Пентагон против НОАК: на что рассчитывают американцы в конфликте с Китаем?

В последние годы Китай настолько успешно развивал вооруженные силы, что теперь его без всяких оговорок можно назвать одной из трех главных военных держав мира наряду с Россией и США. Причем если раньше КНР в основном была озабочена защитой своей территории, то сегодня получает все более совершенные инструменты проецирования мощи вовне. И это вызывает беспокойство у ряда стран, в первую очередь Соединенных Штатов, пишет в журнале «Профиль» Игорь Ворон.

Особенно тревожат американцев усиление ВМС НОАК и наращивание китайской инфраструктуры в спорных водах Южно-Китайского моря. Сегодня военно-морские силы Китая количественно уже превосходят американские (и разрыв продолжает увеличиваться). Численность ВМС США составляет около 300 боевых единиц основных классов, а ВМС НОАК — превышает этот рубеж. Тем не менее если судить не количественно, а качественно, учитывая мощь главных сил флота, американцы все еще впереди.

Оспоренное море

Если у КНР есть только два авианосца, то у США их 11, причем превосходящих китайские по своим возможностям в силу больших размеров, атомной энергетики и наличия катапультного старта. Кроме того, у американцев больше и неавианесущих боевых кораблей первого ранга — крейсеров и эсминцев. Сохраняют американцы лидерство и по части экспедиционных сил — десантных кораблей океанской зоны. Китай сокращает этот разрыв, но даже если Соединенные Штаты полностью прекратят строить новые корабли, паритета достичь удастся лишь лет через 20.

Однако КНР незачем соревноваться с США в численности главных сил флота «корабль к кораблю», как это было, например, в германо-британской морской гонке перед Первой мировой войной: новое качество авианосных и экспедиционных сил обеспечивает ВМС НОАК господство на «домашнем» ТВД — в водах Желтого моря, Восточно- и Южно-Китайского морей с возможностью проецировать мощь в южном и восточном направлениях. С учетом развитой китайской береговой инфраструктуры в случае реального конфликта с КНР американцы вынуждены будут сосредоточить в западной части Тихого океана большую часть своих ВМС, что может вызвать проблемы с обеспечением постоянных интересов и поддержкой союзников Вашингтона в других регионах мира.

Концепции боевого применения флота в Китае во многом совпадают с российскими: упор делается на развитие подводных сил, а основу боевой мощи надводного флота составляют многоцелевые боевые корабли с развитым ударным ракетным вооружением. Авианосцы в составе ВМС НОАК при этом играют роль универсального средства обеспечения боевой живучести и общей поддержки сил флота, а не боевого ядра ВМС, как это происходит в США.

Готовясь к противодействию ВМС НОАК, в том числе и к возможному силовому противостоянию, американцы меняют подход к развитию флота. «Новый облик» ВМС США в перспективе должен повысить их боевую устойчивость и в целом способность решать задачи в прибрежных водах, что раньше традиционно считалось уделом сателлитов. Ставка делается на развитие легких сил, включая возобновление строительства фрегатов, на новое поколение тральщиков, принятие на вооружение «умных» морских мин, позволяющих формировать близ баз и узких мест (проливы, каналы, бухты etc.) плотные управляемые минные поля, серьезно осложняющие противнику маневр главных сил флота. Ключевой элемент «нового облика» — расширенная ставка на безэкипажные (или опционально обитаемые) корабли, катера и подводные аппараты, способные решать как разведывательные, так и боевые задачи. В сочетании с возрождением класса легких авианосцев это позволит американскому флоту сформировать передовые группировки нового поколения. Они смогут выполнять задачи в условиях численного превосходства противника, теряя в первую очередь роботов или легкие корабли, и создавать лучшие условия ввода в бой главных сил.

Оспоренный воздух

Не меньший прогресс демонстрируют и ВВС НОАК. Так же, как и в случае с флотом, в авиации КНР развивает новые средства и системы, позволяющие приблизиться по качеству к ВВС США и с точки зрения возможностей отдельных самолетов, и с точки зрения возможностей ВВС как структуры. Это подразумевает развитие не только боевых самолетов, включая малозаметные истребители и создание собственного новейшего тяжелого бомбардировщика, но и строительство специальных машин — радиоэлектронной борьбы, противолодочных, разведывательных и т. д. Развивается и военно-транспортная авиация, а также беспилотники разных типов.

