Соглашение ЕАЭС с Китаем создает платформу для устранения торговых барьеров

В октябре вступило в силу соглашение о торгово-экономическом сотрудничестве Евразийского экономического союза (ЕАЭС) с Китаем. Хотя данное соглашение является «только» рамочным, оно создает платформу, где представители государств-членов ЕАЭС и Китая могут обсудить существующие барьеры к взаимной торговле и пути их преодоления. Следующим шагом могло бы стать создание зоны свободной торговли между ЕАЭС и Китаем. Так считает экономист Юрий Кофнер, эксперт Евразийского сектора ЦКЕМИ НИУ ВШЭ, ассоциированный научный сотрудник Сколковского института исследований развивающихся рынков, главный редактор портала «Евразийские Исследования».

— 25 октября вступило в силу Соглашение о торгово-экономическом сотрудничестве между Евразийским экономическим союзом (ЕАЭС) и Китаем. Что можно ждать от этого соглашения? Какие преимущества открываются перед сторонами?

— Надо сказать, что это большой шаг вперед, потому что формализуются отношения между ЕАЭС и Китаем, который является первым экономическим партнером для ЕАЭС.

С 2014 по 2018 годы торговый оборот между ЕАЭС и Китай увеличился на 14%, составляя в среднем $ 100 млрд ежегодно. Доля КНР во внешней торговле товарами ЕАЭС составила 14% в среднем за этот период, т. е. является главным торговым партнером Союза (если не рассматривать ЕС как цельный субъект) (График 1, Таблица 1).

График 1. Торговля товарами ЕАЭС — Китай (2014−2018)

Источник: Департамент статистики ЕЭК, Национальное бюро статистики КНР, расчёты «Евразийских Исследований».

Китай — это первая по экономическому весу держава в мире (Графики 2.а. и 2.б., Таблица 2), и соглашение с ней поднимает значимость ЕАЭС для остальных торговых партнеров на евразийском материке, в том числе для европейских, у которых нет подобного соглашения с Китаем.

График 2.а. Экономический вес ЕАЭС и некоторых стран в сравнении (ВВП по ППС, в $ трлн, 2014−2018)

Источник: Департамент статистики ЕЭК, ВМФ.

График 2.б. Экономический вес ЕАЭС и некоторых стран в сравнении (ВВП по ППС, в $ трлн, 2018)

Источник: Департамент статистики ЕЭК, ВМФ.

Но надо иметь в виду, что вступившее в силу соглашение не о зоне свободной торговли, а о «торгово-экономическом сотрудничестве». То есть, тарифные импортные пошлины не снижаются ни со стороны Китая, ни со стороны ЕАЭС. Экономисты называют подобный формат «непреференциальным» соглашением.

Особенность настоящего соглашения заключается в том, что оно является рамочным. Оно предполагает создание рабочих групп с участием полномочных представителей Китая, Евразийской экономической комиссии (ЕЭК) и государств-членов ЕАЭС по различным конкретным сферам: нетарифным барьерам, таможенному сотрудничеству, интеллектуальной собственности, электронной коммерции, фитосанитарному и ветеринарному контролю и т. д. Это наиболее интересная часть данного соглашения, потому что создается институциональная база, согласно которой на постоянной основе встречаются представители соответствующих госорганов, и где можно обсуждать конкретные проблемы и барьеры во взаимной торговле между сторонами. Раньше подобного взаимодействия не было.

То есть интеграция не должна быть мгновенной, она должна происходить постепенно. Соглашение дает возможность странам и бизнесу адаптироваться к новым условиям взаимной либерализации торговли. Первый шаг и самый правильный на данном пути — создание рабочих групп по всем сферам, где обе стороны могут высказать определенные претензии к различным барьерам, чтобы совместно решать возникшие вопросы.

Например, в Европе многие компании жалуются на то, что для них китайский рынок закрыт, и у Европы нет платформы, чтобы обсудить и решать с Китаем подобные вопросы. А у ЕАЭС теперь есть такая платформа, где можно конкретно обсуждать взаимную либерализацию и дальнейшее сотрудничество. Конечно и у китайских инвесторов и предпринимателей может быть не меньше претензий к условиям бизнеса на евразийском пространстве. Теперь для них создается площадка, где все это можно обсуждать.

