Россия в роли Буркина-Фасо. Ехать ли на саммит G7?

Дональд Трамп будто бы собирается пригласить Россию на саммит G7. «Будто бы» означает, что пока это только мысли вслух президента США в описании журналистов. А «пригласить» означает тот самый «приставной стульчик», о котором как-то говорил Владимир Путин (рассуждая о той роли, которую партнёры пытались отвести России в G8). Да и то стульчик поставят только на одном из заседаний саммита. Разумеется, если приглашение действительно поступит. Вот тогда у России будет два варианта ответа.

Повторим, несмотря на мнение одного из журналистов: «Президент Трамп заявляет, что он переносит G7 как минимум на сентябрь и хочет пригласить Россию, Австралию, Индию, Южную Корею, превратив ее в G11», речь определённо не идёт о «превращении» G7 в G11. Ни один из членов этого клуба просто не имеет полномочий принимать такие решения без согласия других.

Речь всего лишь о так называемых приглашённых лидерах, которым «предлагают стул» при обсуждении какого-то вопроса. Это не относится к уже давно «постоянным приглашенным лидерам» — двум руководителям Евросоюза: председателю Еврокомиссии (правительства ЕС) и председателю (президенту) ЕС. Т. е. G7 это де-факто G8. Но есть и «приглашение по случаю». Этим правом пользуется лидер страны — хозяйки саммита (или ему это право делегируется).

Так в прошлом году в Биарриц по приглашению Эмманюэля Макрона прибыл глава МИД Ирана Мохаммад Джавад Зариф. Правда, усадить его и Трампа за один стол не удалось. Чтобы выйти из неловкого положения, Макрону пришлось как бы продолжить с Зарифом переговоры, начатые двумя днями ранее в Париже. Но на том же саммите в заседании по вопросам продвижения демократии участвовали главы Австралии, Чили, Индии, Южной Африки, а в заседании по проблемам Африки, — кроме ЮАР, также Египет, Сенегал, Руанда и Буркина-Фасо. Так что рановато нам бить головой в барабаны по поводу победы.

С другой стороны, Михаил Горбачёв в 1991 году оказался де-факто приглашённым на саммит в Лондоне, а Борис Ельцин пять лет получал приглашения, с 1995 года участвуя уже во всех заседаниях, пока в 1997-м «неформальная» G7 не была «формально» преобразована в G8.

Приглашённых лидеров, конечно, не унижают: «Всё! Свободны! А у нас тут ещё пара вопросов в повестке осталась». Вопрос, обсуждаемый с приглашёнными, обычно стоит в конце повестки дня. Из зала лидеры выходят вместе и вместе фотографируются.

В нашем случае, исходя из состава приглашенных — государств, «окружающих Китай», журналисты предположили, что гости примут участие в «обсуждении китайского кейса». Чуть позже представитель Белого дома подтвердила их выводы, да ещё и приписав Россию к числу… «традиционных союзников», которые соберутся, «чтобы обсудить, что делать с будущим Китая». Что дало повод тем же журналистам из пула Белого дома заговорить о планах формирования ни много ни мало «антикитайской коалиции».

Итак, у России два варианта действий. Первый: отклонить приглашение. Предлог на поверхности. Если господин Трамп сказал «А»: «Я не уверен, что G7 ясно представляет то, что происходит в мире» и «G7 глубоко устарела», то следует сказать «Б» — разобраться, почему плохо представляет и в чём устарела. Ответ в самой идее Трампа обсуждать проблемы, затрагивающие Китай, без участия Китая. Это абсурдный и конфронтационный подход.

Тот подход, который привёл к разрушению международного права (МП). Оно сотни или тысячи раз нарушалось с 1945 года, когда была создана ООН, но это были именно н а р у ш е н и я. После бомбёжек Югославии и вторжения в Ирак без резолюции Совбеза ООН, после изменения границ Сербии без той же резолюции Совбеза и/или согласия Белграда нарушения стали нормой. Недаром, обвиняя Россию в «нарушении» МП, наши партнёры могут для усиления эффекта и не включая голову добавить даже слово «все» — «нарушила в с е нормы международного права», но никогда не уточнят хотя бы одну из этих норм. Потому что их больше нет. И вот с этим багажом Трамп собирает «коалицию», чтобы решить, «что делать с Китаем»?

