«На снос памятников советским воинам в Европе пора реагировать жестко»

Время, когда Россия реагировала на снос памятников советским воинам-освободителям очередными дипломатическими нотами и «глубокой обеспокоенностью», прошло. Наступила пора действовать более жестко, вплоть до введения экономических мер и политических выводов. Об этом шла речь на «круглом столе» в Совете Федерации, посвященном воинским захоронениям и памятникам.

По словам начальника Управления Министерства обороны Российской Федерации по увековечению памяти погибших при защите Отечества Валерия Кудинского, борьба с «советским наследием» в виде монументов воинам-освободителям началась в восточной Европе сразу после развала Советского Союза, когда Россия еще не окрепла как самостоятельное государство. Наиболее активно этим воспользовались страны бывшего соцлагеря — Польша, Чехословакия, Венгрия.

С новым витком обострения отношений с Западом, который произошел после возвращения Крыма, этот вопрос снова актуализировался — в Польше приняли закон, запрещающий коммунистическую символику, а Европарламент даже утвердил резолюцию, которая фактически уравнивает коммунистический и нацистский режимы.

«Резкое ухудшение обстановки, размывание системы международного права и (системы) базирующейся на послевоенных соглашениях, целенаправленная и очень интенсивная антироссийская политика, открытая информационная война против России не могли не сказаться на зарубежной военно-мемориальной деятельности, и не могли ее не осложнить. Рост антироссийских акций, ширящиеся попытки подвергнуть ревизии итоги Второй Мировой войны, стремление вопреки историческим фактам приписать СССР и фашистской Германии равную вину в развязывании войны, имели целью дискредитацию освободительной миссии Красной Армии, подвига и жертв Советского Союза. Один из ударов ревизионизма пришелся на памятники и воинские захоронения, поскольку они представляют собой зримые материальные свидетельства освободительной миссии и подвига советского народа. Начиная с 1990-х годов в ряде европейских стран фактически на государственном уровне проводится политика по уничтожению памяти о решающей роли Советского Союза и Красной Армии в победе над фашизмом. В рамках проводимых антироссийских кампаний осуществляется ликвидация военно-мемориальных объектов… Самые массовые сносы и уничтожения памятников благодарности Красной Армии отмечаются в Польше, где к настоящему времени демонтированы или разрушены 432 мемориальных объекта, посвященных советским воинам… В 20-м году, как вы знаете, демонтирован памятник маршалу Коневу в Праге, нашумевший случай», — заявил Кудинский.

А сенатор Екатерина Алтабаева привела еще один вопиющий случай — под предлогом санкций и непризнания Крыма российским, Франция и Германия отказались от содержания своих воинских захоронений на полуострове.

Для того, чтобы остановить недружественные действия Запада, России нужно более активно защищать свое прошлое и не стесняться показать реальную историю, которая скрывалась, когда нынешние оппоненты РФ входили в единый соцлагерь и являлись членами Варшавского договора.

«Пока мы занимаемся все время обороной, мы все время защищаемся. Вот, конкретный пример с памятником Коневу. Ну да, мы попробовали несколько раз осветить это по СМИ, дали слово выступить дочери и так далее. Но, по большому счету, если бы мы сделали музей выставки бронетанковой техники Чехии, которая участвовала во Второй Мировой войне с 1939-го по 1945-й год, а надо сказать, что в Вермахте 30% бронетанковой техники была чешского производства. Вот тогда бы мы этой акцией заставили чехов задуматься на уровне федерального правительства, а не выпрашивали милости как-то повлиять на муниципальные органы власти. И вообще, наша стратегия должна носить в большей степени политико-идеологический наступательный характер, а не все время оправдываться. У меня иногда складывается впечатление, что мы постепенно превращаемся в организацию, которая регулирует законодательно-нормативными актами деятельность ЖКХ в этой области, это неправильно совершенно. Вообще наступательная в этом смысле деятельность не видна. Например, мы знаем о том, что в силу разного рода причин, особенно, когда во времена Организации Варшавского Договора мы старались не вспоминать деятельность венгерских оккупационных войск, которые зверствами прославились, ни Словацкого экспедиционного корпуса, ни финские концлагеря мы не вспоминали — об этом вообще ни слова. А, между прочим, все это имеет прямое отношение к нашей исторической памяти и тем захоронениям, которые есть на территории этих стран. Непонятно, почему для многих историков это спорный вопрос… Мне кажется, как и деятельность дивизий Ваффен СС, как и голландских, и датских тоже, кстати, о которых мы не говорим, — это все надо было бы почаще вспоминать и было бы тогда проще наши захоронения обеспечивать. Вот, мне кажется, надо переходить к нашим, в хорошем смысле, агрессивным действиям», — считает директор Центра военно-политических проблем МГИМО Алексей Подберезкин.

Руководитель международного военно-мемориального центра «Возвращенные имена» Виталий Казакевич отмечает, что более активной должна быть и работа российского МИДа, которому нужно перестать бояться «побеспокоить партнеров» и проводить активную «наступательную политику».

«Почему-то наши посольства занимают пассивную тактику, в том плане, что опасаются или побеспокоить наших партнеров, или, скажем так, в чем-то недоработаны нормативные документы», — добавил Казакевич.

Главный редактор журнала «Национальная оборона», военный эксперт Игорь Коротченко также считает, что борьба за сохранение исторической памяти должна идти от государства по многим направлениям. В том числе, по его мнению, нужно усилить экономическое и политическое давление на страны, которые включились в борьбу с памятниками:

«Меры реагирования, помимо дипломатических, могут быть политическими или экономическими. Я разделяю позицию, что надо жестко реагировать, просто за этими словами должны последовать конкретные действия. Очевидно, что это не инициатива общественников должна быть, а позиция государства. Я хочу услышать позицию ведомств, потому что мы об этом говорим уже, жуем десять лет. Позиция ведомств должна быть озвучена — МИДа конкретно, экономического блока конкретно, правительства конкретно. Не „круглые столы“ должны быть, а решения Кабинета министров по конкретным направлениям деятельности. Вот тогда мы можем что-то обсуждать в конкретном плане».