный американцами, не поддерживает никто, а «Талибан»* — единственная сила, которая может навести хоть какой-то порядок.

— То есть получается, что «Талибан»* одержал легкую победу, потому что пользовался поддержкой населения.

— Можно сказать и так. Кстати, просоветский режим Наджибуллы продержался в Афганистане еще четыре года после распада Советского Союза, пока «Талибан»* не захватил власть в первый раз в 1996 году. А проамериканский режим не продержался и месяца. Первым делом тогда они расколотили компьютеры. Сегодня они этого не делают, ведут себя прилично и даже говорят по-английски, поскольку речь идет о считаных лидерах талибов, которые засиделись в фешенебельных отелях Дохи. Но не стоит обольщаться на их счет. И самое главное, что нужно помнить, — за «Талибаном»* стоит пакистанская разведка, которая его направляет и курирует. Пакистан — это болото с ядерной бомбой, управляемое армией, единственная цель которого состоит в том, чтобы демонстрировать свою силу. Это беднейшее отсталое государство, где проживает 200 миллионов человек. Поэтому Пакистан будет предотвращать любыми способами стабильность в Афганистане, иначе афганские власти не будут нуждаться в пакистанском курировании, а это абсолютно недопустимо с точки зрения Пакистана. Пакистан одержим паранойей ненависти к Индии, и он считает, что Афганистан, неподвластный Пакистану, непременно объединится с Индией против Пакистана.

Современные территориальные проблемы на Ближнем Востоке, в Азии и Африке уходят своими корнями во времена великой Британской империи, которая до середины XX века управляла практически половиной планеты. Когда казалось, что владычеству Великобритании ничто не угрожает, британские чиновники карандашом и по линейке прочерчивали на картах границы государств. В реальности же эти границы проходили по живому, разделяя деревни, разбивая семейные кланы и нарушая то зыбкое равновесие, которое позволяло сосуществовать различным, часто враждующим между собой народам, проживавшим на этих территориях. В итоге войны из локальных превратились в межгосударственные, что вылилось в гигантское число жертв и бесконечное противостояние, а последствия британской политики мы можем наблюдать и на своем ближневосточном опыте.

— Теперь объясните мне, пожалуйста, что случилось с Америкой. Почему через двадцать лет после вторжения американцы не просто оставили Афганистан, но позорно сбежали?

— Изначально вторжение в Афганистан было оправдано. «Талибан»* дал убежище бен Ладену, из-за которого погибли три тысячи американцев. Проблема в том, что американцы не остановились на достигнутом. После уничтожения бен Ладена можно было вполне заканчивать эту операцию. Но американцы решили построить в Афганистане демократию. За что их и ненавидят. Кстати, это мало отличается от того, как советская власть пыталась насаждать коммунизм во всем мире. Но американцы не поняли того, что поняли большевики еще в 20-х годах прошлого века, когда устанавливали советскую власть в республиках Средней Азии. Они не поняли простую вещь: это невозможно.

— То есть я пытаюсь подытожить вашу мысль. Сто лет назад во время установления советской власти и борьбы с басмачами большевики долго пытались победить специфические обычаи и традиции местного населения, в конце концов плюнули и решили, что формально это будет называться «советской республикой», а люди как жили в своих кишлаках и аулах, так и будут жить. Американцы в начале XXI века вторглись в Афганистан, перебили кучу народу, попытались построить капитализм с демократией, ничего не достигли и в итоге ушли с позором. Так получается?

— Именно так. Более того, на Западе не понимают, что именно на этом основывается контроль России над Чечней. Чеченцы — это примерно те же талибы, с которыми был заключен договор: вы не лезете в нашу международную политику, мы не лезем в ваши внутренние дела. В России поняли, что силой их невозможно сломить. То же самое касается и коррупции. С ней пытались бороться, не понимая фундаментальной вещи: для афганцев, как и в общем-то для половины мира, то, что на Западе называется коррупцией, не является преступлением. Наоборот, это долг перед родственниками, перед кланом. Если кто-то из клана добрался до кормушки, он просто обязан поделиться с родственниками. И в этом заключается главная проблема американцев — они категорически неадекватно оценивают ситуацию. Ведь, как правило, эти аналитики заканчивали университеты по специальности «политология». Они прекрасно ориентируются в политических теориях, но ничего не смыслят в практических вопросах. Или другой пример. Несколько лет назад газета «Вашингтон пост» вышла с ужасной статьей о том, что в Пакистане, Афганистане и в некоторых республиках Средней Азии есть такой древний обычай, который называется «бачабози».