— Сейчас ЕАЭС активно работает над созданием сети зон свободной торговли (ЗСТ) с разными странами. ЗСТ уже работает с Вьетнамом, вступил в действие пилотный проект с Ираном, недавно были подписаны соглашения с Сингапуром и с Сербией, — всего более 50 предложений от разных стран и международных организаций (Карта 1). В то же время отмечается, что страны ЕАЭС пока не готовы к созданию зоны свободной торговли с Китаем. В чем причины? Как снять существующие опасения? При каких условиях возможно создание ЗСТ между ЕАЭС и Китаем? Является ли это целью?

— Я думаю, что в будущем можно стремиться к этой цели — созданию зоны свободной торговли. Сейчас страны ЕАЭС к этому не готовы. С одной стороны, потому что, как известно, себестоимость производства в Китае по многим товарным группам гораздо ниже, и соответственно евразийские производители не могут быть конкурентоспособными по сравнению со своими китайскими коллегами. Собственно цель ЕАЭС — это создать внутренний рынок, свой собственный ареал, где можно развивать собственное производство и потом выходить на рынки третьих стран. А если сейчас мы снова открываемся, будь то для Китая или для ЕС, то смысл этой интеграции теряется.

Карта 1. Международное сотрудничество ЕАЭС в Большой Евразии (ноябрь 2019)

Источник: «Евразийские Исследования»

Но это не исключает возможности такого сотрудничества в принципе. Здесь необходимо конкретно смотреть по определенным товарным позициям, где снижение ввозных пошлины на рынок Китая и на рынок ЕАЭС представлялось бы целесообразным. В рамках потенциальной ЗСТ было бы необходимо искать конкретные сферы и асимметрично открывать свой рынок. Например, есть какие-то сферы для Китая, где импорт с нашей стороны был бы целесообразен и не создал бы слишком большую конкуренцию для китайских производителей. Например, китайцам нравится российское мороженое.

С другой стороны, мы тоже открываем те сферы, где евразийскому рынку нужны китайские товары, которым аналогов нет, и мы выигрываем, получая их дешевле из Китая. Вот такое асимметричное открытие было бы целесообразно. К этому можно добавить другие преференции, которые не связаны с тарифами.

ЕАЭС имеет крайне неважное значение в географической структуре внешней торговли Китая: доля Союза составила всего 0,3% внешней торговли КНР за период с 2014 по 2018 годы (График 1, Таблица 1). Это означает, что при возможном создании зоны свободной торговли Пекину было бы проще открыть свой рынок для ЕАЭС, чем наоборот. На этом Евразийской экономической комиссии и стоило бы настаивать при возможных переговорах.

Но надо иметь в виду, что ЕАЭС в этом вопросе должен выступать как единое лицо. Потому что компетенции по тарифной и таможенной политике, техническим регламентам отведены на наднациональный уровень.

— Соглашение о торгово-экономическом сотрудничестве между Китаем и ЕАЭС называют важным шагом в направлении сопряжения ЕАЭС и Экономического пояса Шелкового пути (ЭПШП). Как Вы оцениваете процесс сопряжения ЕАЭС и Экономического пояса Шелкового пути? Что более всего мешает прогрессу, какие факторы сдерживания?

— В политической сфере этот процесс продвигается очень хорошо. Создание институциональной среды в рамках настоящего соглашения (о торгово-экономическом сотрудничестве ЕАЭС и Китая) способствует реализации Экономического пояса Шелкового пути. Вообще, можно сказать, что ЕАЭС создает институциональную сферу для укрепления торгово-экономических отношений на большом евразийском пространстве, в то время как Китай наполняет ее реальными деньгами, реальными проектами. На политическом уровне у нас наилучшие отношения, что и способствует дальнейшему укреплению сотрудничества.

Карта 2. Статус реализации Инициативы пояса и пути (2018)

Источник: Mercator Institute for China Studies (MERICS).

В экономическом направлении сопряжение ЕАЭС и ЭПШП реализуется не так быстро, как ожидалось или хотелось бы. Мы видим, что Китай продолжает инвестировать, прежде всего, в добычу энергоресурсов, полезных ископаемых и не инвестирует в диверсификацию производства на евразийском пространстве. Есть, конечно, другие проекты, но в основном деньги идут в те сферы экономики, которые были раньше, и мы не особо видим развития промышленности, транспортной инфраструктуры. Кстати, 61% китайских прямых инвестиций идут в Казахстан, и только 18,6% идут в Россию, чуть больше, чем в киргызстан (в 2018 году, График 3, Таблица 3). Это с одной стороны.

