Между санкциями и коронавирусом: экономика Ирана борется из последних сил

Одной из главных интриг для международной политики и мировой экономики, связанных с возможным приходом к власти в США Джо Байдена, остается судьба американских санкций против Ирана, которые ввел пока еще действующий американский президент Дональд Трамп. В ходе кампании Байден, еще в бытность свою вице-президентом США игравший ключевую роль в переговорах по иранской ядерной сделке, дал понять, что готов обсуждать частичное или даже полное снятие санкций, и эта перспектива крайне настораживает крупнейшие нефтедобывающие державы, которые участвуют в альянсе ОПЕК+. Если санкции Трампа, приведшие к резкому падению доли Ирана в мировой торговле нефтью, будут отменены, нефтяной рынок вновь столкнется с большим избытком предложения, что неизбежно приведет к очередному падению цен. Специфика текущей ситуации заключается в том, что сам Иран, вероятно, весьма настроен на переговоры с американцами. Ситуация в экономике страны за период санкций Трампа резко ухудшилась, хотя после массовых прошлогодних протестов властям Исламской Республики удалось взять ситуацию под контроль, чему определенно способствовала тяжелая ситуация с коронавирусом. Летом следующего года в Иране состоятся президентские выборы, после чего место страны в новой конфигурации мирового рынка нефти будет более понятным.

В ожидании Байдена

Американо-иранские отношения оказались одной из сквозных тем в ходе кампании Джо Байдена. Еще в январе, через несколько дней после убийства в Багдаде силами ВВС США иранского генерала Касема Сулеймани, Байден заявил, что Дональд Трамп втягивает Штаты в войну с Ираном. Выходом из этой ситуации, по его утверждению, может быть только возвращение к ядерной сделке с Исламской Республикой — США должны вынудить Иран соблюдать ее условия. Последовавшее за этим начало пандемии коронавируса заметно снизило напряженность на иранском направлении, однако Байден еще не раз возвращался к этой идее, используя уже новые обстоятельства. Например, в начале апреля он призвал ослабить антииранские санкции, поскольку Исламская Республика страдает от коронавируса, а затем опубликовал в журнале Foreign Affairs программную внешнеполитическую статью, где об иранской проблеме говорилось следующее:

«Заняв пост президента, я буду подтверждать нашу приверженность контролю над вооружениями в новую эру. Историческая ядерная сделка с Ираном, заключенная администрацией Обамы-Байдена, не позволила Ирану получить ядерное оружие. Тем не менее, Трамп опрометчиво отказался от сделки, вынудив Иран возобновить свою ядерную программу и пойти на новые провокации, что повысило риск новой катастрофической войны в регионе. Я не питаю иллюзий по поводу иранского режима, который дестабилизирует ситуацию на Ближнем Востоке, жестоко подавляет протестующих в стране и несправедливо задерживает американцев. Но есть умный способ противостоять угрозе, которую Иран представляет для наших интересов, и есть саморазрушительный путь — его и выбрал Трамп. Недавнее убийство Касема Сулеймани устранило опасную фигуру, но в то же время повысило перспективы постоянно нарастающего насилия в регионе и побудило Тегеран отказаться от ограничений, установленных в соответствии с ядерной сделкой. Тегеран должен вернуться к неукоснительному соблюдению условий сделки. Если это произойдет, я снова присоединюсь к соглашению и использую нашу возобновленную приверженность дипломатии для работы с нашими союзниками, чтобы укрепить и расширить соглашение, одновременно более эффективно противодействуя другим дестабилизирующим действиям Ирана».

Негативный эффект от новых американских санкций, введенных в 2017 году, иранская экономика ощутила почти сразу — в 2018 году, по оценке МВФ, ВВП Ирана упал на 5,4%, а в 2019 году уже на 7,6%. Резкое сокращение экспорта нефти привело к снижению экспортных доходов, что повлекло за собой ускорение девальвации национальной валюты риала и инфляции, превысившей 30% годовых. В этом году первоначально ожидался нулевой рост экономики, сигнализирующий о ее адаптации к санкциям, но тут вступил в силу фактор коронавируса — уже в апреле МВФ прогнозировал дальнейшее снижение иранского ВВП на 6%. И хотя власти Исламской Республики в лице управляющего Центральным банком Абдольнассером Хеммати опровергали подобные оценки, о серьезности положения свидетельствовало как минимум то, что в апреле было принято решение использовать для борьбы с коронавирусом средства суверенного фонда в объеме $ 1 млрд.