Вместе с тем, как и в случае с флотом, Китай, очевидно, не стремится к созданию «глобальных ВВС», ограничиваясь силами, позволяющими решать задачи в Индо-Тихоокеанском регионе. Одновременно у КНР есть все возможности, чтобы создать крупнейшие в мире ВВС, которые обеспечат китайцам почти гарантированное превосходство в воздухе над всеми региональными союзниками США. Для самих же американцев это будет чревато серьезными проблемами, если дело дойдет до реального конфликта с Китаем.

Воздушная мощь ВВС НОАК дополнена растущими возможностями систем ПВО и ПРО. Китай использует как полученные из-за рубежа системы, вплоть до С-400, так и строит собственные зенитные ракетные комплексы разных классов — от ближнего боя до средств противокосмической обороны.

Идеология применения сил ПВО в Китае такова: НОАК делает ставку на создание районов А2/AD (запрет маневра и доступа), то есть защищенных районов боевых действий. Оборонять эти районы призваны многоуровневая эшелонированная система ПВО/ПРО, а также ракетные комплексы «поверхность — поверхность», наземные силы и авиация. Создание такого района, например, на спорных островах Южно-Китайского моря исключит действия авиации и флотов возможных противников КНР в локальном конфликте и создаст серьезные проблемы для ВВС и ВМС США в случае столкновения с Китаем.

Американцы рассчитывают в противостоянии с Китаем опереться на традиционно сильные аспекты своей боевой авиации: многочисленный парк современных истребителей наземного и палубного базирования; развитую стратегическую авиацию с крылатыми ракетами большой дальности; лучшие в мире возможности стратегического маневра; крупнейшую группировку специальных машин. Все эти аспекты усиливаются. Так, парк тактической авиации пополняется истребителями пятого поколения F-35, а основная на сегодняшний день «рабочая лошадка», F-16, модернизируется. Стратегическая авиация вскоре получит новейший бомбардировщик, переоснащение транспортной авиации в основном завершено, если не считать эпопеи с самолетами-заправщиками нового поколения. Наконец, группировка специальных машин, включая и крупнейший парк беспилотников, обеспечивает ВВС США качественное превосходство, которое ни разу после окончания Второй мировой войны не было всерьез оспорено. Вместе с тем дальнейшее развитие ВВС НОАК может поставить это превосходство под сомнение — опять же с учетом необходимости для США поддерживать военное присутствие одновременно в различных регионах, что может осложнить сосредоточение достаточных сил для гипотетического конфликта с Китаем.

Киберпревосходство

В ответ на перечисленные выше угрозы Пентагон наращивает свои возможности в киберсфере, стремясь сохранить качественное превосходство за счет развития систем управления и обмена данными, обеспеченного новыми цифровыми технологиями.

Появление радаров и систем управления, позволяющих формирование «цифрового поля боя», активное взаимодействие с беспилотными аппаратами, использование новых образцов управляемого оружия «воздух — воздух» и «воздух — поверхность» качественно меняет облик войны в воздухе. Сейчас можно говорить о постепенном формировании в ВВС стран Запада среды использования самолетов пятого поколения и шире — новой среды межвидового взаимодействия. Эта среда позволяет максимально полно использовать все возможности авиатехники пятого поколения, включая малозаметность, возможность получать и передавать информацию об обстановке в режиме реального времени, способность вести огонь по внешнему целеуказанию и так далее.

Ключевое преимущество, обеспечиваемое этой новой средой, — резкий рост уровня информированности пилотов и командования об обстановке, а также повышение возможностей анализа и сокращение времени, необходимого для принятия решения. Это обеспечит США и их союзникам превосходство в возможном конфликте с использованием боевой авиации, даже если оппонент будет располагать техникой пятого поколения, но не будет иметь соответствующей среды. Отчасти такую ситуацию можно сравнить с той, что имела место во время войны в Персидском заливе 1991 года. Тогда иракские ВВС не только уступали в численности авиации противника, но и минимум на два поколения отставали в средствах разведки, управления и целеуказания, что не позволяло Багдаду эффективно применить имеющиеся силы.

Главным отличием сегодняшней ситуации от описанной выше является способность ВВС США обеспечить быстрое взаимодействие на межвидовом уровне. Создание межвидовых систем управления в рамках проекта JADC2 (Joint All-Domain Command&Control) позволяет без дополнительных процедур объединять в рамках быстро возникающих и столь же быстро проходящих тактических сценариев силы и средства, ранее не совмещавшиеся друг с другом. Например, армейские гаубицы смогут обстрелять цель, используя данные, полученные непосредственно с истребителя ВВС или морской авиации, а не после их обработки в промежуточном «сухопутном» штабе. Штабы на этом этапе также превращаются в межвидовые командные центры, каждый из которых способен управлять всеми типами боевых средств. Их возможности в этой схеме будут ограничены вычислительными мощностями систем управления, числом и пропускной способностью каналов связи, а также уровнем подготовки «человеческой» смены операторов, которая должна держать поведение электронных систем под контролем. По сути, США стремятся ликвидировать два главных препятствия, вечно мешавших военачальникам: «туман войны» и разрыв во времени между обнаружением цели и появлением возможности ее атаковать.