График 3. Структура прямых зарубежных инвестиций Китая в государства-члены ЕАЭС (в $ млн., 2018)

Источник: Департамент статистики ЕЭК, Национальный статистический комитет Киргизии

С другой стороны, причина не в том, что китайцы какие-то жадные. Китай много раз предлагал инвестировать, но существуют определенные условия, и они, я думаю, оправданы. Если ты даешь деньги, ты хочешь контроль над производством, над пакетом акций и т. п.

Но, повторяю, вступившее в силу соглашение создает платформы, где можно обсуждать эти вопросы и найти какие-то сферы для сотрудничества, для промышленной корпорации. То есть, институциональная база создана, сейчас надо говорить о реализации конкретных проектов.

— Каких шагов ждут от Китая для того, чтобы продвинуть вперед процесс сопряжения?

— Я думаю, движение должно быть обоюдным. Мне кажется, к этой работе можно подключить Евразийский банк развития (ЕАБР), в чьи задачи входит развитие и поддержка инфраструктурных проектов с интеграционным потенциалом. Может быть, и Китаю стоит рассмотреть возможность стать членом Евразийского банка развития, и на платформах, которые созданы в рамках Соглашения о торгово-экономическом сотрудничестве ЕАЭС и Китая, обсудить конкретные промышленные, инфраструктурные проекты, которые можно приоритетно развивать, а также на каких условиях их развивать. Я думаю, что конкретное обсуждение этих вопросов сейчас очень актуально. Было бы хорошо, если бы на регулярной основе также встретились бы представители делового сообщества Китая и стран Евразийского союза, например при содействии Делового совета ЕАЭС.

— Какие направления наиболее перспективны для обеих сторон? Насколько это может быть широкая интеграция?

— Актуально сейчас развитие промышленного сотрудничества между Китаем и странами ЕАЭС, прежде всего с Россией. Особенно это актуально в связи с торговыми спорами между Китаем и США, а также США и ЕС. Не менее важным вижу гармонизацию технических регламентов и стандартов, при чем, не только в торговле товарами, но также особенно в цифровой сфере.

— Сотрудничество ЕАЭС и Китая и сопряжение ЕАЭС и Шелкового пути — это параллельные процессы или общий трек?

— Они взаимосвязаны. Шелковый путь шире географически. Дело в том, что главная цель Шелкового пути не создать транспортный коридор из Пекина в Берлин, в этом нет смысла. Цель — связывать на каждом этапе производство и рынки. В этом интерес сторон. ЕАЭС может и, как мне кажется, должен создать институциональную базу, а Китай может помочь с развитием инфраструктуры и производственных объектов в рамках этой базы. Обеим сторонам стоит сотрудничать, чтобы изменить позицию Европейского союза, как по Шелковому пути, так и по ЕАЭС. Как мы знаем, ЕС не признает ЕАЭС, не хочет с ним сотрудничать из-за политических причин. В то же время европейцы также критически относятся к Шелковому пути и растущему влиянию Китая.

— Как Вы оцениваете нынешнее состояние ЕАЭС? Каковы его главные достижения за 5 лет существования? Как разногласия между странами внутри ЕАЭС влияют на его работу?

— В этом году мы отмечаем пятилетний юбилей с момента подписания Договора о ЕАЭС и можно подвести некоторый итог. Я бы сказал так, Таможенный союз в рамках ЕАЭС в общем и целом состоялся.

Большое достижение - это общий рынок труда, граждане стран ЕАЭС могут работать без каких-то дополнительных условий, дети могут ходить в детские сады, школы, все имеют право на получение медицинского обеспечения, вот-вот должны подписать соглашение о пенсионном обеспечении. Рынок труда кроме некоторых исключений реализован.

Общий рынок капитала находится в процессе создания, в планах завершить процесс к 2025 году. Цель введения единой валюты не преследуется. Гораздо важнее сейчас вопрос дедолларизации во взаимной торговле, и, в том числе, использование юаня для расчетов с Китаем может быть очень интересно.

