Либеральный лагерь навязывает Америке комплекс вины за прошлое — эксперт

Массовые беспорядки в США во многом проистекают из реалий американской политической системы, в рамках которой истеблишмент двух основных партий имеет неисчерпаемые возможности для манипулирования собственным электоратом. Масштаб расового конфликта, который многие наблюдатели последних событий называют главной их подоплекой, несомненно, нельзя недооценивать, однако этот конфликт умело используется либеральным лагерем во главе с белым истеблишментом Демократической партии для давления на своих противников — консерваторов-республиканцев. О том, как сработал этот механизм в преддверии очередных президентских выборов в США, в интервью EADaily рассказал политолог Алексей Черняев, в недавнем прошлом — редактор портала «Терра Америка».

— Насколько предсказуемы были нынешние события в Америке, прежде всего в части их масштаба (понятно, что сами по себе городские бунты там случаются с регулярностью)? Прогнозировал ли кто-то из американских или неамериканских политологов подобное развитие событий?

— Естественно, события такого масштаба и их резкая политизация были непредсказуемы ни для кого, кроме различных конспирологов, которые год от года пророчат «расовую войну». Тем более, в период президентства Дональда Трампа масштабы и частота расовых волнений, обусловленных насилием полиции в отношении афроамериканцев, стали как раз сокращаться по сравнению со вторым президентским сроком Барака Обамы.

Однако подобные протесты в целом действительно привычное, регулярное явление для США. Афроамериканская община в силу разных причин вносит очень большой вклад в статистику насильственных преступлений (убийства, грабежи, разбои), что побуждает полицейских подсознательно видеть в чернокожих потенциальных преступников. Например, погибший в Миннеаполисе Джордж Флойд шесть раз привлекался к ответственности и четыре раза сидел в тюрьме, в том числе за такие преступления, как вооруженное ограбление. В результате регулярно происходят случаи неправомерного применения полицией силы в отношении афроамериканцев, что влечет за собой новые волны протестов. Это социальное «колесо сансары» может вращаться в современной Америке бесконечно.

— Многие комментаторы сразу же стали развивать аналогии с американскими городскими бунтами 1968 года, которые во многом спровоцировали протестную волну во всеми мире. В какой степени уместны эти параллели с точки зрения их возможного влияния на умы американцев и не только их? Можно ли рассматривать нынешние беспорядки отложенным эффектом 1968 года?

— Я бы не торопился проводить далеко идущие аналогии с 1968 годом. Может быть, через полгода эти события будут восприниматься как оставшиеся далеко в прошлом.

А вот рассматривать беспорядки как отложенный эффект 1968 года более чем правомерно. Суть движения за гражданское равноправие 1950−1960-х годов заключалась в идее, что предоставление чернокожим равных прав и экономической поддержки постепенно «подтянет» их уровень к среднеамериканскому и приведет к полноценной интеграции в американскую нацию.

Сейчас видно, что за полвека достичь этих целей не удалось. Афроамериканская община в целом остается одной из наиболее бедных этнорасовых групп в США, она имеет низкий уровень развития человеческого капитала и чрезвычайно страдает от криминала. Оказалось, что ни равноправие, ни политика равных возможностей, или «позитивной дискриминации» (affirmative action), не сработали в достаточной мере.

— Каков реальный вклад коронавирусного фактора в нынешние протесты? Могли бы беспорядки такого масштаба состояться без коронавируса?

— Как мы видели в последние годы, серьезные беспорядки вполне могли состояться и без фактора коронавируса. Насколько их масштаб усилился благодаря этому, сказать сложно.

— Какова классовая конфигурация американских протестов? Можно ли рассматривать их в первую очередь как бунт прекариата — лиц без устойчивой занятости, среди которого есть и белые, и черные?

— Такая трактовка вполне уместна в отношении афроамериканской общины, которая действительно сталкивается с проблемой прекариата, как ни одна другая группа в США. В отношении белых участников протестов, скорее, мы можем говорить об идеологической мобилизации сторонников радикально левых (по американским меркам) взглядов.

— Так ли серьезна глубина расового раскола в нынешней Америке, как ее пытаются представить? Какие новые аспекты этой темы обнаружили нынешние события?

