Джо Байден — плохая новость для Пекина, хорошая для Москвы

Пекин не ждет, что при президенте Джозефе Байдене отношения с США существенно улучшатся. Консенсус, сложившийся среди китайских экспертов и, видимо, чиновников, сводится к тому, что противостояние Америки и КНР сохранится и продолжит играть главную роль в их внешней политике. Об этом говорится в очередном выпуске журнала «Профиль».

В Китае уверены, что США будут и далее наращивать противодействие его программам технологического и промышленного развития. Неизменной останется и санкционная политика. Будет наращиваться давление на Китай в военной и разведывательной сферах. Соединенные Штаты продолжат попытки изолировать Китай на международной арене.

Вместе с тем от кабинета Байдена ждут «возвращения к нормальности» в том, что касается форм и методов реализации внешней политики. С китайской точки зрения президентство Дональда Трампа было периодом устрашающего хаоса, во время которого привычные методы китайской политики в отношении США переставали работать. На протяжении последних четырех лет почти у каждого американского ведомства был свой, отдельный курс, при этом разведка и часть вооруженных сил находились в затяжном противостоянии с президентом. Разглашение конфиденциальной дипломатической информации стало заурядным явлением, внешнеполитические сигналы, исходившие от США, были противоречивы и не читаемы. Политика Вашингтона была в целом неэффективна: связи США с союзниками и американский авторитет слабели, поставленные задачи не выполнялись. Все это не столько пугало китайцев, сколько было для них психологически дискомфортным.

Начиная с 1980-х китайцы привыкли использовать имеющиеся в законодательстве США лазейки, открывающие путь для политической коррупции. В основе китайской политики лежали следующие аксиомы: власть в США принадлежит крупному, в основном транснациональному бизнесу; экономические инструменты влияния в Штатах работают безотказно; сети неформальных связей политиков и бизнеса в Америке более важны, чем декларируемые идеологические позиции. Исходя из этого, Китай десятилетиями культивировал связи с лидерами американского корпоративного мира. Им могли предоставляться привилегированные условия доступа к руководству КНР для решения вопросов деятельности на китайском рынке, для них мог создаваться режим наибольшего благоприятствования. С ними, а также с перспективными фигурами из их окружения налаживались многолетние личные связи.

Одновременно китайские государственные структуры проводили работу по созданию особых отношений и с отдельными американскими политиками. Наиболее успешно эта работа велась в отношении демократов, принимая порой совершенно откровенные формы. Серия операций китайской разведки по передаче денежных средств в избирательные фонды Демократической партии, как минимум в одной из которых участвовал лично начальник китайской военной разведки генерал-майор Цзи Шэндэ, привела в 1996 году к политическому скандалу, известному как Chinagate.

Серьезность отношения американцев к внешнему вмешательству в свою политику может значительно варьироваться в зависимости от обстоятельств. Chinagate, в отличие от Russiagate, сопровождался судами и реальными приговорами, но немедленных последствий для отношений Пекина и Вашингтона не имел. Наиболее явные формы вмешательства в американские выборы были китайцами свернуты, но работа по наращиванию связей с политическим истеблишментом Соединенных Штатов продолжалась.

Вся эта инфраструктура влияния в значительной степени рухнула в период правления Трампа. 45-й президент не слишком прислушивался к мнению американского транснационального бизнеса, а то бизнес-окружение, которое у него было, ориентировалось в большей степени на внутренний рынок. А из-за начавшейся при Трампе антикитайской истерии и шпиономании контакты с представителями КНР стали токсичными.

При Байдене полного возврата старых китайских методов ведения дел в США ожидать не приходится. В американской политической элите сформировался двухпартийный консенсус относительно того, что КНР — главный противник Соединенных Штатов. При этом Республиканская партия склонна использовать тезис об особых связях демократов с Китаем так же, как против нее самой использовались обвинения в связях с Россией.

Тем не менее, поскольку Байден, вероятно, будет с большим вниманием относиться к интересам транснационального бизнеса, Пекин надеется, что сможет влиять хотя бы на отдельные аспекты американских подходов к двусторонним отношениям. Примером здесь можно считать письмо китайского лидера Си Цзиньпина бывшему председателю правления Starbucks Говарду Шульцу с призывом и дальше способствовать продвижению американо-китайского сотрудничества.

В Пекине предполагают, что администрация Байдена поставит во главу угла восстановление отношений с союзниками и использование уникальной роли США в разнообразных многосторонних организациях, международных институтах и международной финансовой инфраструктуре ради изоляции КНР. Это направление американской политики для Пекина особенно опасно. Трамп поссорился с Европой (ЕС — главный торговый партнер Китая), в отношениях с азиатскими партнерами он был несколько более убедителен, но из-за царящего в Вашингтоне хаоса влияние США падало. На этом фоне Китаю удалось под занавес 2020 года согласовать Всеобъемлющее соглашение об инвестиционном сотрудничестве с ЕС. В Азии Япония и Южная Корея пытаются проводить самостоятельный и взвешенный курс в сфере экономических связей с КНР.