В настоящее время американцы являются пионерами и лидерами во внедрении и новой концепции в целом, и технологий ее реализации. При этом и в самих США освоение новых систем пока находится на этапе испытаний и опытно-войсковой эксплуатации. Сколько продлится это превосходство и как скоро оппоненты США в лице КНР и России его преодолеют, сказать пока сложно.

Ядерная стратегия

Развитие китайских стратегических ядерных сил в ближайшие 10 лет может привести к изменению существующего баланса в этой сфере. Ядерный арсенал КНР состоит из 320 развернутых и неразвернутых зарядов и 256 развернутых и неразвернутых носителей, при этом число зарядов, способных достичь территории США, составляет около 140 единиц. Появление в последние годы ракет нового поколения, а также освоение технологии разделяющихся головных частей индивидуального наведения дает Китаю техническую возможность резко нарастить стратегические ядерные силы. Даже замена существующего парка ракет в моноблочном оснащении на ракеты с РГЧ ИН может дать трех-четырехкратный рост числа зарядов, а в случае наращивания количества ракет он может быть и большим.

По мнению старшего научного сотрудника Центра международной безопасности ИМЭМО РАН Константина Богданова, приоритетом Китая является боевая устойчивость и боевая готовность ядерных сил.

«При применении в ответном ударе Пекин намерен сохранить достаточное количество носителей, что определяет основные программы: создание полноценного морского компонента триады с постоянным дежурством подлодок-ракетоносцев в море и дальнейшее развитие мобильных межконтинентальных ракет. Есть отдельные указания на то, что в КНР рассматривают гипотетическую возможность перейти со временем к сценарию ответно-встречного удара по показаниям систем предупреждения о ракетном нападении, но для этого пока нет ни собственно таких систем, ни соответствующей системы боевого управления с коротким циклом принятия решений, ни достаточного числа ракет с высокой готовностью к пуску», — считает эксперт.

На развитие ядерных сил КНР американцы реагируют двояко. Во-первых, США стремятся ограничить их рост, пытаясь привлечь Китай к переговорам о сокращении стратегических наступательных вооружений. Более того, запустить этот процесс Вашингтон пытался, задействовав Москву: американцы настаивали, что переговоры о продлении СНВ должны идти с участием Китая. Впрочем, задумка эта изначально была обречена на провал. С одной стороны, для России продление договора не настолько важно, чтобы она взяла на себя роль посредника в диалоге США и КНР о вопросах ядерного баланса. С другой стороны, сами китайцы неоднократно публично заявляли, что не собираются участвовать в переговорах о СНВ, поскольку их арсенал и так в пять раз меньше, чем российский или американский.

В то же время реакцией на рост китайских стратегических ядерных сил стало дальнейшее развитие системы ПРО США в сочетании со средствами первого удара, в первую очередь неядерными — в частности, перспективными гиперзвуковыми ракетами разных типов. Усилению китайского стратегического подводного флота Вашингтон намерен противостоять, наращивая число своих субмарин. В частности, обсуждается увеличение заказа на многоцелевые подлодки типа «Вирджиния» до трех субмарин в год вместо 1−2, заказываемых сейчас.

При этом предполагается и развитие систем противоракетной обороны на театре военных действий — например, сообщалось о намерении США развернуть систему Aegis Ashore на острове Гуам и комплексы THAAD на некоторых других островах Тихого океана. В сочетании с возможностями систем ПРО корабельного базирования это может нейтрализовать значительную часть китайских баллистических ракет средней дальности, особенно в случае успешного первого удара США по их позициям в случае гипотетического конфликта.

***

Завершая разговор о развитии современной китайской военной машины и американской реакции на нее, стоит отметить, что во многом эта реакция обусловлена спецификой личности Дональда Трампа и его подхода к диалогу с другими государствами. В период правления Трампа между Америкой и Китаем началась полноценная экономическая война, КНР при этом на доктринальном уровне была обозначена как противник Соединенных Штатов, а сам 45-й президент сделал массу крайне резких заявлений по поводу Пекина, в том числе обвинив его в пандемии Covid-19. Смена постояльца в Белом доме может несколько снизить накал риторики. Однако вряд ли при Джо Байдене характер отношений Пекина и Вашингтона принципиально изменится.