Не говоря о таких «мелочах», как-то, что Китай сегодня — вторая экономика мира по номинальному ВВП и первая по ВВП, рассчитанному по ППС (паритету покупательной способности). Или то, что, приняв приглашение, Россия поставит себя в весьма деликатную позицию. Дело не только и не столько в «предательстве» Китая, а в том, что, приняв предложение, Россия признает поражение: президент страны, находящейся под санкционным давлением, едет в Кэмп-Дэвид обсуждать повестку, которую он не утверждал. Если кто-то назовёт это «Каноссой», то не слишком ошибётся. Кстати, это тот президент, который ранее ездил на саммиты G8 в качестве полноправного члена клуба. Здесь уже никакие рукопожатия, улыбки, словесные реверансы, официальные обеды и встречи без галстуков не скроют унижения.

Второй вариант действий России: принять приглашение. Да, Владимир Путин и Сергей Лавров более чем ясно заявляли, что формат G20 для России предпочтительнее G7. Но столь же ясного отказа от участия в каком-либо качестве в саммитах G7 не было. Саммитов много не бывает. Ради мира-то на Земле.

В любом случае саммит должен «начаться» со встречи Путина и Си Цзиньпина буквально накануне Кэмп-Дэвида и «закончиться» ещё одной встречей. В крайнем случае начаться или закончиться телефонным разговором. Единственно нежелательно лететь туда и обратно через Пекин, чтобы Россия не выглядела то ли агентом, то ли курьером Китая.

Принципиально важно, чтобы Трамп в ближайшее время продемонстрировал надлежащее отношение к партнёру по саммиту. Например, у него остаётся достаточно полномочий, чтобы если не отменить, то выхолостить препятствия строительству «Северного потока — 2». Он может побудить Киев выполнять Минские соглашения. Или вывести наконец войска из Сирии. Первые два шага — вопрос нескольких подписей и телефонных звонков. На третий, эвакуацию из Сирии, Трамп в свое время отводил два-три месяца, и большая часть контингента уже выведена. Таким образом, времени, чтобы подкрепить приглашение дружественными шагами, у президента США достаточно.

Важно отметить, что приглашенные лидеры имеют право выступать с собственными инициативами в рамках повестки. Ну а к такой теме, как «будущее Китая», — напомним, второй или первой экономики мира и крупной, быстро растущей военной державы, — можно «пристегнуть» практически любую инициативу. От осуждения торговых войн и актов экономической агрессии (так называемых санкций в обход Совбеза ООН) до вопросов ограничения вооружений.

Кстати, США, разрывая соглашения с Россией в области разоружения, выдвигают абсурдные требования вроде того, что «Россия должна уговорить Китай» присоединиться к этим соглашениям. Трудно поверить, что кто-то надеется таким образом столкнуть Москву и Пекин, но как быть с элементарной политической логикой? Ведь «уговорить» Китай в рамках G8 (G9, G10) шансов было бы гораздо больше. Если вообще ставится такая цель. «Большая семерка» (точнее, G7 означает «Группа семи», а мы с начала 1990-х просто имеем дело с ошибочным переводом) — это не только саммиты лидеров, это огромный механизм, включающий работу дипломатических, военных, экономических ведомств. Как бы мы в своём огорчении ни подчёркивали неформальный статус этого клуба.

Наконец, принять участие в саммите и «станцевать под дудку Вашингтона» — не одно и то же. Москва, Берлин, Париж и Рим могут занять жёсткую позицию в отношении возможных планов «крестового похода» против Поднебесной. От обструкции до продавливания партнёрского, неконфронтационного подхода к проблеме. Сеул и Токио тоже не горят желанием участвовать в конфликте Вашингтона и Пекина, а если Ким Чен Ын накануне саммита устроит очередные испытания чего-нибудь ужасного, его соседи будут более внимательны к аргументам вышеназванной группы участников. Если же и сам Пекин, например, официально провозгласит все острова Спратли в Южно-Китайском море территорией Китая, то стремления к конфронтации поубавится и у остальных лидеров. Это не советы — это прогноз возможного развития событий, принять участие в которых может и Россия.

И еще раз «наконец». Разговоры о «России-изгое» утихли даже в хуторянских СМИ. А успешное участие России в саммите G7 и вовсе могло бы поставить на этой теме жирную точку. А значит, мы могли бы сделать еще один шаг к превращению в анахронизм не только «санкций», но и каких-либо обвинений в адрес России в «нарушении» международного права. В признании правомерности её действий.