Однако в перспективе дипломатическое противоборство с Америкой усложнится, поскольку, как отмечают сами китайцы, им придется иметь дело с хорошо организованной внешнеполитической машиной, находящейся под контролем опытных бюрократов, имеющих большой опыт совместной работы. Новый госсекретарь Энтони Блинкен согласился с мнением своего предшественника Майкла Помпео о том, что КНР проводит политику геноцида в Синьцзян-Уйгурском автономном районе. Выдвижение подобных обвинений в принципе исключает снижение напряженности в политических отношениях двух стран.

Санкционное давление на Китай сохранится, но станет более продуманным; некоторые ограничительные меры и тарифы, наносящие ущерб скорее американским потребителям и бизнесу, могут быть отменены или скорректированы. Новый министр финансов Джанет Йеллен подчеркивает важность санкций как инструмента политики, но намерена провести их инвентаризацию.

Показательно, что китайское руководство выдвинуло стратегию развития в новых условиях (так называемую стратегию «двойной циркуляции») еще за несколько месяцев до того как стало известно имя нового президента США. Очевидно, что в Пекине были уверены: менять ее по итогам выборов не придется. Стратегия «двойной циркуляции» была впервые упомянута Си Цзиньпином в мае 2020 года, одобрена 5-м пленумом ЦК КПК 19-го созыва в октябре и, согласно его решениям, будет интегрирована в план 14-й пятилетки (2021−2025 гг.), который примет в марте сессия Всекитайского собрания народных представителей. Согласно этой стратегии, развитие должно осуществляться главным образом за счет внутренних источников роста (внутренняя циркуляция) при поддерживающей роли внешнеэкономических связей (внешняя циркуляция), которые предполагается развивать за счет дальнейшего частичного открытия экономики и повышения качества регуляторной среды. Чтобы сделать экономику менее чувствительной для санкционных ударов, в наиболее важных секторах (прежде всего микроэлектроника) должно проводиться импортозамещение.

Возможно возобновление ограниченных контактов между военными двух стран ради предотвращения инцидентов. Но и при новой администрации КНР будет официально считаться главным военным вызовом для Соединенных Штатов.

В сфере военного противостояния с Китаем США могут считать эпоху Трампа таким же потерянным временем, как и период обамовского «поворота в Азию». Хотя американский военный бюджет ($ 712 млрд в 2020-м финансовом году) почти в четыре раза больше китайского ($ 179 млрд) в номинальном выражении, в реальности американское преимущество куда менее очевидно. С учетом паритета покупательной способности американское превосходство сокращается примерно вдвое. Для американцев основная статья расходов — поддержка деятельности войск на сотнях военных баз по всему миру и осуществление бесконечных военных интервенций. Доля закупок оружия и военной техники составляет в оборонном бюджете чуть более 20%, а у китайцев — около 40%.

В результате в последние годы КНР наращивает силы флота примерно вдвое быстрее, чем США. При этом китайские вооруженные силы почти целиком сосредоточены в западной части Тихого океана, а американские размазаны ровным слоем по всему миру. Ситуация дополнительно осложняется серьезным экономическим ослаблением США из-за эпидемии коронавируса (Китай, напротив, справился с ней успешно).

В итоге Вашингтон возвращается к той же проблеме, которую Обама пытался решать путем «перезагрузки с Россией» и ядерного соглашения с Ираном. Соединенные Штаты гарантированно проигрывают Китаю в течение предстоящего десятилетия гонку за военное доминирование в Азии, если им не удается, во-первых, радикально сократить свою военную вовлеченность в других регионах мира и, во-вторых, серьезно усилить систему военных союзов в Азии.

Сосредоточиться на противодействии КНР в Тихом океане Вашингтону мешает вовлеченность в противостояние с Россией в Европе и противостояние с ней же, а также Ираном на Ближнем Востоке. Причем в случае с Россией на горизонте маячит еще и перспектива новой гонки ядерных вооружений. Неудивительно, что в первый же день работы администрация Байдена заявила о намерении продлить СНВ-3; изучается возможность возвращения к ядерному соглашению с Ираном.

Это можно назвать плохой новостью для Китая. Но это, похоже, хорошая новость для России. Сейчас в Москве и Вашингтоне в основном говорят о том, что не ждут в ближайшие годы для двусторонних отношений ничего хорошего. Однако вышеописанные обстоятельства будут подталкивать обе стороны к прекращению противостояния, по крайней мере в его нынешней максимально затратной форме.

Василий Кашин,
заместитель директора Центра комплексных европейских и международных исследований (ЦКЕМИ) НИУ ВШЭ