Как Антанас Сметона в 1940 году устроил «советскую оккупацию» Прибалтики

Последние новости из Прибалтики так и пахнут антисоветчиной и русофобией. Популярная международная торговая интернет-площадка Amazon обязана убрать все товары с символикой СССР или напоминающей таковую. Это требование экс-президента Литвы Витаутаса Ландсбергиса, ныне почетного председателя партии «Союз Отечества — Христианские демократы Литвы». В Эстонии правительство решило вернуть в город Лихула (113 километров от Таллина) гранитную плиту, установленную там в память эсэсовцев из 20-й гренадерской (1-й Эстонской) дивизии СС и вывезенную в запасник в 2004 году.

28 лет назад, 20 августа 1991 года, радикальные националисты, господствовавшие в Верховном Совете Эстонии, провозгласили независимость Эстонской Республики, которую немного позже признали победившие в Москве «демократы» во главе с Борисом Ельциным. За два года до этого прибалтийские националисты и присоединившаяся к ним антисоветская интеллигенция из Прибалтики и других республик бывшего СССР устроили «балтийскую цепь» — шеренгу из взявшихся за руки людей длиной в 670 километров. Этой акцией в Прибалтике отметили тогда 50-летие со дня подписания пакта Молотова — Риббентропа. О «Балтийской цепи» 30 лет спустя, 23 августа 2019 года, в беседе с президентом Эстонии Керсти Кальюлайд вспомнил ее литовский коллега Гитанас Науседа, приехавший в Таллин на празднование дня независимости Эстонии.

Кальюлайд ему ответила:

«Мы были храбры в „балтийской цепи“, и мы храбры сейчас, отстаивая свои ценности и демократию во всем мире. Балтийские государства не забывают ни того, что часть Грузии оккупирована, ни того, что на Украине идет война. Мы являемся их голосом в международных организациях, отстаиваем и свободу своих государств».

Эта реплика Кальюланд — не только бальзам на раны от «советской оккупации», на фантомную психотравму политического истеблишмента балтийских государств начиная с 1991 года. Также это напоминание о том, что ровно 80 лет назад был подписан в Москве пакт Молотова — Риббентропа. В балтийских лимитрофных демократиях на государственном уровне предписано считать, что 80 лет назад Советский Союз был агрессором, Германия — агрессором со степенью меньшего зла, чем СССР, а Эстония, Латвия и Литва — невинными жертвами. Однако же государственная пропаганда и реальные исторические факты зачастую враждебны друг другу.

Напоминать, сколько страданий принес в Прибалтику во время нацистской оккупации «агрессор со степенью меньшего зла, чем СССР», излишне. Того, что литовцы, латыши и эстонцы в расовом отношении стоят куда ниже немцев, следовательно, государственность им ни к чему, в Берлине не скрывали еще задолго до начала Второй мировой войны. Куда менее известно следующее: по секретным протоколам к пакту Молотова — Риббентропа, Литва вошла в немецкую сферу влияния, а не в советскую… благодаря стремлениям президента Литвы Антанаса Сметоны.

Из всех трех руководителей балтийских стран того периода — Карлиса Улманиса, Константина Пятса и Антанаса Сметоны — последний отличался наибольшим преклонением перед авторитетом Берлина. В то время как до 1940 года в Москве были заинтересованы в том, чтобы балтийские страны были нейтральным суверенным буфером, не препятствующим Москве действовать против режима Адольфа Гитлера, в Каунасе (столице Литвы до 1940 года) взяли курс на вассалитет от Гитлера не только Литвы, но и фактически всей Прибалтики.

Накануне 80-летия пакта Молотова — Риббентропа в Москве состоялась презентация сборника ранее неизвестных архивных документов «Вынужденный альянс» авторства российских историков Александра Дюкова и Владимира Симиндея, а также депутата Сейма Латвии Николая Кабанова. В предисловии к сборнику авторы напоминают: 18 марта 1939 года Германия предъявила Литве ультиматум с требованием немедленной передачи ей района Мемеля (Клайпеды). В Каунасе, после не очень долгой психологической обработки из Берлина, согласились. 22 марта 1939 года был подписан германско-литовский договор о дружбе, предусматривающий передачу Мемельского района Германии.