Это практика использования мальчиков, переодетых в женскую одежду, в сексуальных целях. Она очень распространена в племенных культурах. Кстати, «Талибан»*, как и в принципе ислам, запрещает эти вещи и пытается с ними бороться. Но талибы борются с ними простым понятным способом: просто взрывают этих любителей мальчиков. А американская газета «Вашингтон пост» разразилась гневным материалом и задала вопрос: куда смотрят детские психологи? Они не понимают, что в Афганистане нет питьевой воды, о каких психологах может идти речь?

— То есть пока мы тут переживаем из-за того, в какой туалет должны ходить трансгендеры, там процветает мрачное средневековье.

— Да, но есть нюанс. Если бы американцы потратили немного времени, чтобы изучить историю, они бы не были так шокированы. Если бы они потрудились изучить историю русского вторжения в Центральную Азию, то они увидели бы картины русского живописца Верещагина, который описывал это же явление в Хиве и Бухаре. В племенных культурах нет понятия «государство» или «нация». Есть понятия «моя семья, мой клан и мое племя».

— Афганистан известен не только племенными обычаями, но и торговлей наркотиками. Есть такая версия, не знаю, насколько вы с ней согласитесь, что то, что мы наблюдаем в Америке в последние годы: ослабление полиции, открытие границ с Латинской Америкой, наплыв нелегалов, легализация марихуаны — все это выгодно прежде всего наркомафии и ее представителям во власти. Что сейчас будет происходит с потоком наркотиков из Афганистана после ухода американцев?

— Во-первых, да, я согласен. Во-вторых, следует помнить, что наркокартели — это не просто банды, а мощнейшие организации с армией, с выстроенной системой взаимоотношений с властью. Они используют опыт «Хезболлы», чтобы рыть туннели в Южной Америке в целях транспортировки наркотиков. Иран, и еще больше сама «Хезболла», имеют огромное влияние в этих странах и, естественно, оказывают различные услуги всем желающим.

Почему именно там? А потому что с конца XIX века в странах Южной Америки обосновалось множество ливанцев, в том числе и шиитов, которые связаны с «Хезболлой», которой командует Иран. Не забывайте, что риторика современных исламистов содержит элемент марксизма. То есть исламисты говорят о социальной справедливости, борьбе с колониализмом и империализмом. И конечно же, о борьбе с сионизмом, которую они представляют не как антисемитизм, а как борьбу за справедливость и за мир во всем мире. Все вполне по лекалам советской пропаганды, которой давным-давно нет в России, но она «эмигрировала» на Запад. По сути, это то же самое, о чем говорят прогрессисты в Америке. Поэтому необольшевики в большой степени солидаризируются с Ираном и его сателлитами. То же самое и в Южной Америке, где левые диктатуры Венесуэлы и Кубы прекрасно находят общий язык с исламистами. Вот, например, иранский канал «Испан ТВ» на испанском, который круглыми сутками пропагандирует ненависть к Израилю и Америке и, понятное дело, солидарность с иранской и боливарской (то есть венесуэльской) революциями.

Теперь что касается трафика наркотиков. Нужно понимать, что для афганских дехкан, крестьян, это единственный способ выжить, поэтому они никогда не откажутся от выращивания мака. Оттуда сырье поступает через Турцию в Европу, через Иран — в Латинскую Америку, а оттуда в Северную. Талибы поначалу пытались бороться, но вскоре поняли, насколько это прибыльный бизнес, и прибрали его к рукам. При этом пытаться договориться с талибами — это несколько самоуверенно. Поэтому следует понимать, что борьба с наркотиками — это не работа полиции, это должна быть спланированная военная акция, в которую вовлечены многие страны, разведки, военные структуры и так далее.

— А как насчет беженцев? Можно ожидать нового потока в Европу?

