Бухенвальд. Освобождение узников фашистских концлагерей: письма с фронта

Мало кто в нашей стране не слышал песни «Бухенвальдский набат». Миролюбивое в переводе на русский язык слово «Бухенвальд» («буковый лес»), по-немецки оно уже давно звучит как символ преступлений нацизма, его эхо — протяжный траурный колокольный звон.

Но это и символ мужества, несокрушённого и не растоптанного человеческого достоинства. 11 апреля 1945 года оставшиеся в живых узники Бухенвальда, ведомые Интернациональным комитетом Сопротивления, подняли успешное восстание. Только через два дня в лагерь войдут американские войска. Поражённый генерал Дуайт Эйзенхауэр прикажет фиксировать на киноплёнку следы преступлений нацистов, чтобы никто и никогда не усомнился в их зверствах.

11 апреля, в Международный день освобождения узников фашистских концлагерей, Научно-просветительный центр «Холокост» начал проект «Авторы Победы: последние страницы войны». Это почти ежедневная хроника последнего месяца Великой Отечественной, запечатлённая в письмах с фронта и дневниках. Большинство из них было передано в архив центра и опубликовано в пяти выпусках сборника «Сохрани мои письма…» (М., 2007−2019). Также использованы документы из книги «Хроника чувств. Фронтовые письма владимирцев» (Ярославль, 1990).

11 апреля 1945 года в этой личной летописи войны имеет особое значение. Пускай даже современники не догадывались об этом — для них это был просто один из последних дней на пути к долгожданной Победе…

11 апреля 1945 года

Апрельские сводки Совинформбюро рассказывали о подвигах наших солдат, количестве захваченных или уничтоженных танков, орудий, кораблей. Голос Юрия Левитана ежедневно перечислял всё новые и новые названия населённых пунктов и последних вражеских рубежей. 11 апреля 1945 года Совинформбюро передавало: наши войска освободили город Святой Мартин и ещё сорок населённых пунктов на территории нынешней Словакии… в это время силы 3-го Украинского фронта вели тяжёлые уличные бои в австрийской столице — Вене. Советские военно-воздушные силы наносили удары по стратегическим объектам в Бреслау (нынешний Вроцлав).

Среди всех этих топонимов не звучал тогда, однако, Бухенвальд — нацистский концентрационный лагерь. Но ко дню восстания Красная Армия уже освободила Майданек и Аушвиц, сотни больших и малых концлагерей. Навстречу рвавшимся к Берлину советским солдатам брели колонны спасённых. А во фронтовых письмах велась своя особая хроника освобождения.

Автор одного из них — лейтенант-артиллерист Василий Андреевич Пичугин. Бывший преподаватель техникума и будущий участник Парада Победы именно 11 апреля сообщил родным во Владимир не только о боях (за них он будет награждён орденом Красной Звезды), но и про освобождённых Красной Армией узников нацистских концлагерей и угнанных на принудительные работы в Германию граждан многих европейских государств:

«Здравствуйте, Маня, Женя и Леня!

То, что пришлось пережить за последние дни, едва ли опишешь, но дни ожесточённой и кровопролитной борьбы за Кёнигсберг смешали в голове всякие понятия о днях и числах. Трудно было различать день от ночи. Всё кипело, языки пламени горевшего Кёнигсберга и клубы дыма поднимались высоко в небеса. Ожесточённость сопротивления немцев достигла наивысшего сопротивления, но воля их к дальнейшей борьбе была сломлена, и 9 апреля вечером центр прусских детоубийц и бандитов пал.

Вы читали сводки Информбюро, в них отражена действительность. Все дороги забиты многочисленными колоннами пленных и гражданским населением. Десятки тысяч освобождено насильственно угнанных людей всех национальностей. Среди них французы и бельгийцы, русские и поляки, итальянцы. Все они с улыбкой и радостью встречали нас; много было случаев, когда встречались брат с сестрой или сын с матерью. Одним словом, картина и трогательна, и печальна.

Я пока жив и здоров, сейчас снова вступил в бой западней Кёнигсберга. Коротко всё. Пока до свидания.

Пишите, очень жду.

Целую.

Твой Вася».

Сводка Совинформбюро за 11 апреля сообщала не только о масштабных событиях на передовой, но и о личных подвигах отдельных бойцов Красной Армии. Так, гвардии младший лейтенант с «героической» фамилией Панфилов, отражая вражескую контратаку, огнём из противотанкового ружья сжёг три немецких бронетранспортёра. А экипаж самоходного орудия гвардии младшего лейтенанта Коробова в одном бою уничтожил немецкий танк и два станковых пулемёта.

Оправляясь в госпитале от тяжёлого, казалось бы, абсолютно несовместимого с жизнью ранения, далеко от линии фронта, в Ленинграде, эту сводку слушал Виктор Соломонович Цейтлин. Наверняка из всего сообщения он особенно отметил подвиг офицера Коробова — ведь Виктор Цейтлин и сам был младшим лейтенантом, командиром самоходки. Он пробыл на фронте одновременно долго и недолго, с июня по сентябрь 1944 года, — на передовой время имеет своё особое измерение. Дневники Цейтлина хранят в себе ожесточённые натуралистичные эпизоды. Хотя самой болезненной для себя темы он не касался даже наедине с дневником. В Белостоке, в оккупации, остался его четырёхлетний сын Эдик…

Виктор Цейтлин до самого конца войны не знал и не мог знать, что Эдик был спасён няней, Александрой Леонович, и православным священником Петром Гуткевичем, выдавшим метрику о крещении ребёнка. Няня и священник скрывали Эдика на протяжении трёх лет. Об этом Цейтлину расскажет его наставник и довоенный коллега по Московскому государственному еврейскому театральному училищу — народный артист СССР и председатель Еврейского антифашистского комитета Соломон Михоэлс. Через несколько месяцев после Победы печатный орган ЕАК, газета «Эйникайт», опубликует очерк, посвящённый этому чудесному спасению.

Ну а сегодня, 11 апреля 1945 года, Виктор Цейтлин делает короткую запись в своём дневнике. Заслуженный деятель культуры, присовокупивший после войны к своим военным заслугам многие гражданские, а тогда — младший лейтенант Красной Армии, он, как и положено еврею и театралу, соединял воедино трагическое и комическое:

«Прошёл врачебную комиссию — ВТЭК [врачебно-трудовая экспертная комиссия]. Сняли с воинского учёта. Выдали документ, обозначавший, что с настоящего дня и во веки веков я именуюсь Иовом. Никак не мог взять в толк, почему меня уподобили многострадальному библейскому праведнику. Вскоре всё разъяснилось. ИОВ — это всего-навсего аббревиатура инвалида Отечественной войны 2 группы. С чем себя поздравил. И свою бессонную сонную артерию».

Публикацию подготовили Илья Альтман и Роман Жигун