«Наших детей хотят насильно германизировать»: интервью россиянки из Берлина

Насильственное изъятие детей у российской семьи Зайберт в Берлине не только произвело в России эффект разорвавшейся бомбы, но и породило множество вопросов и домыслов. Кстати, в самой Германии эту тему обошли тотальным молчанием. Например, при наборе в немецком сегменте интернета фразы Seibert Russland «всплывают» лишь высказывания официального представителя правительства ФРГ Штеффена Зайберта о чете Навальных. Чтобы расставить все точки над i, корреспондент EADaily пообщался с Юлией Зайберт, матерью трёх малолетних детей, которых германская государственная машина, по версии югендамта, «спасла от угрозы жизни и здоровью со стороны родителей».

— Уважаемая Юлия, после статей и телесюжетов, скажите, на вас выходили российские дипломаты в Берлине? Какие последние новости?

— Новости неважные. Со мной пообщался представитель посольства России в Берлине. Известно, что направлена нота в МИД ФРГ, а также официальные запросы в полицию и ведомство по делам несовершеннолетних (тот самый югендамт) Берлина с требованием незамедлительно прояснить обстоятельства произошедшего и основания для изъятия детей из нашей семьи. В посольстве также призвали быть предельно осторожными и сдержанными в общении со всеми. И тесно работать с адвокатом. Мы понимаем, что сейчас детей может вернуть только германский суд.

— Расскажите о себе. Как и когда вы оказались в Германии? Зачем поехали? Ведь сегодня самый частый аргумент от тех, кто критикует вас в Сети — «а не надо было уезжать из России…»

— Я родилась в Киргизской ССР, в городе Ош. Мой дедушка — из советских немцев, сосланных в Среднюю Азию перед войной. После ошской войны 1990 года мы переехали в Новосибирск. В 1999 году моя мама с дедом и со мной эмигрировала в Германию, на свою историческую родину. На тот момент мне было 17 лет. Уехав в Германию, я не собиралась отказываться от России. Я специально поступила на факультет германской и славянской филологии, чтобы выучиться на учителя русского и немецкого языков и таким образом соединять наши народы и страны. Закончила Лейпцигский университет. При этом я часто ездила в Россию к родственникам и друзьям, а получив немецкое гражданство, не отказалась от российского. И своего будущего мужа я встретила и полюбила — русского. Если бы уж так хотела «порвать с Россией», поверьте, искала бы избранника среди немцев. Так что мы не предавали Россию, как пишут сейчас некоторые тролли. В 2011 году я вышла замуж за Женю, но поскольку он жил в России, в Нижнем Новгороде, брак у нас вышел «гостевым». Я к нему ездила из Германии. Когда же забеременела первым ребёнком, Василисой, то мы, посовещавшись, решили, что будем жить в Германии, потому что я здесь уже более-менее укоренена.

— Второй «довод» защитников германского югендамта (чаще всего, анонимных) гласит: семья Зайбертов — «асоциалы», «приживалки», «похожи на алкашей» и прочее. Потому, мол, всё правильно, что изъяли детей. Расскажите, как и на что вы живёте, как воспитываете детей?

— Пусть это останется на совести тех, кто распускает такие обидные домыслы. Например, пишут, мол, нарожала и сидела на пособиях. Но поймите, мы специально шли к тому, чтобы у нас было трое детей. Я жила в Средней Азии, где с тремя детьми я вообще-то считаюсь среднедетной матерью. Там по многовековой культуре положено иметь много детей. Я с юности знала, что где двое детей, то там дети ревнуют друг к другу и ссорятся. Нужен третий. И это нам сегодня вменяется в вину. Ну как так? Ни я, ни муж никогда не были алкашами, тунеядцами или ещё кем-то. У нас у обоих высшее образование, у супруга ещё плюс среднее специальное. В Нижнем он прошёл обучение и приобрёл опыт работы токарем на заводе ГАЗ, а в Германии успешно закончил профессиональные курсы сварщиков. Мы живём в трёхкомнатной квартире в Восточном Берлине, у детей есть всё для жизни и роста, начиная от игрушек и заканчивая питанием, одеждой, комфортабельными кроватями. Я специально сняла на видео всю квартиру, хочу выложить в интернет, чтобы люди увидели нормальные условия жизни. Никто не скажет, что у нас голодные, истощённые, грязные или плохо ухоженные дети. Никто. Я со своими крошками сидела в декрете и представить не могу, как вот этих кровинушек можно не кормить, рукоприкладствовать и т. д. Мой супруг до подтверждения своей квалификации и по окончании курсов сварщиков сделал сам полный ремонт в арендованной квартире, построил огромный морской аквариум, а также почти год водился с тремя детьми во время моего обучения на медсестру. Старших детей муж водил в билингвальный садик, и жалоб на него никогда от персонала детсада не поступало.

