Провалы по нацпроектам не мешают обсуждать четырехдневную рабочую неделю

Активизацию дискуссии о переходе на четырехдневную рабочую неделю с подачи премьер-министра Дмитрия Медведева можно рассматривать в качестве парадоксальной реакции чиновников на ситуацию вокруг нацпроектов, которые так и не удалось вывести на должный уровень реализации, а говорить об ощутимом их влиянии на рост экономики и вовсе не приходится. Между тем внедрение четырехдневного графика, если таковое состоится в обозримом будущем, наверняка повлечет за собой пересмотр ключевых макроэкономических индикаторов и принципов их подсчета, а заодно и облегчит вхождение в новую рецессию, которую многие аналитики уверенно прогнозируют в 2020—2021 годах. Любые попытки ускорить экономику реальными стимулами правительство, видимо, окончательно сочло тщетными, однако в его распоряжении по-прежнему остается большой набор статистических ухищрений.

О премьерском поручении Министерству труда и социальной защиты представить до 30 сентября свою позицию по введению четырехдневной рабочей недели на днях сообщили «Известия», уточнив, что документ был датирован 22 июня. За несколько дней до этого Медведев, выступая на Международной конференции труда в Женеве, сообщил, что в будущем такая мера действительно может быть принята.

«Технологический процесс приводит к сокращению не только рабочих мест, но и рабочего времени. К расширению досуга. Весьма вероятно, что будущее за четырехдневной рабочей неделей как основы социально-трудового контракта», — сообщил глава правительства РФ.

Позиция Минтруда по этому вопросу в целом уже известна. После того как в начале августа в поддержку четырехдневки высказалась Федерация независимых профсоюзов России (ФНПР), министерство сообщило, что этот вопрос подлежит обсуждению, однако напомнило о нормах Трудового кодекса, где сказано, что максимальная продолжительность рабочей недели не должна превышать 40 часов.

«При этом нижней границы не существует. Таким образом, в рамках социального партнерства (коллективного договора) в организациях уже сегодня может быть уменьшено как количество часов в рабочем дне, так и количество самих рабочих дней», — гласил комментарий Минтруда.

Организации этой возможностью и так активно пользуются. Из последних новостей: группа ГАЗ уведомила своих сотрудников о возможном переходе на четырехдневную рабочую неделю с 21 октября 2019 года до 20 апреля 2020 года, объяснив это ухудшением ситуации на рынке коммерческого транспорта и последствиями санкций США против компаний Олега Дерипаски. Ранее планы ввести сокращенную рабочую неделю, причем трехдневную, анонсировал комбайновый завод «Ростсельмаш» — в его случае на такие меры вынуждает пойти отмена правительством субсидий на приобретение сельхозтехники по льготной цене.

Идея перехода на четырехдневную рабочую неделю овладевает умами чиновников, видимо, не случайно.

«Наибольший риск в российской экономике по-прежнему связан со значительным (если судить об этом по предпринимательским опросам) снижением новых заказов на производство продукции, за которым стоит застаревшая слабость внутреннего спроса. Это заметно увеличивает вероятность негативных сценариев», — констатировали в недавно опубликованном бюллетене «Комментарии о государстве и бизнесе» аналитики института «Центр развития» ВШЭ.

В ситуации, когда заказы на производство продукции снижаются, а спрос по-прежнему не получает адекватных стимулов (в первом полугодии реальные располагаемые доходы населения снова упали — на 1,3%), сокращение рабочей недели выглядит одним из возможных решений, которое еще и сойдет за популярное. По данным опроса, проведенного порталом по поиску работы SuperJob, инициативу по сокращению рабочей недели поддерживает почти половина россиян.

Переход на четырехдневную рабочую неделю возможен в перспективе, но не «сию секунду», и он должен сопровождаться ростом производительности труда и сохранением уровня зарплаты, уточнил Дмитрий Медведев в ходе встречи с руководителем РСПП Александром Шохиным, который пообещал рассмотреть тему на трехсторонней комиссии по регулированию социально-трудовых отношений. Между тем концептуально глава российского правительства этот вопрос, видимо, для себя решил. В июньском выступлении в Женеве Медведев напомнил о том, как столетие назад Генри Форд решился на сокращение рабочей недели с 48 до 40 часов и получил «впечатляющий рост производительности труда». Это обращение к историческому опыту многое говорит об истинных мотивах, которые стоят за продвижением четырехдневки.

