Почему в Татарстане спокойно отнеслись к ликвидации конституционных судов?

17 ноября Государственная Дума РФ приняла поправку к федеральному закону «О судебной системе», согласно которой конституционные суды национальных республик должны быть ликвидированы к 1 январю 2023 года. Данное изменение в законодательстве происходит согласно новой редакции Конституции России, одобренной 1 июля этого года, которая исключает наличие подобных судов в стране.

Российские законодатели сохраняют право на создание при региональных парламентах конституционных и уставных советов, которые, впрочем, не будут обладать судебной функцией, а в их задачу будет входить проверка соответствия местных законов конституциям республик и уставам областей и краев.

Таким образом, история Конституционного суда Республики Татарстан, созданного в 2000 году (до этого существовал Комитет конституционного надзора Татарстана, появившийся в конце 1990 года), завершится через два с небольшим года.

Любопытно, что власти Татарстана к ликвидации своего Конституционного суда отнеслись удивительно спокойно. Так, пресс-секретарь президента Татарстана Лилия Галимова, выступая на еженедельной встрече с прессой, отметила, что «решение принято, у нас есть время до 2023 года, чтобы все привести в соответствие», а глава региона Рустам Минниханов «высоко оценивает работу Конституционного суда Татарстана». Да, конечно, прозвучало обычное брюзжание со стороны спикера парламента Фарида Мухаметшина, который заявил, что предлагал закрепить статус таких судов в обновленной Конституции России, когда был членом рабочей группы по принятию поправок в основной закон страны, но его предложение не было принято. Но поскольку Мухаметшин в этот раз, видимо, не получил указаний из аппарата президента Татарстана, то дальше вздохов пожилого спикера дело не пошло.

Тем самым фактически Казанский кремль устами Галимовой прямо дал понять, что не собирается вести какие-то переговоры в Москве, обращаться к Владимиру Путину, лоббировать «очередное исключение» для Татарстана через выходцев из республики в правительстве и администрации президента РФ, проводить информационную кампанию, как это было раньше, когда дело касалось «атрибутов суверенитета» (должность президента республики, договор о разграничении полномочий, сохранение обязательности изучения татарского языка). Почему так? В чем причина такого поразительного согласия?

Во-первых, надо рассказать про Конституцию Республики Татарстан, принятую 6 ноября 1992 года. От российской конституции она отличается тем, что в нее вносили множество изменений и правок, которые имели чисто ситуативную причину. До начала 2000-х, когда президентом стал Владимир Путин, была ситуация, когда законы Татарстана не то что отличались, а противоречили общероссийским, причем тогдашние татарстанские власти местные законы ставили выше федеральных. Это и называлось региональной вольницей, а по сути — правовым беспределом. Но и в 1990-е годы, когда федеральный центр еще был слаб и ни о какой вертикали власти речи не было, в Конституцию Татарстана вносились поправки аж 15 раз. Причем инициировал их, как правило, сам первый президент Татарстана Минтимер Шаймиев, а послушный парламент республики (где половина депутатов были главами районов, т. е. представителями исполнительной власти) принимал законы, которые сами же депутаты должны были исполнять, что вообще противоречит принципу разделения трех ветвей власти.

Но такая вопиющая картина, именовавшаяся «моделью Татарстана», была реальностью. Этим даже гордились, а заезжим иностранным журналистам это преподносили как предмет национальной гордости. Неуважение к основному закону республики было нормой, причем никаких референдумов или голосований по поправкам не проводили. Кстати, саму Конституцию Татарстана 6 ноября 1992 года приняли просто на голосовании местного парламента: всенародного голосования за нее тоже не было. А в первой редакции было указано, что президент Татарстана может избираться всего на два срока подряд. Но когда второй срок правления Шаймиева стал подходить к концу, он через депутатов-чиновников внес очередную поправку, которая просто отменяла количество сроков правления. И спокойно избрался в третий раз — в 2001 году. И так было со всеми 15 поправками: возникает какая-то «политическая ситуация» — вносится поправка. А Комитет конституционного надзора Татарстана никогда не возмущался.

Когда был создан в 2000 году Конституционный суд Татарстана, в кресло председателя сел бывший прокурор республики Сайфихан Нафиев (1941−2004), «прославившийся» тем, что во время референдума о суверенитете 21 марта 1992 года, признанного Конституционном судом России незаконным, отказался выполнять приказы вышестоящего начальства (которое настаивало на отмене голосования и закрытии избирательных участков). Впрочем, для Нафиева должность председателя КС Татарстана была больше синекурой. Об этом суде и его работе и сегодня мало что слышно, хотя его содержание бюджету обходится прилично, несмотря на то, что в нем всего 6 судей, включая председателя (им с 2014 года является Фархат Хуснутдинов, в прошлом управляющий делами президента Татарстана, т. е. работник канцелярии). Но у КС РТ есть аппарат, на который ежегодно уходит по 35 млн рублей.

Да и качество судейского состава КС РТ оставляет желать лучшего. Например, в декабре 2016 года был осужден за мошенничество судья Конституционного суда Татарстана Рашид Гафиятуллин, который через посредников брал миллионные взятки у бизнесменов якобы за помощь в решении их проблем с недвижимостью, на которую был наложен районным судом арест. Однако Гафиятуллин ничем не помогал, а деньги за свои услуги не возвращал. Любопытно, что на период следствия его даже не отстранили от дел, он продолжал ходить на работу и получал зарплату (262 тыс. рублей ежемесячно), абсолютно уверенный, что все обойдется. Даже когда Гафиятуллина отправили в СИЗО, он продолжал оставаться действующим судьей Конституционного суда Татарстана, ему продолжала начисляться зарплата. Гафиятуллина в итоге приговорили к 5 годам лишения свободы и штрафу в 700 тысяч рублей. Обжаловать приговор в 2017 году у него не получилось: приговор утвердили, и Гафиятуллин поехал в колонию общего режима.

В итоге хоть региональная пресса и разразилась публикациями о «ликвидации еще одного символа суверенитета Татарстана», но сделано это было по инерции. Вместо Конституционного суда РТ теперь будет Конституционный совет Татарстана — орган с малопонятными функциями и полномочиями, куда можно будет отправлять на почетную синекуру чиновников, депутатов или других уважаемых людей. За теми же судьями КС РТ, которые доработают до 1 января 2023 года, сохранится судейская пенсия, весьма приличная и гарантирующая безбедную старость. После вступления в силу поправки в закон «О судебной системе» (после Госдумы ее принять должен Совет Федерации и подписать президент России) уже никакие новые заявления КС РТ, а равно и других 15 конституционных судов национальных республик принимать к рассмотрению не станут.

Поэтому исчезновение Конституционного суда Татарстана, который в год рассматривал от силы 35 дел (для сравнения: ежедневная нагрузка на судью общей юрисдикции составляет по 10 дел), было совершено спокойно воспринято властями Татарстана. Даже татарские националисты, традиционно болезненно воспринимающие любое «покушение» на «атрибуты татарской государственности», не выставили ни одного пикета. Вероятно, и для них КС Татарстана за 20 лет существования стал бесполезным анахронизмом.