Эффективность этой борьбы по-прежнему вызывает сомнения — Иран остается одной из наиболее пострадавших от пандемии стран: в последние дни количество новых выявляемых случаев превышает 10 тысяч в сутки, количество умерших составляет порядка 35 тысяч человек, почти все из 31 провинции страны имеют статус «красной зоны». Тем не менее, в определенном смысле пандемия оказалась на руку властям, поскольку на ее фоне в Иране резко снизилась протестная активность по сравнению с массовыми выступлениями, сотрясавшими Исламскую Республику в 2019 году. Наиболее значительные волнения за последние месяцы произошли летом в южной провинции Хузестан, где жители вышли на улицы из-за тяжелой экономической ситуации, но затем, по мере обострения ситуации с коронавирусом, власти, видимо, смогли перехватить инициативу. В начале ноября было объявлено о подключении к борьбе с коронавирусом Корпуса стражей Исламской революции, который под этим предлогом определенно сможет и подавлять недовольство, хотя повторный национальный локдаун пока не вводится.

Но даже несмотря на столь тяжелое внутреннее положение, Иран медленно, но верно находит способы обходить американские санкции — обнулить нефтяной экспорт страны, в чем заключалась главная идея Трампа, США не удалось. Хотя прежние его объемы (более 2 млн баррелей в сутки) сейчас выглядят недостижимо, Иран сохраняет определенные позиции на рынке. По данным Reuters, основанным на информации о перемещении танкеров, в сентябре экспорт иранской нефти значительно увеличился, хотя диапазон оценок его объемов был очень широким, от 400 тысяч до 1,5 млн баррелей в сутки. По различным каналам иранская нефть продолжает попадать в Китай, а также в Венесуэлу, где она используется для смешивания с местными тяжелыми сортами.

В последние месяцы иранские власти анонсировали ряд крупных нефтяных проектов, включая строительство экспортного нефтепровода Горе — Джаск на юге страны, который позволит обойти Ормузский пролив. Помимо расширения добычи на существующих месторождениях, было объявлено об открытии новых значительных залежей нефти с извлекаемыми запасами около 5 млрд баррелей. Одновременно Иран пытается компенсировать падение экспорта нефти наращиванием поставок нефтехимической продукции. На этот год был запланирован ввод в эксплуатацию 16 проектов в этой отрасли стоимостью более $ 11 млрд, которые позволят увеличить мощности производства более чем на треть.

Экономика с ограниченными возможностями

«Иран привык жить в условиях санкций, применение которых восходит к революции 1979 года. С тех пор страна демонстрирует уникальный пример сохранения внутренней социально-экономической стабильности, что стало возможным прежде всего благодаря развитию и диверсификации импортозамещения», — констатирует армянский эксперт Ваге Давтян, доктор политических наук, президент Института энергетической безопасности (Ереван). Вместе с тем, по его словам, отсутствие инвестиций в нефтегазовую сферу, отключение банковской системы от системы SWIFT, ограничение торговых операций и прочие эффекты санкций ограничили развитие Ирана, существенно понизив уровень его конкурентоспособности в регионе.

Ущерб, понесенный страной за последние три года, добавляет Давтян, уже подсчитан иранским истеблишментом: в результате выхода США из ядерной сделки за это время страна потеряла до $ 150 млрд. Также стал заметен рост миграции, особенно среди молодежи, нацеленной на выстраивание будущего на Западе — по уровню оттока профессионалов и интеллигенции среди стран Персидского залива Иран традиционно занимает лидирующую позицию. Еще одним результатом санкционной политики США стала активизация нелегальной трансграничной торговли, а падение курса риала привело к формированию черного рынка валюты.

Cанкции США стали серьезным ударом по экономике Ирана, соглашается российский историк и востоковед Артем Кирпиченок, приводя данные о добыче нефти в стране: если в 2018 году ее объем составлял 3,8 млн баррелей в сутки, то уже в прошлом году он упал до 2,3 млн баррелей. Из-за девальвации реала цены на многие продукты питания выросли более, чем вдвое, что спровоцировало массовые протесты. Однако властям, отмечает эксперт, и после введения санкций, и в условиях пандемии удалось удержать контроль над ситуацией, экономика Ирана все-таки не рухнула.

