Эскалация, затратный подход или самозащита: стратегическая развилка США

В верхах Соединенных Штатов продолжается обсуждение новой стратегии сдерживания. По принятой в США традиции, новая политика сдерживания и соответствующая ей военная доктрина требуют краткого и ёмкого определения, вроде таких известных из прошлой холодной войны понятий, как «отбрасывание» (Rollback), «массированное возмездие» (massive retaliation), «гарантированное уничтожение» (mutual assured destruction), «ядерное сдерживание» (nuclear deterrence) и т. д. На практике идет обсуждение новой военной доктрины США, которая идет на смену прежней — «абсолютного военного доминирования».

Национальная оборонная стратегия США 2018 года переориентирует вооруженные силы США с локальных конфликтов в странах Ближнего и Среднего Востока, представляемых как «войны против террористов» — на практике антипартизанских войн против иррегулярных формирований — на будущие военные конфликты с «державами». Но эти военные конфликты должны не выходить с локального уровня и принимать тотальный характер.

Вооруженные силы США начали готовиться к эпохе конкуренции великих держав.

Пентагон сосредоточился на угрозах, создаваемых Россией и в особенности Китаем для интересов США, американских союзников и «назначенных» партнеров, таких как Тайвань. А существующая система союзов и партнерств США и есть форма американского глобального доминирования. По существу, США пытаются защитить именно его, используя военные средства, но без втягивания в глобальный конфликт с использованием стратегических вооружений.

Директивные документы определяют «назначенных» противников США как государства, обладающие вооруженными силами с современными технологическими возможностями. Довольно общим местом у американских стратегов и экспертов по безопасности сейчас стали рассуждения на счет того, что на данный момент американские вооруженные силы плохо подготовлены для решения стратегических задач военного противоборства с этими технологически продвинутыми крупными противниками, оспаривающими из Евразии американскую глобальную гегемонию.

Американцы признают, что даже в рамках обычных вооружений Россия и Китай разработали широкий набор современных ракетных вооружений, радаров и систем радиоэлектронной борьбы и прочего, способных ухудшить и потенциально даже закрыть возможность американских войск действовать на оконечностях Евразийского континента — в западной части Тихого океана и в Восточной Европе — для защиты американских союзников и партнеров в этих регионах.

Китай, в частности, развивает все более впечатляющие возможности для проецирования своей военно-морской мощи на дальние расстояния в Тихом океане посредством авианосцев, баллистических и крылатых ракет, дальней авиации и атомных подводных лодок.

По мнению американских экспертов, новые военные возможности Китая и России уже изменили военный баланс в таких стратегических точках, как Тайвань и Прибалтика с бесспорного военно-политического доминирования США к ситуации оспариваемого соперничества.

В США военные эксперты полагают, что Китай или Россия могут использовать созданные ими преимущества для принуждения союзников и партнеров США политическими методами или через ограниченное применение военной силы или даже путем «завоевания» Тайваня или Прибалтики. В этих обстоятельствах США не собираются начинать крупный военный конфликт в Евразии с державами, назначенными в новой доктрине в «противники» США. В США размышляют о возможности локальных военных конфликтов с использованием обычных вооружений вооруженных сил США против вооруженных сил их «основных противников». США намерены побеждать в подобных локальных конфликтах, тем самым «сдерживая» и «отбрасывая» державы, бросившие вызов американской гегемонии.

Но поскольку в означенных конкретных регионах у США нет преимуществ для достижения безусловной победы, то американские военные и политические стратеги и эксперты по безопасности предлагают прибегнуть к т. н. стратегии «горизонтальной эскалации» или к навязыванию противникам т. н. «затратного подхода». «Горизонтальная эскалация» означает локальный военный конфликт с перенесением его центра за пределы первоначальной зоны боевых действий. В историческом прошлом примером «горизонтальной эскалации» могла бы стать модель Крымской войны 1853−1856 годов. Тогда вместо того, чтобы послать англо-французские войска на основной образовавшийся в 1853 году театр военных действий на Балканах, союзники направили все свои силы в Крым. В Крыму овладев Севастополем, англо-французские союзники победили в войне.

Другим современным примером «стратегии горизонтальной эскалации» можно было бы определить российские действия в текущем гибридном конфликте с США. Вместо продолжения гибридных военных действий на востоке Украины российская сторона перенесла театр гибридного конфликта на Ближний Восток, в Сирию.