«В соответствии с этим договором Литва и Германия также принимали на себя обязательство о неприменении силы друг против друга. Характерно, что, получив немецкий ультиматум, литовское правительство не стало обращаться к СССР за помощью — несмотря на то, что еще в 1938 году Литва считалась главным союзником СССР в регионе», — говорится в предисловии к «Вынужденному альянсу».

Поведение режима Сметоны по отношению к СССР, Германии и собственному народу — пример того, когда декларированная многовекторность оказывается банальной политической беспринципностью. Сметона заверял Сталина в дружбе, а на самом деле «строил глазки» Гитлеру. Флирт Сметоны с немцами подогревался соблазнительными предложениями из Берлина. Резидентура НКВД в Каунасе в этот период сообщала на Лубянку: Германия предложила Литве свой протекторат, обещая присоединить к Литве Виленский и Гродненский регионы Польши. Само собой, что в Каунасе радовались возможности вернуть с помощью немцев древнюю литовскую столицу Вильнюс, да еще и присоединить более 25 тысяч квадратных километров территории нынешней Белоруссии. Где литовским духом в последний раз пахло разве что в юные годы Марины Мнишек, а основное население составляли русские, украинцы, белорусы и евреи. Так Каунас и Берлин заочно приговорили к смерти Польшу практически за полгода до подписания пакта Молотова — Риббентропа. Платой за соучастие с «истинными арийцами» в этом деянии должно было стать превращение Литвы в подобие «протектората Богемии и Моравии», где гауляйтер Рейнхардт Гейдрих прямо заявлял, что «чеху здесь делать нечего». Естественно, что «протекторат Литвы» мыслился немцами как плацдарм для аннексии остальной Прибалтики и дальнейшего шествия германского Drang nach Osten.

В 1938 году страны Прибалтики помогли Германии в осуществлении Мюнхенского сговора против Чехословакии. Началось с того, что с одобрения Каунаса, Риги и Таллина в 1938 году резко возросло германское влияние в Прибалтике. Из Берлина в том же году поступило указание к властям стран Прибалтики — немедленно убрать всех евреев из штата работающих за рубежом корреспондентов прибалтийских СМИ, из редколлегий, а владельцев газет еврейской национальности заменить на эстонцев, латышей и литовцев. В Прибалтике, как говорится, «взяли под козырек».

«Именно этот тихий антисемитизм дает хорошие результаты, которые народ, в общем, понимает», — сообщил глава МИД Латвии Вильгельм Мунтерс послу Германии в Латвии Ульриху фон Котцу в мае 1938 года.

Затем немцы приказали странам Прибалтики отказаться от следования 16-й статье устава Лиги Наций — положения, согласно которому Прибалтика предоставляет свою территорию для транзита советской военной силы, в которой тогда так нуждалась аннексируемая немцами Чехословакия. Формально нейтральные страны Прибалтики быстро сдались. 19 сентября 1938 года Таллин и Рига, а 22 сентября Каунас приняли германскую формулировку, гласившую, что Германия не считает нейтральными страны, допустившие проход иностранных войск через их территорию. Добавим, что в Мюнхенском сговоре участвовала Польша, и получаем, что Прага «благодаря» прибалтам оказалась отрезана от советских войск, которые были готовы спасти Чехословакию от оккупации немцами. Вторжение немцев в Судеты и аннексия Германией Чехословакии были восприняты более чем положительно в Каунасе.

Добровольно «сожительствуя по расчету» с Германией, из Каунаса изо всех сил убеждали Советский Союз в сильных «любовных чувствах» к Москве. В конце августа 1939 года Литва ушла в сферу влияния Германии. Но при этом в секретных протоколах к пакту Молотова — Риббентропа было оговорено, что это произойдет не автоматически, а только лишь после того, как правительство СССР предпримет на литовской территории особые меры для охраны своих интересов. У Каунаса, таким образом, было пространство для маневра и в отношении Берлина, и Москвы. Послу Литвы в СССР Ладасу Наткявичюсу выпала роль «сводни». С осени 1939 года Наткявичюс все более уверенно и даже нахраписто обращался в Наркомат иностранных дел СССР с предложениями, требующими, по его мнению, «оперативного разрешения» как в пользу СССР, так и в пользу Литвы. Нарком иностранных дел СССР Вячеслав Молотов (возможно, что «дожатый» нахрапом Наткявичюса) в конце сентября 1939 года предложил рейхсминистру иностранных дел Германии Иоахиму фон Риббентропу обменять «германскую» Литву на Люблинское и часть Варшавского воеводств Польши, которые отходили по пакту в сферу влияния СССР. Немцы согласились.