— В Европу не так просто добраться из Афганистана, поэтому это маловероятно. Но этого опасаются среднеазиатские республики. Есть такая опасность, что таджикские беженцы, покинувшие Таджикистан и обосновавшиеся в Афганистане, захотят вернуться. Но это не просто беженцы, эти люди когда-то были противниками Эмомали Рахмонова, то есть это вояки, закаленные боями. «Талибан»* может их вежливо попросить вернуться на родину, и если они вернутся и начнут воевать с таджикской армией, это может привести к вмешательству России. Этого, конечно, никто не хочет. Не говоря уже о том, что все опасаются проникновения через Афганистан «Аль-Каиды» (организация запрещена в РФ) , ИГИЛа (организация запрещена в РФ) и прочих радостей.

На данный момент талибы пообещали американцам, что террористов там не будет. И в принципе «Талибан»* не собирается заниматься террором против Запада. Они хотят побивать камнями женщин, насаждать шариат, заниматься своими делами. Но Пакистан вполне может быть заинтересован, чтобы там было немного террористов-исламистов, дабы заявить о себе и вызвать Запад на диалог. Это обычная тактика стран-изгоев: создавать проблему, чтобы потом представать источником ее решения. И я не удивлюсь, если через какое-то время мы начнем читать в западной прессе умные статьи высоколобых специалистов о том, что «с Пакистаном нужно вести переговоры». Кстати говоря, обратите внимание, что во время эвакуации не было ни одного нападения «Талибана»* на иностранных подданных. Это не может быть случайно. Это было сделано по указанию пакистанской разведки: не трогать иностранцев. Надо понимать, что пакистанская разведка ISI (Inter services intelligence) — это умная и коварная организация. Пакистанская элита — это люди с блестящим западным образованием, отнюдь не либералы, а циники. Они понимают, что сохранить власть можно лишь раздувая внутренние конфликты и натравливая исламистов на внешние цели, против Индии или против Америки. Да, и более того. Они это делают потому, что им позволяют это делать. Пока все действия пакистанской разведки оставались безнаказанными. В пакистанцах не видят проблемы. При этом в американском истеблишменте раздаются голоса о том, что нужно немедленно прекратить поддержку Саудовской Аравии и других умеренных режимов, которые борются с исламским радикализмом, потому что там, дескать, угнетают права гомосексуалистов и феминисток. Европейцы в целом это понимают. Но этого не понимают американские прогрессисты, которых используют «мусульманские братья».

— То есть вы хотите сказать, что квалификация американских специалистов настолько низка?

— Да. Я не говорю, что я один такой умный, но это то, что я вижу, встречаясь со своими американскими коллегами. Дело не в абстрактном уме, а в подготовке и обучении специалистов. Если не изучать требуемые языки и культуры, а только проникаться идеологизированными дисциплинами типа «разрешения конфликтов», далеко не уедешь.

— Может быть, это и для Израиля урок, и если американские специалисты плохо представляют себе ситуацию в исламском мире и на Ближнем Востоке, то нам нужно перестать говорить об Америке с придыханием и смотреть американцам в рот?

— Это хороший вопрос. Нам действительно не нужно думать, что американские аналитики что-то там понимают. Но, с другой стороны, к сожалению, Израиль маленькое государство, которое зависит от Америки. Причем физически мы выживем и без американской помощи, но нам необходимо американское вето в ООН. Поэтому мы не можем позволить себе ссориться с Америкой. Но мы видим, как стремительно деградирует уровень американских аналитиков, какие бредовые идеи они выдвигают.

— Таким образом, мы видим борьбу двух идеологий. С одной стороны, религиозный фанатизм исламский, а с другой — религиозный фанатизм американский. Ведь догматизм во всем, что касается «прав человека» и «демократии», не менее опасен, чем исламский догматизм.

— Вы абсолютно правы. Действительно, речь идет о религии. Что делает догму религиозной? То, что в ней невозможно усомниться. Сегодня «права человека» — это догма, которую нельзя поставить под сомнение. Поэтому, скорее всего, нас еще ожидает немало громких событий. (9tv.co.il)

*Террористическая организация, запрещена на территории РФ