— Речь идет не столько о расовом расколе, сколько о нарастающем расколе между либеральной и консервативной частями американского общества. Тема борьбы против расизма выступает в первую очередь поводом для наступления либерального лагеря, руководимого белым истеблишментом Демократической партии, на своих противников из консервативного лагеря. Большинство афроамериканской общины выступает в этой борьбе союзником Демократической партии, играя роль политического инструмента для ее руководства.

— Можно ли говорить о наличии в США культа почитания черных, который привел многих белых в ряды протестующих?

— Либеральный лагерь активно навязывает американскому обществу комплекс вины за историческое прошлое — в первую очередь за рабство чернокожих и расовую дискриминацию в прошлом. Этот комплекс выступает важным фактором трансформации США в том направлении, которое желательно для либеральной элиты. Судя по видеосюжетам из США, где белые приверженцы либеральных взглядов извиняются на коленях перед неграми или даже целуют их обувь, в этом лагере уже сформирован комплекс почитания афроамериканцев как коллективных жертв. Отношение к ним выступает как мерило нравственности и критерий политической идентичности. Не исключено, что в сознании американских либералов рабство черных станет примерно таким же краеугольным камнем, каким для современной Германии является Холокост.

— Можно ли рассматривать протесты как признак распада единства американской нации? Какие последствия это может иметь для единства страны?

— Безусловно, протесты работают на усиление и так далеко зашедшей поляризации американского общества на либеральный и консервативный лагеря. Американская нация переживает кризис и переопределение своего проекта, хотя говорить о реальных угрозах для единства США пока нет оснований.

— Какое воздействие на американское общество могут произвести (и уже производят) кадры с полицейскими, стоящими на коленях? Почему полиция оказалась настолько демонстративно неэффективной?

— Сторонников леворадикальных взглядов, протестующих афроамериканцев и примкнувших к протестам погромщиков и преступников эти кадры будут наполнять чувством успеха и своей общественной правоты. В то же время рекордный рост продаж оружия в последние дни показывает, что очень многие американцы почувствовали себя незащищенным и утратили надежду на эффективную защиту со стороны полиции. В любом случае такие кадры деморализуют саму полицию и снижают эффективность ее действий, так что непосредственным результатом протестов может быть ощутимый рост криминальной активности.

Реальный контроль над полицией в США осуществляют мэры. Поэтому неудивительно, что мэры от Демократической партии во многих случаях не смогли или не захотели организовать процесс подавления беспорядков. Напротив, в ряде случаев занятая мэрами-демократами позиция (например, в Миннеаполисе и в Нью-Йорке) не позволила полиции своевременно эффективно противодействовать грабителям и погромщикам.

— Какова роль администраций отдельных штатов в потворстве или попустительстве протестам? Насколько карта протестов накладывается на карту партийного большинства во власти штатов?

— Эта роль велика. Именно на уровне штатов принимались решения о применении Национальной гвардии для предотвращения беспорядка. Фактически от позиции конкретного губернатора зависело, насколько продолжительными и разрушительными будут беспорядки в его штате. Хотя протесты и беспорядки охватили почти всю Америку, наиболее длительными и масштабными они оказались в некоторых штатах, где губернаторами являются именно демократы — например, в штате Нью-Йорк или в той же Миннесоте, где начался текущий политический кризис.

— Какое значение протесты имеют для выборов в США? Могут ли они способствовать поражению Трампа, даже если Байден будет вести кампанию в прежнем стиле?

— Пока преждевременно говорить о влиянии протестов на выборы в США. Решающая фаза избирательной кампании стартует в августе, и в период с августа по начало ноября ситуация еще не раз может в корне измениться. Несравненно большее значение для Трампа имеет ситуация в экономике: если в третьем квартале появятся ощутимые признаки возрождения экономики, его шансы быть переизбранным значительно вырастут, и наоборот.

— Можно ли назвать одной из глубинных причин протестов кризис политического представительства в США? Возникает ли в данном случае ниша для появления третьей системной партии, учитывая то, что одним из катализаторов нынешних событий стало оттеснение от выборов Берни Сандерса?

— Безусловно, одна из глубинных причин протестов — непропорционально низкое представительство афроамериканцев в органах власти. Однако, как показало президентство Барака Обамы, даже наличие чернокожего президента в Белом доме не может в корне изменить ситуацию. Расширение представительства афроамериканцев в органах власти не будет иметь серьезного позитивного эффекта.