Примером «затратного подхода» является современная политика санкций США и их союзников против России. Цена санкционного давления должна побудить Россию отступить и впредь считать свои «затраты» в случае возможного конфликта с Западом. Баланс «приобретенного» и «потраченного» в пользу последнего должны «сдерживать» Россию в будущем.

Аналогичным образом, некоторые разработчики стратегических доктрин в США продвигают идею стратегии «оффшорного балансирования» (offshore balancing) или «оффшорного контроля» (offshore control), которая внешне напоминает стратегию «горизонтальной эскалации». Суть замысла подобной стратегии обосновывается аргументом, что местные преимущества Китая в западной части Тихого океана и России в Восточной Европе столь велики, что американцам трудно их преодолеть непосредственно в этих районах. Поэтому США следует использовать их способность «глобального охвата», чтобы привести к серьезным издержкам Китай или Россию в другом месте, определенном самими США для конфликта. Например, если Китай нападет на Тайвань, Соединенные Штаты могут ввести торговое эмбарго или атаковать точки китайского внешнего присутствия в Джибути, Пакистане, Кампучии или на Шри-Ланке. Кроме того, США могли бы нанести удар по Китаю с западного уязвимого для него направления. Очевидно, что речь идет о Тибете и населенной мусульманами китайской провинции Синьцзян.

В том случае, если Россия захватила бы Прибалтику, США могли бы нанести удар по российским войскам в Крыму или в Сирии. Идея стратегии «офшорного балансирования» заключается в том, что угроза несомненного поражения в другом месте может заставить противников США воздержаться вообще от нападения или отказаться от своей первоначальной цели.

Смещение центра оборонного планирования с прямой локальной конфронтации с очевидными преимуществами для противников США на «горизонтальную эскалацию», «офшорное балансирование» и навязывание «затрат» выглядят привлекательно в глазах американских стратегов. Однако критики этого подхода указывают, что подобная стратегия в качестве центрального элемента новой политики сдерживания США может оказаться недостаточной или даже вообще несостоятельной. Об этом, в частности, пишут в своей совместной публикации под интригующим названием «Как Соединенные Штаты могут проиграть войну с великими державами» на Foreign Policy бывший заместитель помощника министра обороны США по стратегии и развитию Вооруженных сил Элбридж Колби и бывший заместитель помощника министра обороны по вопросам развития Вооруженных сил и старший аналитик Rand Corporation Дэвид Очманек.

Колби и Очманек указывают на то обстоятельство, что обсуждаемая американская стратегия «горизонтальной эскалации» или «оффшорного балансирования» прямо ориентирована на китайские и российские преимущества в некоторых локальных точках. Поэтому может оказаться и так, что новая американская военная доктрина в целом будет благоприятствовать Китаю и России, а не Соединенным Штатам и их союзникам, поскольку интересы Соединенных Штатов в подобном локальном конфликте важны, но все же частичны и не в такой мере, как у противников США. Может оказаться и так, что интересы Китая и России в этих точках, вероятно, будут значительно глубже. Китай вполне может быть в большей степени озабочен возвращением Тайваня или Россия — Прибалтикой, которая непосредственно соседствует с Санкт-Петербургом, чем США в контроле над этими районами. Колби и Очманек указывают на такой фактор, как «баланс решимости», который вполне может благоприятствовать противникам США.

Дальше критики предлагаемой новой стратегии и военной доктрины прямых ограниченных локальных конфликтов указывают на то обстоятельство, что «горизонтальная эскалация» становится плохим выбором для Соединенных Штатов, поскольку ни Китай, ни Россия не имеют ничего похожего на зарубежное присутствие США и соответственно оба противника США, вероятно, не будут заботиться о чём-то, находящимся далеко за пределами своих границ. Конечно, у России имеются интересы в Сирии, а у Китая — в Джибути, но их значимость для каждого из противников США меркнет по сравнению с возможностью контроля над Прибалтикой или, соответственно, — над Тайванем.

Это означает, что даже относительно агрессивные усилия США по навязыванию «горизонтальной эскалации» против китайских или российских активов в третьих странах или на море не сработают и вряд ли сильно повлияют на принятие решений этими противниками США. Эти внешние центры присутствия просто не так ценны, как Тайвань для Китая или Прибалтика для России. В этой ситуации США со своей стратегией «горизонтальной эскалации» проиграют России и Китаю.

