«Жаль, что вашу мать не расстрелял НКВД» — интервью непризнанного «немца»

Политический видеоблогер из Германии Альберт Брайнингер рассказал об истории, которая напоминает театр абсурда. Немецкая полиция депортировала гражданина Украины, этнического немца Василия Биднарика, поскольку он не доказал свою «немецкую линию». Хотя есть официальные архивные документы о том, что мать Биднарика была чистой немкой, родившейся на территории Украинской ССР в немецкой колонии.

По одной из версий, причиной «непризнания» мог послужить тот факт, что родные не перенесли тягот «сталинских депортаций», а значит, по логике германской госмашины, не имеют права помощи со стороны ФРГ. Это типичная, «чеховская» история «маленького человека», в котором преломились все последние геополитические события — и распад Советского Союза, и чаяния украинцев стать членом «европейской семьи», и холодный расчёт Германии, и в конечном счёте — разочарование Европой.

Корреспондент EADaily пообщался с Василием Биднариком.

— Василий Николаевич, расскажите, как вас депортировали с исторической родины?

— В четыре утра приехала полиция. Меня, 65-летнего старика, подняли с постели. Сказали, что я подлежу депортации в кратчайший срок. И сразу повезли в аэропорт. Там уже было человек двадцать — все граждане Украины и все молодёжь (я один был пожилой), подлежащие отправке за различные нарушения, в основном, за нелегальную работу. Во время посадки в самолёт от автобуса до трапа немецкие полицейские выстроились в коридор и каждого депортируемого вели по этому коридору, держа под руки слева и справа.

— Как террористов…

— Совершенно верно. Более того, в самолёте на двадцать депортантов было примерно 80 полицейских. Каждый из украинцев, в том числе и я, был усажен на центральные кресла, а слева и справа уселись полицейские. Так они долетели с нами до Киева.

— С «заробитчинами» в принципе понятно. Благодаря безвизу все ринулись в Европу, однако легально устроится на работу в Германии украинскому туристу нереально. Но как вы попали в эту компанию?

— История это длинная и тянется уже 20 лет. Моя мать Лидия Яковлевна Биднарик — урождённая Мунч — по национальности немка. Её родители, Яков и София Мунч, жили до войны в немецкой колонии на территории Николаевской области. В начале 2000-х годов я решил, что пришла пора вернуться на свою историческую родину. Подал документы, но тогда попался адвокат, который попытался у меня попросту выманить деньги. Я эту тему оставил до выхода на пенсию. И вот с 2014 года начал сам заниматься немецкой темой. Нашёл в украинских архивах, в том числе в архиве НКВД Одесской области, документы, что моя мать — этническая немка. Сначала немецкая сторона предъявляла аргументы, мол, до фамилии Биднарик у ней была фамилия Подгорская. Какая она немка. Но я документально доказал, что Лидия Мунч во время войны вышла замуж за советского солдата Сергея Подгорского, которого немцы затем расстреляли, а уже после войны мать вышла второй раз замуж за польского солдата Николая Биднарика, моего отца Есть решение суда, где сказано, что Лидия Мунч-Подгорская-Биднарик — одно и то же лицо. В итоге я набрался смелости и в 2018 году переехал вместе с супругой в Германию по программе «Азюль» (нем. Asyl — убежище. — EADaily). Нас устроили в лагере беженцев в Ингольштадте. Начался процесс натурализации: я пошёл на курсы немецкого языка, параллельно доказывал свою «немецкость» в судах. Я был весьма самоуверен, я — немец по крови, есть конкретные документы из архивов. Работали три адвоката. Всё было цивилизованно, я даже в мыслях не мог себе представить, что меня депортируют…

— А супруга сейчас где?

— Она — после операции, пока осталась в Германии. Но сами понимаете, ей тоже грозит депортация. Она чисто украинка. Но она сказала, что не будет ждать подобной полицейской операции и сразу уедет, как только придёт отказ. Не хочет позора. При этом, проживая в лагере для переселенцев, мы видели, как какая-нибудь африканка, извиняюсь, с пузом получает 450 евро соцпомощи, приезжает и уезжает из лагеря исключительно на такси. Это же нахлебники! Но они остаются, а мы, этнические немцы, будь то из России, Украины, Казахстана или Румынии, нет.