В начале октября глава МИД Литвы Юозас Урбшис встретился в Москве с Молотовым и главой Совнаркома Иосифом Сталиным. В самом начале беседы Урбшису было заявлено следующее. Германия согласилась считать Литву относящейся к сфере интересов СССР. Каунасу предложили с Москвой два договора: о возвращении Вильно (Вильнюса) с областью Литве и о взаимопомощи. В ночь с 3 на 4 октября Урбшису были вручены советские проекты договора о взаимопомощи и конфиденциального протокола к нему. Формой и основными положениями они походили на ранее заключенные советско-эстонские и советско-латвийские документы. Численность контингента войск, которые СССР получал право держать в Литве на время войны в Европе, определялась в 50 тысяч человек. Сталин гарантировал Урбшису, что введенный в Литву советский контингент станет гарантией независимости Литвы. Однако ж глава литовского МИД все равно расценил советские условия как оккупацию. Урбшис сказал, что 50 тысяч советских военных в Литве — это вдвое больше, чем вся литовская армия вместе взятая. (Это говорил политик крошечной страны, которой с запада угрожало чудовище гитлеровского рейха! — EADaily.)

Сталин, вняв уговорам Урбшиса, согласился уменьшить численность советского контингента до 35 тысяч. Потом, вняв уговорам из Каунаса, контингент сократили до 20 тысяч. Интересно, что литовцы на переговорах предлагали Москве взять на себя значительную часть расходов на строительство в Литве военных аэродромов и оборонительных сооружений. То есть Советы строят, а литовцы только пользуются… Также в Каунасе потребовали, чтобы советские войска входили в Литву исключительно только при военной агрессии против этой страны, а по окончании боевых действий немедленно выводились.

В конце концов в Москве сломали упрямство Каунаса вопросом о возвращении Вильнюса. Если литовцы идут на уступки Москве, они получают назад Вильно, если нет, то — нет. Тем более что в октябре 1939 года население Литвы начало устраивать возле советского полпредства в Каунасе стихийные митинги с благодарностью за возвращение Вильнюса. А в самом Вильнюсе в то время проходили манифестации с требованием присоединить Виленский край к Советской Белоруссии. Сталин через Урбшиса предупредил Сметону, что в Москве не могут контролировать нежелание жителей Виленского края отходить к Литве и вопрос надо решать срочно.

В конце января 1940 года департамент госбезопасности (ДГБ) МВД Литвы ввел в Виленский край военизированные части — с целью зачистки края от польских подпольных вооруженных формирований «Комиссариат Правительства» и «Польская боевая организация». К марту 1940 года были арестованы 250 человек. Власти Литвы лишили гражданства всех поляков, поселившихся в Виленском крае после 1920 года. В советской прессе тех лет указывалось, что польские незаконные формирования были тесно связаны с английской и французской разведками, желавшими разжечь польско-литовскую вражду прямо на границах СССР. Но также заслуживает внимания версия, что зачистка края от польских диверсантов… была литовской имитацией небезызвестной германской диверсии в Гливице (Гляйвице), положившей начало вводу вермахта в Польшу и Второй мировой войне.

За исключением того, что в последнем случае роли якобы убитых поляками немцев играли переодетые и заранее отравленные ядом узники концлагеря Дахау, а в литовском случае поляков изображали литовские диверсанты. Командовал ими Йонас Половинскис (Будрис). По воспоминаниям литовских эмигрантов, этот человек ранее служил в царской охранке и занимался выявлением и разоблачением революционных групп. После оккупации Литвы нацистами Будрис вошел в состав марионеточной коллаборационистской администрации.

То, что формально верные договору с СССР литовцы в 1940 году могли копировать грязные провокаторские приемы немцев, объясняют взаимоотношения с Германией тогдашнего шефа Будриса — начальника ДГБ МВД Литвы Аугустинаса Повилайтиса. Повилайтис, чьим жизненным кредо была борьба с левыми и прокоммунистическими силами в Литве, с середины 1930-х годов плотно контактировал с гитлеровским Главным управлением имперской безопасности (РСХА). В феврале 1940 года Повилайтис по поручению президента Сметоны обсуждал с руководством РСХА возможность ввода в Литву германских войск и установления германского протектората над Литвой.

