Борьба за Латинскую Америку: США — КНР 0:1

Соединенные Штаты постепенно теряют Латинскую Америку. На «заднем дворе» Вашингтона все больше утверждается Поднебесная.

Доктрина Монро в XXI веке

Главное, что следует помнить о балансе сил в Латинской или Южной Америке для того, чтобы лучше понимать происходящие там сейчас процессы, это то, что жесткая сила имеет на этом континенте ограниченное применение и в целом уступает по значимости так называемой мягкой силе, по которой с Китаем никто, даже Соединенные Штаты, не сравнится.

США едва ли не с самого начала своего образования крайне чувствительно относились к появлению иностранных держав (с других континентов) в Западном полушарии. Концепцию доминирования Вашингтон разработал без малого два столетия назад в доктрине Монро. Причем следует помнить, что в те годы США по территории уступали нынешним США примерно в четыре раза. Наверное, примерно во столько же раз умереннее были и их требования в 1823 году, в момент озвучивания этой доктрины, основной стратегической линии во внешней политике США в отношении Южной Америки, тогдашним американским лидером президентом США Джеймсом Монро. Естественно, после Второй мировой войны, после которой США окончательно утвердились в роли главной мировой державы, их аппетиты и запросы в отношении своего «заднего двора», как нередко называют Южную и Центральную Америку в Вашингтоне, значительно выросли.

Однако после распада Советского Союза Америка, наверное, лишившись главного соперника и окончательно уверовав в свою исключительность, резко забыла о своем «заднем дворе» и сфокусировала свое внимание на Евразии. Особенно заметной эта перемена стала после терактов 11 сентября 2001 года.

Американскую элиту трудно обвинить в наличии большого ума и выдающихся аналитических способностей. Отношения с Латинской Америкой — одно из многочисленных доказательств этого утверждения, потому что она не предусмотрела, что этой возможностью не преминет воспользоваться главный в XXI веке конкурент и противник США — Китай.

Пекин не заставил себя просить и бросился заполнять образовавшийся в результате добровольного ухода Вашингтона из Латинской Америки вакуум. Точно так же, как он последние годы пытается делать в тех местах и регионах, интерес к которым у администрации Дональда Трампа, постоянно заявляющего о том, что Америка для него превыше всего, пропадает.

Намерения КНР четко изложены в Белой книге от 2008 года, на которую десять лет назад по непонятным причинам мало обратили внимания. В документе говорилось о хороших, несмотря на разделяющий их Тихий океан, взаимовыгодных связях между КНР и Латинской Америкой, прошедших испытание временем. В те годы в регионе преобладали страны с левыми правительствами, часто враждебно настроенные по отношению к США и приветствовавшие китайскую модель гармоничного и взаимовыгодного развития экономики. В пользу китайского примера говорили и несомненные успехи Поднебесной, которая благодаря своей уникальной модели сумела за последние три-четыре десятилетия вывести из состояния бедности и нищеты порядка восьмисот миллионов человек. Очень существенно и то, что Пекин сумел повысить уровень жизни обычных китайцев. Естественно, многие в Латинской Америке завидовали таким результатам и стремились к их повторению.

Необходимы перемены в менталитете

Сейчас, через десять лет после начала завоевания Китаем Латинской Америки, даже в Вашингтоне всем очевидно, что наступление развивается вполне успешно. Благодаря как просчетам американского руководства, так и благодаря главным образом умелой и расчетливой стратегии Пекина китайцы приближаются к моменту полного вытеснения Америки с ее «заднего двора». Кстати, в том числе осознанием проигрыша в Латинской Америке частично, конечно, объясняется и та нескрываемая враждебность, с которой сейчас относятся к Поднебесной в Вашингтоне.

Удивительно, но, несмотря на очевидное поражение и осознание этого не очень приятного факта, политика США в отношении Латинской Америки не претерпела особых серьезных изменений. Президент Дональд Трамп не отступает от своей генеральной линии: он вводит на товары южноамериканских стран тарифы и пошлины, отказывается помогать странам, которые делают недостаточно (по его, конечно, мнению) для обуздания эмиграции своих граждан в США. Чего стоит хотя бы маниакальное упорство, с которым он пытается отгородиться стеной от Мексики.