Трудовой контракт, который Форд предложил своим рабочим — восьмичасовой рабочий день с зарплатой 5 долларов, — по тем временам действительно был чем-то вроде революционной инновации в отношениях между трудом и капиталом. Однако за ней стояла целая система организации труда, в центре которой располагался производственный конвейер, а также система усиленного контроля над трудом — Форд считал вправе распоряжаться не только рабочим временем своих сотрудников, но и их досугом, полагая, что в свободное время рабочий должен быть «разумным потребителем». Такие условия на первых порах привлекали главным образом иммигрантов, однако со временем принципы фордизма были хорошо усвоены многими отраслями и особенно пригодились в период мобилизации экономики в годы Второй мировой. «Счастливое двадцатилетие» мировой экономики (1950−1960-е годы) было именно расцветом фордизма — массового стандартизированного производства и потребления.

Но уже с конца 1960-х годов на рынке труда стали нарастать совершенно другие процессы — рабочие графики становились все более гибкими, периоды трудовых контрактов сокращались, а доля вакансий с временной или непостоянной занятостью неуклонно росла. Эпоха фордизма подошла к концу, а на смену классическому промышленному пролетариату как самому массовому классу общества пришел так называемый прекариат — растущая во всех странах мира группа людей без каких-либо гарантий длительной занятости. С этой точки зрения сама постановка вопроса о переходе на четырехдневную рабочую неделю выглядит признанием того, что в России процесс прекариатизации труда идет полным ходом.

Между тем чиновники озабочены совершенно другим — повышением производительности труда, отсюда и апелляции к старому доброму фордизму. Фактически именно рост производительности труда сегодня рассматривается как инструмент повышения уровня жизни.

«Генеральный способ решения проблемы — это повышение производительности труда, развитие экономики и на этой базе увеличение текущего уровня жизни граждан. Все остальное — это сопровождающие вещи», — заявил в июне в ходе прямой линии президент Владимир Путин.

Произойдет ли рост производительности труда при переходе на четырехдневную рабочую неделю, мягко говоря, не очевидно. Форду удалось сократить рабочий день и одновременно повысить производительность труда за счет внедрения такого инновационного метода, как конвейер. Исходя из этой логики, российские компании должны резко увеличить свою инновационную активность, чтобы компенсировать выпавший день. Однако более реалистично, что четырехдневка просто будет соответствовать фактической загрузке их мощностей. Либо — там, где заказов сегодня хватает и на полноценные пять дней, — переход на четырехдневный график будет просто сопровождаться более интенсивным ритмом работы. Таков самый простой способ сохранить существующий уровень зарплат при сокращении рабочей недели.

О ситуации в сфере производительности труда наглядно свидетельствуют и данные о финансировании соответствующего национального проекта, на который в общей сложности до 2024 года включительно планируется потратить более 52 млрд рублей, включая 45,8 млрд из федерального бюджета (его руководителем выступает глава Минэкономразвития РФ Максим Орешкин). Как следует из материалов Счетной палаты, за первое полугодие бюджет по нацпроекту «Повышение производительности труда и поддержка занятости» был исполнен всего на 17,7%. Это один из самых слабых показателей по всем нацпроектам — хуже исполнялся бюджет только по проектам «Безопасные и качественные автомобильные дороги» (12,2%), «Экология» (11,6%) и «Цифровая экономика РФ» (8,3%). Последний проект во многом также связан с производительностью труда — пресловутая цифровизация и есть, по сути, совокупность технологических инноваций, которые должны повысить эффективность экономики.