— По вашему мнению, в чём кроется причина непризнания вас немцем?

— Очень хороший вопрос. Знаете, мне коренные немцы в глаза говорили — вам за 65 лет, зачем вы нужны немецкому налогоплательщику? Вы тут не работали, не заработали стажа. А вам надо выдать пенсию, «социал», медицинскую страховку, оплачивать свет, воду, газ. К тому же, можно предположить, что немецкую сторону не устроило, что мои мать, дедушка и бабушка не были после войны сосланы НКВД куда-нибудь в Воркуту на лесоповал. Или вообще расстреляны. Дескать, не перенесли тяготы и лишения как лица немецкой национальности, проживавшие на территории Советского Союза.

— Подробнее можете?

— Мой дед жил на хуторе, был кузнецом. Когда пришли немцы, он пошёл работать к ним переводчиком. Моей маме тогда было 19 лет. А после того, как Красная армия выгнала немцев, дед Яков чудом избежал расстрела. За то, что на оккупированной территории жила единственная немецкая семья, глава которой работал переводчиком у фашистов, — за это был расстрел без суда и следствия. Но деда не тронули. Да, выбили зубы во время допросов, но это мелочи. Всё село пришло в райцентр Доманёвку и заступилось за деда. Да, он переводил с немецкого на русский, но именно он убедил немцев сохранить коров через каждый двор, благодаря чему односельчане выжили. А затем на моей матери женился фронтовик Красной армии, поляк по национальности Николай Биднарик. Весь в орденах. Сказал всем на селе — кто тронет Лиду, того расстреляю на месте. До этого находились люди, которые плевали моей маме в спину, будто она «фашистка». Вот такая семейная история.

— Так, наоборот, надо радоваться, что все остались живы…

— Мы, естественно, рады. Дед прожил 88 лет, бабушка — 94, мама — 93. Но кто в Германии работал с моими документами, прямо говорили, мол, было бы лучше, если бы вашу мать с дедом расстреляли коммунисты. Тогда бы сразу признали немцем. Но тогда не было бы меня!

— В общем, вы неправильный «русский немец». Когда вы мне выслали фотографии из семейного архива, я обратил внимание ещё на одну деталь, которая могла не понравиться немецким властям. На одном из снимков — вы в форме офицера Советской армии…

— Да, я капитан запаса, получаю военную пенсию. Но если причина в этом, то так бы и написали. Немецкие законы я не нарушил, поскольку там сказано о запрете взаимодействовать с бывшими военными, кто относится к высшему командному составу СССР, начиная со звания майор. А я капитан. И потом я не служил в КГБ, я окончил Камышинское высшее военное командно-инженерное строительное — подчёркиваю, строительное — училище. Я дома строил. А в 1990-е года уволился из вооружённых сил, работал фермером, строителем, выживал, как все.

— Вы уже смирились с немецким решением или же думаете, что справедливость восторжествует?

— Сложно прогнозировать. Я сейчас живу в Первомайске Николаевской области, адвокат в Германии работает… Но дело в том, что, когда меня депортировали, я сделал одну ошибку.

— Какую?

— Когда в четыре утра пришла полиция, то, прежде чем меня отвезти в аэропорт, полицейский попросил подписать бумаги. И я всё подписал. А что в этих документах, не знаю. Документы на немецком, мелкий шрифт, а всё было быстро, на эмоциях. Думаю, они себя обезопасили. Да, мой адвокат подал жалобу в суд, что такое отношение ко мне — бесчеловечное. Но я же сам всё подписал…

Но я твёрдо убеждён, что если не я, то мои внуки должны жить на своей исторической родине. Будем откровенны, Украина практически падает в бездну. Ни заводы, ни фабрики толком не работают. Молодёжь с образованием, с дипломами не может найти работу. Взять моего старшего внука. Ему скоро будет 15 лет, он живёт с родителями в Абу-Даби и учит там украинскую мову. Зачем, спрашивается? Он немецкий должен учить, чтобы стать патриотом Германии. А он — 10 лет прожил на Украине, пять лет — в Арабских Эмиратах. Кто он в итоге будет по духу, по мышлению? Да никто!