Всем известна зацикленность Дональда Трампа на американском дефиците в торговле с рядом стран и желании вернуть Америке «былую славу», но в Вашингтоне, не говоря уже о столицах многих латиноамериканских стран, вынуждены признать высокую эффективность китайской модели экономического развития, основанной на частичном государственном управлении и контроле, которая позволила многим сотням миллионов китайцев забыть о нищенском существовании в не таком уж и далеком прошлом. Кстати, еще одним очевидным доказательством успешности этой модели может служить способность Китая на равных конкурировать с первой экономикой планеты и в отдельных секторах экономики, число которых постоянно увеличивается, ее даже обходить.

Все очевиднее, что, для того чтобы вернуть Латинскую Америку, США сейчас необходимо пересмотреть политику по отношению к этому региону и внести в нее серьезные изменения. Политической элите Вашингтона необходимо менять свой, судя по результатам в Латинской Америке, как минимум не совсем правильный подход к геоэкономике. Для того, чтобы что-то существенно изменить в этом отношении, нужно преодолеть отвращение, с которым американские элиты давно относятся к государственному регулированию экономики, и такую же давнюю идею фикс, гласящую, что свободный рынок безраздельно властвует над экономикой и финансами. Для того, чтобы предпринять хотя бы первые шаги в этом направлении, необходимо понять, чего же конкретно добился Китай к югу от Панамского канала.

Плюсы китайской модели

Все важные документы Госсовета КНР, касающиеся Латинской Америки и составленные в 2008−16 годах, ставят во главу угла достижение всестороннего сотрудничества и партнерства, которые строятся на абсолютном равенстве, доверии и взаимной выгоде.

Латиноамериканским элитам, конечно, импонирует четкий и нескрываемый акцент на экономическом развитии. В этом нет ничего удивительного, если взглянуть на многочисленные проблемы, остающиеся в Латинской Америке и сейчас, в XXI веке, несмотря на имеющиеся, естественно, успехи местных властей в повышении уровня жизни своих граждан. О чем в первую очередь должны думать люди, у которых по-прежнему более 60% дорог не заасфальтированы, у 70% которых нет нормальной канализации и у которых крайне ненадежные энергетические системы приводят к громадным потерям очень дефицитной электрической энергии?

Естественно, об этих первостепенных нуждах латиноамериканцев хорошо знают и в Вашингтоне. Всего пять лет назад тогдашний министр торговли США Пенни Прицкер заявила на 44-й Ежегодной Вашингтонской конференции по Америкам о наличии значительных возможностей для инвестиций в Латинскую Америку, особенно в инфраструктуре. Здесь бросается в глаза одно из главных преимуществ государственной экономики: в то время, как Белому дому приходится уговаривать американские компании работать с континентом, лежащим к югу от Панамского канала, китайские госкомпании действуют по приказу из Пекина быстро и вполне эффективно. К этому нужно добавить и то, что КНР, в отличие от США, всячески показывает и сигнализирует о готовности расширять плацдарм на континенте и вкладывать в него все больше и больше средств. С учетом же того, что, вкладывая миллиарды, Поднебесная не выдвигает политических требований, не приходится удивляться, что латиноамериканские правительства все чаще отдают предпочтение китайским, а не американским бизнесменам.

В 2000—2017 годах китайские компании вложили в Латинскую Америку свыше $ 109 млрд. После 2005 года китайские госбанки China Development Bank и Export-Import Bank of China выдали в качестве займов более $ 141 млрд. 87% этих кредитов и займов были выделены для энергетического сектора и инфраструктурных проектов.

По уточненным данным Inter-American Dialogue и Global Economic Governance Initiative при Бостонском университете, суммарный объем китайских кредитов уже превысил $ 150 млрд, что превышает кредиты World Bank, Inter-American Development Bank и Development Bank of Latin America вместе взятых.