Как отмечают эксперты Института экономики роста имени Столыпина, самые низкие показатели использования бюджетных средств были зафиксированы именно в тех нацпроектах, которые могли бы оказать наибольший мультипликативный эффект для экономики, обеспечив ее ускорение — производительность труда, автодороги, цифровизация. Следовательно, идея нацпроектов как стимула для ВВП, о чем много говорилось на этапе их формирования, пока себя не оправдывает. Учитывая текущую специфику экономической политики (жесткая налоговая политика и жесткая денежно-кредитная политика) и слабый эффект национальных проектов, техническая рецессия в экономике может быть зафиксирована уже в нынешнем году, а не в 2021 году, как предсказывает Минэкономразвития, делают вывод «столыпинцы» в своем недавнем докладе.

В целом же, по данным Счетной палаты, за первое полугодие уровень исполнения расходов федерального бюджета на национальные проекты составил лишь 32,4% — существенно ниже, чем по федеральному бюджету (42,5%). Не были осуществлены расходы по 9 из 76 федеральных проектов, не начато предоставление 60 из 100 субсидий юридическим лицам в объеме 70,4 млрд рублей. В рамках Федеральной адресной инвестиционной программы (ФАИП) исполнение расходов составило всего 21,4%, по итогам первого полугодия в эксплуатацию было введено всего 15 из 387 объектов, предусмотренных на 2019 год.

«Это самый низкий уровень с 2012 года. Тем меньше времени на качественную реализацию задуманного. Запуск нацпроектов не изменил ситуацию», — заявил на днях по поводу уровня исполнения бюджета глава Счетной палаты Алексей Кудрин.

Даже с учетом скептицизма, который обычно вызывают у наблюдателей заявления Алексея Кудрина, картина невеселая. Тем более что федеральный бюджет был исполнен с профицитом в сумме только 1,5 трлн рублей (1,5% утвержденного ВВП).

Основные причины невыполнения показателей нацпроектов, судя по свежему докладу Счетной палаты, связаны с бюрократической волокитой. Вот лишь несколько примеров.

По федеральному проекту «Содействие занятости женщин» (нацпроект «Демография») низкий уровень исполнения (10,1%) связан с тем, что в большинстве регионов на строительство и реконструкцию яслей и детсадов не были получены положительные заключения по результатам государственной экспертизы. Из 683 объектов дошкольного образования для детей от 2 месяцев до 3 лет было введено в эксплуатацию всего 122 здания, по 167 объектам строительство не было начато, по остальным — не окончено.

В нацпроекте «Экология» среди причин недостаточного уровня исполнения названы неготовность нормативного правового обеспечения, затянувшаяся процедура предоставлении субсидии для имущественного взноса Российской Федерации в компанию «Российский экологический оператор», позднее внесение изменений в ФЦП «Развитие водохозяйственного комплекса РФ в 2012—2020 годах» и т. д. В итоге из 11 федеральных проектов, входящих в состав нацпроекта «Экология», по трем вообще не велось исполнение, а по пяти расходы были исполнены на низком уровне (например, «Сохранение озера Байкал» — 1,8%, «Чистая вода» — 2,4%, «Оздоровление Волги» — 3,9%). Эта картина полностью коррелирует с результатами опроса, недавно проведенного той же Счетной палатой: 73% его участников оценили состояние окружающей среды в своем регионе как критическое, а еще 21% — как неудовлетворительное.

Казалось бы, при столь удручающих результатах чиновники должны с удвоенной силой взяться за нацпроекты, вспомнив хотя бы слова того же Кудрина, который чуть больше года назад аттестовал новый состав правительства как «тигра, готового к прыжку». Но нет: в июне из недр кабинета министров явилось предложение отменить промежуточные показатели по выполнению нацпроектов, оставив только ключевые цели до 2024 года, а теперь идет продвижение перехода на четырехдневную рабочую неделю, которая, конечно же, будет распространяться и на госслужащих. Ситуация красноречиво напоминает цитату из популярного советского фильма о чиновниках времен перестройки: «Мы не пашем, не сеем, не строим — мы гордимся общественным строем», тем более, чиновники в изображенном в этом фильме учреждении тоже занимались проблемами производительности труда и свободного времени.