Американская избирательная система с ее принципом «Победитель получает всё» очень эффективно блокирует создание сильных третьих партий. Последний раз кандидат третьей партии смог обогнать представителя одной из двух главных партий на выборах в далеком 1912 году, причем этим удачником был бывший президент США, знаменитый Теодор Рузвельт. Так что ниша для третьей партии присутствует, но институциональные барьеры лишают ее создание политического смысла.

— Что собой представляет американская антифа, и будет ли эффективным решение Трампа ее запретить?

Антифа в США — это децентрализованная крупная сеть неформальных структур и группировок сторонников радикально левых взглядов. Ее численность и уровень координации достаточно велики, и есть основания предполагать, что она профессионально организуется, финансируется и медийно поддерживается леворадикальным крылом Демократической партии и ее спонсорами. Антифа уже несколько лет выступает авангардом и ударной силой протестов против президента Трампа, прибегая в том числе к прямому насилию в отношении полиции и сторонников Трампа.

Решение о признании антифа террористической группировкой сомнительно с той точки зрения, что антифа не является единой организацией с более-менее четкой организацией и членством. Однако при желании ФБР может основательно разгромить среду радикальных левых, как это, например, было сделано со скинхедами в 1990-е годы.

— Насколько состоятельна точка зрения, что одной из главных причин протестов является архаичность американской политической системы и конституции? Может ли нынешняя ситуация спровоцировать серьезную их модернизацию?

— Скорее, можно говорить о связи протестов и институционального устройства американской полиции. Полиция имеет большие возможности для неоправданного применения насилия к гражданам, которым далеко не всегда удается добиться справедливости по таким делам.

— Какой репертуар возможных реакций был в распоряжении Трампа и насколько грамотно он им пользуется? Были ли прежде прецеденты, когда для подавления протестов использовались вооруженные силы?

— В начале кризиса Трамп отстранился от происходящего, подчеркивая, что предотвращением беспорядков должны заниматься в первую очередь губернаторы и мэры. Этот ход был направлен прежде всего на дискредитацию губернаторов-демократов: Трамп небезосновательно рассчитывал, что они не рискнут жестко подавить беспорядки и выставят себя слабыми, неэффективными руководителями. В дальнейшем, по мере разрастания протестов, в частности, попыток штурма Белого дома Трамп начал выступать за скорейшее пресечение беспорядков, так как они стали наносить очевидный ущерб ему как политику и международным позициям США. Помимо прочего, Трамп обратился к губернаторам с призывом как можно скорее остановить погромы и грабежи, а также попытался обеспечить ввод войск в центры протестов, но, насколько можно судить, реализации в полной мере этой идеи воспротивилось руководство Пентагона. При подавлении практически любых крупных беспорядков в США используется Национальная гвардия. Напротив, применение же с этой целью частей регулярной федеральной армии случается весьма редко — последний раз такой прецедент имел место в 1992 году во время беспорядков в Лос-Анджелесе — и требует введения в действие соответствующего Акта о восстании, принятого еще в 1807 году.

— Можно ли считать нынешние протесты приговором экономической политике Трампа? Есть ли у него какие-то свежие идеи для второго срока в этом направлении?

— Протесты все-таки напрямую не обусловлены экономической политикой Трампа, которая до начала эпидемии коронавируса была гораздо более успешной, чем политика его предшественника Барака Обамы. Как известно, основные планы Трампа сводятся к максимальному стимулированию и ускорению процесса восстановления экономики и форсированному возврату производств из КНР в США.

— Какое воздействие американские протесты окажут за пределами США, в том числе в России?

— Американские протесты повлекли за собой волну подражательных акций в Европе вплоть до абсурдной акции покаяния перед чернокожими в польской Познани, хотя Польша никогда не владела заморскими колониями и не имела института рабства негров. Однако эффект и влияние этих акций ни в коей мере не сопоставимы с американскими событиями.

У нас в стране события в США вряд ли вызовут серьезную политическую реакцию. Очевидно, что в России преобладает интерпретация беспорядков как межрасового конфликта — хотя бы поэтому маловероятно принятие значительных мер в качестве ответа на американские протесты.