Из упомянутого выше $ 141 млрд $ 96,9 млрд (68,5%) выданы энергетическим проектам и $ 25,9 млрд (18,3%) — инфраструктурным.

$ 2,1 млрд (1,5%) ушли в добычу полезных ископаемых и $ 16,2 млрд (11%) — в другие проекты, включая покупку гособлигаций латиноамериканских стран.

Важное место, кроме привычного для Китая и в других регионах акцента на энергетику, в кредитной политике занимает и не менее привычная транспортная инфраструктура. Такие крупные китайские компании, как China Harbour Engineering Company, энергично строят по всему континенту портовые терминалы и дороги.

Не дремлют и китайские IT-компании. Huawei и ZTE, с которыми президент Трамп без особых успехов борется уже больше года, строят телекоммуникационные сети во многих латиноамериканских странах.

Далеко не все доводы Вашингтона звучат убедительно

В Вашингтоне, конечно, встревожены ростом влияния Китая на своем «заднем дворе», но вынуждены признать, что Пекин помогает континенту создавать такую нужную инфраструктуру, потому что с этим невозможно спорить. Белому дому и Госдепу остается только пытаться объяснять латиноамериканским странам, что китайцы не альтруисты и ничего не делают безвозмездно. Это значит, по логике американских стратегов, что у китайской помощи немало минусов.

В качестве примера берутся, скажем, кредиты. Из упомянутых выше $ 141 млрд кредитов (2017) $ 115,3 млрд были выданы China Development Bank, а оставшиеся $ 25,8 млрд — Export-Import Bank of China. Эти банки выдают кредиты под более высокие в среднем проценты по сравнению с западными и иными банками. Т. е. возвращать по ним приходится больше, чем по кредитам банков других стран, включая, естественно, и американские банки. Конечно, в Латинской Америке считают не хуже, чем в Вашингтоне, но, доказывая опасность китайских кредитов, Белый дом и Госдеп забывают или, что более вероятно, умышленно «забывают», что китайские кредиты выдаются без многочисленных обязательных условий, в основном касающихся способов расходования денег и защиты окружающей среды. Т. е. китайские кредиты в отличие от западных не подразумевают проведение долгих и дорогих природоохранных экспертиз и обоснований и многочисленных расчетов эффективности и не требуют никаких обещаний по открытости расходования полученных средств.

В качестве негативного примера дружбы с китайцами в Америке часто приводят Эквадор. По данным Inter-American Dialogue, по состоянию на конец 2018 года Эквадор получил от китайских банков кредитов на $ 18,4 млрд, что увеличило внешний долг страны примерно на треть.

Еще один минус китайской финансовой помощи — попадание в долговую кабалу и постепенное превращение в экономических вассалов Поднебесной — американцы показывают на примере азиатских стран (Шри Ланка).

На полученные от китайских банков деньги финансировалось немало проектов. Самый крупный — строительство плотины Coca Codo Sinclair ($ 1,7 млрд) высотой 175 м и длиной 2,3 км. Однако, как утверждает New York Times (NYT), этот проект провалился. Во-первых, вопреки здравому смыслу, утверждает авторитетное американское издание, плотина была построена около активного уже пять веков вулкана. Во-вторых, китайские займы все же не полностью лишены условий. Например, возводить инфраструктурные проекты должны китайские государственные строительные компании, которые, естественно, должны работать на китайском оборудовании и технике. Полное отсечение местного бизнеса существенно уменьшает плюсы для местной экономики.

В-третьих, это нередко приводит, как утверждает NYT, к снижению качества используемых строительных материалов, а также качества работ. В эквадорской плотине, к примеру, из-за использования стали низкого качества и таких же не очень качественных сварочных работ уже появилось не менее семи тысяч трещин.

В-четвертых, неизбежно возникает вопрос, как Эквадор будет расплачиваться за $ 1,7 млрд, вложенные в строительство этой плотины, а также за остальные кредиты. Ответ на него неизвестен. Известно только, что расплачивается Кито за китайские миллиарды в основном своим самым ценным товаром — нефтью. Китай получает ок. 80% всей эквадорской нефти, составляющей, кстати, в экспорте страны 58%. Причем нефть идет в Поднебесную по более низкой цене.