— Но если так всё чинно, почему вы попали в чёрный список югендамта? Где-то произошёл сбой?

— Поймите, это целая система, о которой много чего написано в немецких соцсетях. Всё началось осенью 2020 года, когда, закончив курсы обучения сестринскому делу, я вышла на работу. В том числе, кстати, подрабатывала медсестрой в сети государственной клиники «Шарите». В той самой, где лечился всем известный пациент, от которого нам прилетела «ответка», когда воровали наших детей (напомним, по словам Юлии Зайберт, полицейские, избивая, кричали: «Вот вам за Навального!». — EADaily). В общем, пошла работать, а муж остался дома с детьми.

— В России такая бы ситуация никого не взволновала, наоборот, сказали бы, что молодец мужик…

— Это в России. А в Германии на государственно-общественном уровне существует система доносов — на соседей, друзей, случайных знакомых. Так случилось и с нами. Дело в том, что под нами живёт пожилой мужчина, который не скрывает своих русофобских взглядов и на которого я подавала в своё время заявление о возбуждении дела за оскорбление, но оно было закрыто с формулировкой — «не затронут общественный интерес». В итоге, по утверждению югендамта, к ним начали поступать доносы от «доброжелателя» о неспособности русского отца воспитывать сразу троих детей, что дети могут стать умственно отсталыми, вот такой бред. Югендамт сразу же «озаботился благополучием» наших деток. Меня пригласили и фактически навязали так называемую «семейную помощь».

— А что это такое?

— Это когда к вам домой — хотите вы этого или нет — является «семейный помощник» и лезет со своими нравоучениями, претензиями. Осматривает жилище, выясняет финансовую составляющую семьи. На словах — всё ради блага детей. Дошло до того, что один из таких помощников предложил мне подышать в трубочку и сдать мочу на предмет обнаружения в крови наркотиков. Я с возмущением отказалась, не зная, что из таких отказов, как из кирпичиков, строится заявление югендамта о лишении нас родительских прав. Я не знала тогда о многих уловках этого ведомства…

— О других «кирпичиках»? Что ещё было?

— С помощью психологических манипуляций меня заставили, по сути, оклеветать мужа. То есть выписать его из квартиры на основании якобы фактов «семейного насилия» и «алкогольной зависимости». Дескать, если муж по документам не будет проживать с детьми, то тогда перспектива изъятия детей станет нулевой. Таким образом, отец детей стал официально бомжом и уходил на время прихода семейных помощников из дома. Представляете? В итоге к нам домой регулярно заявлялся русскоязычный психолог нетрадиционной ориентации и «воспитывал» малышей. Было видно, как ему нравились мои дети. Он пытался пойти на какой-то телесный контакт с 4-летним сыном. Горящими глазами смотрел на него, всё хотел получить разрешение возить его на своём личном автомобиле. В итоге я не выдержала и написала отказ от подобной «семейной помощи», по закону я имею на это право. Это вызвало бурю негодования в югендамте, и они подали срочное ходатайство о передаче дела в семейный суд по лишению нас родительских прав.

— Дальше события развивались стремительно?