Проблема ЕАЭС заключается в том, что существует множество нетарифных барьеров во взаимной торговле между государствами-членами. Это связано с тем, что по многим секторам между нашими странами дублируется хозяйственная структура. И в России есть молочное производство, и в Белоруссии есть молочное производство. И конечно, лоббисты обеих стран стараются использовать все методы, чтобы защищать свои интересы. Но в этом нет политической подоплеки, это исключительно бизнес-интересы. В то же время при том, что есть такого рода споры, мы видим, что стороны могут найти компромисс.

То есть, да, есть проблемы, но они медленно, но все-таки решаются. Надо учитывать, что всего 5 лет прошло с момента подписания Соглашения о Евразийском экономическом союзе. А у ЕС было 60 лет на интеграцию. При том, что уже сейчас ЕАЭС является вторым по степени интеграции экономическим блоком в мире — опережая таких интеграционных объединений, как АСЕАН и МЕРКОСУР.

Кроме того, хочу сказать, что все органы управления ЕАЭС — Евразийская экономическая комиссия, межправсовет, Суд ЕАЭС — создают очень хорошую инстуциональную и законодательную базу, в рамках которой страны, и региональные державы, и небольшие страны, должны научиться следовать общим правилам игры. Это интересный опыт и для Китая — как вести себя в рамках интеграционного объединения. Если Китай когда-нибудь создаст интеграционное объединение с другим азиатскими странами, то ему придется пройти то, что сейчас проходит Россия, — самого себя ограничивать и следовать взятым на себя правилам игры. Россия сейчас медленно проходит этот путь. Это очень интересно.

— Насколько ЕАЭС эффективное и привлекательное объединение? В чем его привлекательность?

— Одна из главных привлекательных сторон — ЕАЭС находится между Европой и Азией и занимает огромную территорию. Интерес даже не только в том, чтобы получить доступ к рынку ЕАЭС, все-таки 180 миллионов человек, это не самый большой, хотя и не маленький рынок. Главная причина для многих стран развивать торгово-экономическое сотрудничество, стремиться к свободной торговле с ЕАЭС, — это возможность выходить на другие рынки континента. Большой интерес для тех же европейцев может представлять возможное будущее соглашение о зоне свободной торговли ЕАЭС с Китаем. ЕАЭС может стать звеном между Европой и Азией.

Беседовала Светлана Калмыкова

Приложение:

Таблица 1. Торговля товарами ЕАЭС — Китай (2014−2018)

	2014	2015	2016	2017	2018	Среднее значение (2014−2018)
Объем товарооборота (в $ млрд)	108,5	78,9	78,6	102,7	126,3	-
Доля КНР во внешней торговле ЕАЭС (в %)	12,3%	12,6%	13,6%	15,4%	16,2%	14,0%
Доля ЕАЭС во внешней торговле КНР (в %)	43 015,30,3%	39 530,30,2%	36 855,60,2%	41 071,60,3%	46 080,10,3%	0,3%

Источник: Департамент статистики ЕЭК, Национальное бюро статистики КНР, расчёты «Евразийских Исследований».

Таблица 2. ВВП по ППС — ЕАЭС в сравнении (в $ трлн, 2014−2018)

	2014	2015	2016	2017	2018
ЕАЭС	4,4	4,2	4,2	4,5	4,7
ЕС-28	19,1	19,7	20, 7	21,7	22,7
США	17,5	18,2	18,7	19,5	20,5
Китай	18, 3	19,7	21,3	23,2	25,3
Япония	5,0	5,1	5,2	5,3	5,5

Источник: Департамент статистики ЕЭК, ВМФ.

Таблица 3. Прямые зарубежные инвестиции Китая в государства-члены ЕАЭС (в $ млн, 2014−2018)

	2014	2015	2016	2017	2018
Армения	-	3,1	3,1	3,1	3,1
Беларусь	-	195,5	231,8	268,3	368,0
Казахстан	-	2 847,5	3 507,4	9 592,3	8 620,4
Киргизстан	-	-	-	2433,4	2520,7
Россия	-	1 350,4	2 910,7	4 197,8	2 622,6
ЕАЭС	-	4396,5	6653	16 494,9	14 134,8

Источник: Департамент статистики ЕЭК, Национальный статистический комитет Киргизии