На этом примере, считают в Вашингтоне, хорошо виден еще один минус китайских кредитов. С одной стороны, торговля региона с КНР растет. По данным Экономической комиссии для Латинской Америки и Карибского бассейна (ECLAC), объем торговли между Китаем и Латинской Америкой вырос с нескольких миллиардов долларов в 2000 году до $ 266 млрд (2018). Однако, подчеркивают в Вашингтоне, важно не только то, на сколько торгуют, но и то, чем торгуют. По состоянию на конец 2016 года 91% импорта Латинской Америки из КНР приходилась на промышленные товары (для остальной планеты эта цифра почти в полтора раза ниже — 68%). Что ж касается латиноамериканского экспорта в Китай, то он на 72% состоит в порядке убывания объемов из соевых бобов, железной и медной руд, очищенной меди и нефти. Опять же, сравнение с остальной планетой в этом отношении — 27% — явно не в пользу Латинской Америки.

В США утверждают, что такой ярко выраженный акцент на полезные ископаемые не способствует развитию латиноамериканской экономики. В Вашингтоне убеждают латиноамериканские правительства в том, что экономическая экспансия Китая на континент приносит выгоду в основном Пекину. Однако при этом — и это, пожалуй, главный аргумент в пользу дружбы и сотрудничества с Поднебесной — американцы не приводят альтернативы. Естественно, сами США действуют в Латинской Америке, мягко говоря, далеко не так альтруистично, как это пытаются показать. Соединенные Штаты в этом, кстати, мало чем отличаются от Китая. Возможно, они меньше Поднебесной зависят от внешних источников сырья, но все равно и в торговле между США и Латинской Америкой картина точно такая же, как с КНР, разве что цифры немного меньше. Однако отсутствие политических и иных обязательных условий, по крайней мере, по мнению латиноамериканских властей, значительно перевешивает чашу весов в пользу Поднебесной.

Доктрина Монро нуждается в существенных изменениях

Конечно, США не просто уговаривают Латинскую Америку. Вернее, они уговаривают континент в свойственном себе стиле. Причем при Трампе в этом стиле кнут начал явно доминировать над пряником. Латиноамериканские государства тоже не сидят сложа руки. Они пытаются бороться с США. Например, противопоставлением Организации американских государств (OAS), в которой доминирует Вашингтон, Сообщества стран Латинской Америки и Карибского бассейна (CELAC) — континентальной организации, состоящей из 33 стран, в которую Соединенные Штаты не входят и которая считается альтернативой OAS.

Пекин активно сотрудничает с CELAC через Форум Китай — CELAC и четырехлетний план сотрудничества (2015— 2019). В плане говорится, что КНР и Латинская Америка могут и должны более энергично сотрудничать в деле экономического развития, укрепления взаимовыгодных связей и т. д. Он также дает Пекину, по словам Хуана Пабло Карденаля, автора доклада «Национальный вклад в демократию» (NED, 2017), «удобное рамочное соглашение по представлению и продвижению повестки „мягкой силы“» в регионе.

Явно не способствует улучшению отношений между Латинской Америкой и США и предыдущая история взаимоотношений, полная как откровенного, так и скрытого давления Соединенных Штатов, организованных американцами военных переворотов и вмешательства во внутреннюю и внешнюю политику стран региона.

Для того, чтобы попытки Вашингтона улучшить отношения с латиноамериканскими странами имели хоть какие-то шансы на успех, Белому дому и Госдепу вместе с американскими элитами необходимо понять, что доктрина Монро в ее первоначальном виде явно устарела и что сейчас ее следует трактовать несколько иначе. Суть доктрины Монро в XXI веке, по крайней мере, с точки зрения латиноамериканских государств, состоит не в имперских амбициях и желании доминировать в Западном полушарии, а в ответственности по защите интересов «республик-сестер» в Западном полушарии, которую должны взять на себя Соединенные Штаты.