— Да. Поскольку Евгений официально считается не проживающим с детьми, то на слушание в семейный суд пошла я одна. Это было 8 января. Судья, уроженка Боснии, рассматривала наше дело в закрытом режиме, без свидетельских показаний. На её вопросы о предполагаемом домашнем насилии я ответила отрицательно. На вопрос о предполагаемой алкогольной зависимости мужа — тоже. И уточнила, что с момента начала конфликта с югендамтом, то есть с осени прошлого года, я подвергаюсь психологическому давлению со стороны сотрудников ведомства с целью оклеветать моего мужа, а также, что в деле очень много клеветы на нас с мужем со стороны югендамта и их предполагаемого доносчика, подлогов и инсинуаций. Обосновать на суде, в чём югендамт видит угрозу жизни и здоровью моих детей в семье, югендамт не счёл нужным, а его сотрудница промолчала, глядя в пол, упорно игнорируя меня. Далее судья спросила, о чём истец ходатайствует конкретно, на что югендамт в количестве двух присутствующих социальных работниц и так называемого адвоката детей подал ходатайство о лишении нас родительских прав в части права решения о местонахождении детей и решений об их здоровье.

— И суд удовлетворил иск югендамта?

— Да. 14 января я получила судебное решение о частичном лишении нас родительских прав, без подписи судьи, в копии, заверенной сотрудником суда. До 28 января был срок обжалования. Уже мной нанятый адвокат 27 января подал апелляционную жалобу в первой инстанции. То есть важно понять, что решение суда не вступило ещё в законную силу. Тем временем я начала хлопотать об оформлении документов, необходимых для возвращения семьи в Россию. Я подала срочное обращение в посольство РФ в Берлине с описанием ситуации незаконного преследования семьи и получила официальный ответ с приглашением на приём с целью оформления документов. На приёме в консульском отделе посольства выяснилось, что документы надо делать по процедуре и это займёт время.

— А что не так с документами?

— Как говорится в русской пословице, кабы знать, соломку постелил. Дело в том, что в 2019 году у мужа истёк срок действия загранпаспорта, но посольство отказало ему в выдаче нового загранпаспорта из-за накопившихся за время проживания в Германии долгов по алиментам на ребёнка от первого брака. Но это ещё не всё. Ведомство по делам иностранцев в Берлине выдало ему т. н. эрзацаусвайс — временное удостоверение личности сроком на 2 года. В настоящий момент срок действия этого документа также истёк, и муж остался совсем без действующих документов на территории ФРГ. В общем, мы стали готовить документы на выезд. Предполагаю, что об этом стало известно югендамту, и 8 февраля к нам в квартиру ворвалась целая спецбригада, профессиональными действиями развели меня с мужем по разным комнатам, а детей — ещё полуголых и полусонных — выволокли на улицу, на мороз и увезли в неизвестном нам направлении. Полицейские вели себя с таким цинизмом! Обыскивая квартиру, наступали в обуви на детские вещи. Один из них светил мне фонариком прямо в глаза. Меня очень грубо обыскали, буквально хватая по всем интимным местам. А мужа зверски избили. Евгений среднего роста, так его избивал огромный бугай. Бил кулаками по лицу, по глазам. Раз десять. А муж был в наручниках. Полиция нанесла ему увечья как минимум средней тяжести, а затем вызвала санитаров-спасателей, которые на месте провели медосвидетельствование мужа и выдали очень странный документ.

— Что в нём?

— Там сказано, что якобы санитары присутствовали здесь с начала конфликта и видели, как гражданин, то есть мой муж, первым напал на полицейских, а они «оборонялись». Написали, что муж — агрессивен, что он может проявить и дальше агрессию. Сейчас мы ждём, что против мужа будет возбуждено уголовное дело за нападение на полицейских при исполнении. Они рассчитывают на наш страх, на наше молчание, думая, что победили в этой войне за наших детей, за их души, которые хотят насильно германизировать… Неужели мы, русские, повержены?

— Держитесь, Юлия. Дай бог вам сил вернуть самое ценное для отца и матери.