Сейчас в Тегеране определенно взвешивают перспективы прихода к власти в США Джо Байдена и обещанного им возобновления переговоров по ядерной сделке с последующим ослаблением санкций. Президент Ирана Хасан Роухани, чьи полномочия истекают в следующем году, комментируя итоги недавних выборов в США, предположил, что при Байдене американская политика на Ближнем Востоке лишится выраженного антииранского компонента. В то же время официальный представитель МИД Ирана Саид Хатибзаде заявил, что у Исламской Республики нет никаких ожиданий по поводу смены власти в США, у которых «нет иного выхода, кроме уважения к иранскому народу и становления на правильный путь». На практике же Иран сразу после американских выборов получил новую порцию санкций — 10 ноября администрация Трампа ввела их в отношении четыре физических и шесть юридических лиц, которые сотрудничали с уже находящейся под санкциями компанией Iran Communication Industries. Поводом для этого стало попадание в руки иранских военных электронных деталей американского производства и других стратегически важных товаров.

«Высказывания Байдена о возможном возвращении к ядерной сделке с Ираном в целом следует рассматривать в контексте предвыборной риторики, — комментирует Ваге Давтян. — Заявления о переносе диалога с Тегераном в конструктивное русло делал и Трамп, что не помешало ему с приходом в Белый дом пойти по пути сворачивания сделки. В США продолжает эффективно функционировать „глубинное государство“, которое обозначает основные векторы внешней политики, и вне зависимости от смены декораций геостратегия США в концептуальном смысле сохраняют свои основные либерально-глобалистские очертания. Несмотря на подчеркнутый протекционизм и консервативный настрой Трампа, внешнеполитические цели Вашингтона не претерпели серьезных изменений. Вспомним один из ключевых тезисов утвержденной при Трампе Стратегии национальной безопасности США — влияние через силу. В этом смысле наивно полагать, что с приходом Байдена к власти иранское направление американской геополитики будет существенно изменено. Однако даже если гипотетически рассматривать такую возможность, то вряд ли новоизбранный президент США пойдет на смягчение санкций против Ирана как минимум до июня 2021 года, когда в Иране состоятся президентские выборы».

Вероятность снятия санкций с Ирана все же есть, полагает Артем Кирпиченок, но при этом надо учитывать несколько нюансов. Во-первых, по его словам, Байдену потребуется некоторое время чтобы принять дела и адаптироваться в Белом доме, поэтому вопросами, связанными с Ираном, он сможет заняться спустя несколько месяцев после вступления в должность. Не исключено, что в Белом доме подождут результатов президентских выборов, которые пройдут в Иране в 2021 году, и уже исходя из их результата будут строить свою политику. А во-вторых, санкции, введенные Трампом настолько серьезные и всеобъемлющие (причем у него есть еще несколько недель на президентском посту, чтобы их ужесточить), что, возможно, вместо их снятия США при Байдене согласятся просто закрыть глаза на невыполнение некоторых из них. Но одним из ответных шагов, которые потребуют США, могут стать ограничения для ракетной программы Ирана и сокращение активности Исламской Республики в Ближневосточном регионе, о чем Байден уже говорил в одном из интервью.

«Иранцы смогут обойти санкции, если сами американцы им это позволят, — считает Артем Кирпиченок. — Второе направление, по которому Тегеран активно сейчас работает, — договор с Китаем. Летом и в зарубежной, и в иностранной прессе появлялись публикации о возможном заключении долгосрочного договора о поставках иранской нефти в Китай в обмен на многомиллиардные инвестиции. Не секрет, что китайцы — жесткие переговорщики, причем Китай тоже находится под угрозой американских санкций, но китайское и в целом южноазиатское направление для Ирана — одно из самых перспективных». Кроме того, добавляет Ваге Давтян, в нынешней ситуации вполне закономерно тяготение Ирана к развитию отношений с ЕАЭС, движущегося в направлении дедолларизации во взаимной торговле — присоединение к этому процессу позволит Ирану сократить темпы девальвации риала.