«Гитлер будет уважать частную собственность, если он войдет маршем в Литву. Советский Союз, напротив, конфискует собственность и откроет в сельской местности колхозы… Что мы в этих условиях можем сделать, кроме как вручить наши судьбы Германии?» — говорил Сметона послу Великобритании в Литве Уильяму Престону.

После того как по договору с Москвой в 1939 году в Литву был введен ограниченный охранный контингент Красной армии, Повилайтис и глава МВД Литвы Казимирас Скучас занялись вербовкой красноармейцев в прогерманскую шпионскую сеть. Будущих шпионов и диверсантов накачивали алкоголем и похищали. Действовали тогда в Виленском крае и агенты латвийских спецслужб. Их донесения в Ригу были антисоветского содержания: о том, что большевики выдают местных коммунистов в ДГБ, советские военврачи плохо лечат литовцев, советские офицеры ввергают своих литовских сослуживцев в разврат и пьянство, а всем этим балом правит зловещий НКВД. Надо сказать, что посол Латвии в Москве Мунтерс в действительности выполнял функции резидента латвийской разведки в Москве. Он сигнализировал в Ригу о том, о чем другой профессиональный дипломат не имел права сообщать в силу данных принимающей стороне обязательств и дипломатического этикета. Таким образом в распоряжении рижских спецслужб оказывались советские секретные военные сведения. Во время советско-финской «зимней войны» 1939−1940 годов латыши передавали финнам через латвийские радиостанции секретные советские радиокоды и координаты нахождения частей РККА.

У Москвы в конце концов лопнуло терпение. 14 июня 1940 года советская сторона выдвинула Литве ультиматум: в страну вводится неограниченный контингент советских войск, формируется просоветское правительство, лица, замеченные в шпионско-диверсионной деятельности против СССР отстраняются от должностей и арестовываются. Часть министров Литвы приняли ультиматум, а Сметона и его окружение — нет. Повилайтис и Скучас были отстранены от должностей, были перехвачены литовской полицией на границе с Германией и выданы СССР. Когда уже советские войска вошли в Литву, Сметона пытался поднять литовскую армию на сопротивление Советам, но бесполезно. Литовские солдаты сами помогали военнослужащим РККА занимать казармы в Литве.

В итоге Сметона сбежал в США и погиб в 1944 году в Кливленде, когда спасал от пожара свое имущество. Аналогичные ультиматумы получили потом другие члены «Балтийской Антанты» — Латвия и Эстония. Таким образом вся Прибалтика вошла в состав СССР — по результатам проведенных во всех трех странах общенародных референдумов. До 1991 года на независимости «Балтийской Антанты» был поставлен крест.

Нынешние прибалтийские независимые государства не хотят признавать: советская «оккупация» 1940−1991 годов была бы маловероятна, если бы Антанас Сметона не «раздавал авансы» Гитлеру и не подзуживал на это своих коллег в Риге и Таллине.

«Литовцы и их разведка были для советской разведки словно на ладони. Действия Сметоны создавали у Кремля нехорошие прогнозы, что литовцы готовы к германизации, что создаст угрозу безопасности советско-германских отношений. В конце февраля 1940 года Повилайтис общается в Вильно и Каунасе с представителями германских спецслужб, а Германия уже побеждает на Западном фронте. В советском руководстве поняли, что авансы Сметоны Гитлеру могут сбыться. Москва пыталась сменить в Литве правительство прогитлеровских националистов на нейтральное. Лишь только после того, как Сметона уперся, в Литву был введен советский военный контингент. Особенно важно, что Сталин принял решение вводить войска только в Литву — а Латвия и Эстония, к которым не было нареканий, пошли „пакетом“ к разрушению диктатуры Сметоны. Невозможно ввести войска в Литву и не ввести в Латвию и Эстонию, так были бы невозможны коридоры логистики, что понятно — достаточно посмотреть на карту. К сожалению, латыши и эстонцы потеряли независимость из-за некомпетентности и ошибок литовского вождя», — сказал корреспонденту EADaily директор фонда «Историческая память» Александр Дюков, соавтор сборника документов «Вынужденный альянс».

Артур Приймак