Некоторые эксперты, указывают Колби и Очманек, выступают за еще более агрессивный подход в навязывании «издержек» вместо фактической защиты союзников и партнеров США, таких как Тайвань или страны, расположенные по уязвимой периферии России. Перенесение американского удара с локального конфликта на т. н. «стратегические центры консолидации» их противников, таким, как их правительственный аппарат или по жизненно важным для их обществ экономическим активам, вряд ли сработает, а, если сработает, то вполне может оказаться катастрофическим по последствиям для самих американцев.

Если Соединенные Штаты поведут эскалацию таким образом, что станут напрямую угрожать своим великодержавным противникам в их жизненных интересах, то они рискуют превратить ограниченную и локальную войну в нечто гораздо более широкое поле для конфликта. Нападения на цели, связанные с «затратами», будь то в периферийных районах или в стратегически важных центрах, будут либо точечными, что вряд ли будет иметь большое значение в воздействии на противников США, либо будут настолько болезненными, что они их спровоцируют и могут показаться многим в остальном мире оправданием возмездия, которое получат США. У России и Китая есть множество способов эскалации в ответ на действия США, включая и применение ядерного оружия — даже против самих Соединенных Штатов. Стратегия агрессивного «затратного подхода» может стать приглашением к болезненному и, возможно, массовому возмездию США без достижения главных целей американской внешней политики.

Поэтому, полагают Колби и Очманек, Соединенные Штаты могут защитить свои собственные интересы и интересы своих союзников и партнеров от военной угрозы со стороны наиболее угрожающих государств-противников только активизацией своих собственных и усилий своих союзников и партнеров. Необходимо противостоять в точках возможных локальных конфликтов, а не искать возможности «горизонтальной эскалации». Но при этом реально ожидать достижения против Китая или России всеобъемлющего преобладания, которым американские войска пользовались над более мелкими региональными противниками, в этих локальных точках не следует. Поэтому цели Стратегии национальной обороны 2018 года должны достигаться совместными усилиями США и их союзников и партнеров. Объединенные силы и четкая стратегия могут лишить Китай или Россию возможности наращивать свой контроль в Евразии.

По мере роста других великих держав глобальная стабильность будет зависеть от того, насколько Соединенные Штаты будут придерживаться своих заявленных принципов и ценностей. Неукоснительное следование «принципам» будет укреплять доверие к США у союзников и партнеров.

Поэтому Соединенным Штатам нужны силы, способные противостоять с самого начала военных действий китайскому наступлению на Тайвань или на других союзников США в западной части Тихого океана, а также возможным нападениям России на союзников по НАТО. Показательно, что о «партнерах» США в этом районе Колби и Очманек не упоминают.

Очевидно, что обновленные объединенные силы должны включать улучшенные силы союзников и партнеров США. Американцам, полагают Колби и Очманек, необходимы вооруженные силы, которые могут, в первую очередь, поддерживать боевую мощь лучше, чем нынешние. Дальние бомбардировщики, подводные аппараты и мобильные наземные системы хорошо подходят для решения этой задачи «мобилизации» силы. Будущие американские силы должны быть способны обнаруживать, идентифицировать, отслеживать и атаковать силы вторжения противника во всех средах при наличии у него передовых систем ПВО, радиоэлектронной борьбы и других современных угроз.

Пентагон должен двигаться в этом направлении для достижения стратегического сдвига в балансе сил в свою пользу. В настоящее время главная задача, полагают Колби и Очманек, состоит в том, чтобы определить наиболее перспективные варианты обеспечения необходимого потенциала и направить ресурсы, необходимые для их быстрого и широкого использования. Это важнейшая задача, на которой должны сосредоточиться американские военные и военные союзники и партнеры США.

Таким образом, названные американские эксперты предлагают по существу гонку обычных вооружений в современных технологических сферах для очень быстрого сдвига баланса силы в пользу США. Очевидно, что США не могут в одиночку решить эту проблему, поэтому и предлагается бóльшая консолидация усилий союзников и партнеров США под общим американским руководством и управлением.

Аналитическая редакция EADaily