Весомая угроза для ОПЕК+

Несмотря на то, что снятие санкций с Ирана пока выглядит лишь гипотетическим вариантом развития событий, аналитики уже просчитывают возможные последствия этого для мирового рынка нефти, на котором сейчас наблюдается устойчивый избыток предложения, напоминает Павел Сигал, первый вице-президент предпринимательской ассоциации «Опора России». Глобальный спрос на нефть постепенно восстанавливается, но пока находится на отметке 90 млн баррелей в сутки, тогда как до кризиса потреблялось более 100 млн баррелей ежедневно.

Если санкции с иранской нефти все-таки будут сняты, мир испытает еще одно снижение нефтяных котировок, которое негативно скажется на участниках ОПЕК+, включая Россию, констатирует Сигал. По его мнению, в случае, если президентом США в конечно итоге станет именно Байден, сценарий снятия санкций с Ирана вероятен. Однако повлиять на исход переговоров с американцами еще может тот факт, что иранские военные по-прежнему готовы отомстить за убийство генерала Касема Сулеймани. «Если со стороны Ирана последует агрессия, возможно еще большее ужесточение санкционного пакета. Кроме того, глава Госдепартамента США Майкл Помпео постарается до ухода с поста предотвратить любые сделки между государствами», — добавляет эксперт. У Трампа еще достаточно времени, чтобы как следует прижать Иран, соглашается Игорь Кучма, финансовый аналитик платформы ТradingView, Inc.: если Байден все же станет президентом, то переход власти произойдёт только во второй половине января, а до тех пор администрация Трампа планирует объявлять о новых санкциях против Ирана каждую неделю вплоть до 20 января.

Возвращение иранской нефти создаст большие проблемы для мирового рынка, поскольку Исламская Республика быстро нарастит добычу, как это уже было в 2016 году, считает Артем Кирпиченок. Более того, первоначально и этого не потребуется, поскольку, по данным американских СМИ, в иранских прибрежных хранилищах сейчас находится до 60 млн баррелей нефти, а еще 50 млн баррелей хранится в танкерах в море. «Также предшествующий опыт показывает, что Иран вряд ли согласится пойти на какие-то самоограничения, пока не выйдет на докризисный уровень производства нефти. В лучшем случае Иран и ОПЕК ждут очень жесткие переговоры», — прогнозирует эксперт.

Иран пойдет навстречу США, если новая администрация начнет переговорный процесс, предполагает ведущий аналитик инвестиционной компании QBF Олег Богданов: в стране непростая экономическая ситуация, в этом году она впервые за много лет может столкнуться с дефицитом торгового баланса, за 9 месяцев ВВП упал на 7,6%, а добыча нефти снизилась на 37%. При этом в смягчении санкций в отношении Ирана заинтересованы европейские партнеры США, прежде всего в финансовой сфере, и Штаты вполне могут пойти на разблокировку иранских счетов в Европе в обмен на традиционные обещания по ядерной программе, считает эксперт. Смягчение нефтяного эмбарго, по словам Богданова, наверняка создаст некоторое давление на мировом рынке, но, учитывая желание Саудовской Аравии сбалансировать ситуацию и пролонгировать соглашение ОПЕК+, можно предположить, что сильных потрясений не будет.

«С учетом поэтапного сокращения спроса на нефть в мире возвращение иранской нефти на рынок, естественно, создает дополнительные риски для ОПЕК+, равно как и для России, — резюмирует Ваге Давтян. — Картельное соглашение и без того сегодня с трудом выполняет свою миссию, что вызвано в том числе ростом добычи нефти в Ливии, Ираке, Мексике и Канаде. К тому же наращивание добычи сланцевой нефти в США при Трампе создавало серьезные препятствия для успешного функционирования сделки. Конечно, приход Байдена в Белый дом может несколько изменить ситуацию, учитывая его отношение к сланцевой добыче и поддержке зеленой энергетики. Однако это явно не будет первым решением новоизбранного президента, который, вероятно, обратится к данному вопросу не раньше лета 2021 года. Тем не менее, очевидно, что возвращение иранской нефти на мировой рынок в сложившейся ситуации станет дополнительным фактором его дестабилизации».