Мы знали, куда нас отправляют — ликвидатор последствий Чернобыльской аварии

Тема аварии на Чернобыльской АЭС этим летом остается одной из самых актуальных в информационном пространстве благодаря сериалу американского телеканала HBO. Сериал осуждают, им восхищаются — с отзывами выступают отечественные и зарубежные ученые, кинокритики, непосредственные участники событий. Удивительно, что американский сериал заставил вспомнить о простых советских людях — ликвидаторах последствий аварии, о которых государство (вернее, два государства — Украина и Россия) благополучно забыли. Корреспондент EADaily встретился с одним из ликвидаторов последствий аварии на Чернобыльской АЭС — 75-летним военным пенсионером Адольфом Махивским, который сейчас живет в Краснодаре.

— Расскажите, когда и при каких обстоятельствах вы попали в Чернобыль?

— 11 мая 1986 года (через 15 дней после аварии. — Ред.) приказом командира полка два военных экипажа, в один из которых входил я в должности бортмеханика вертолета Ми-6, срочно отправили в Чернобыль. Наша военная база находилась в Херсоне. На сборы дали два часа. В этот день отправили 12 человек, но знаю, что на ликвидации аварии были и другие однополчане. Трое погибли, когда их вертолет лопастями задел трос, упал и загорелся.

Мы располагались в Чернигове, на базе военного училища. Оттуда вертолеты улетали в Чернобыль и работали над разрушенным реактором АЭС.

— Какая была поставлена задача?

— Необходимо было забросать зону реактора смесью свинца, песка и бора. Мы брали парашюты, потому что больше ничего не было, насыпали груз и, пролетая над реактором, сбрасывали. В день каждый вертолет летал над реактором по два-три раза. Знаю, что и до 11 мая велись эти работы. Первые ликвидаторы получили гораздо бóльшую дозу облучения, но и среди нас были серьезно пострадавшие. Один механик выглянул в люк непосредственно над реактором. Почти сразу после возвращения в Чернигов ему стало плохо, потерял сознание, и через 2−3 часа его вертолетом отправили в Москву. Больше я о нем не слышал.

— Вы понимали, куда вас отправляют?

— Конечно. Знали. Слышали, что был взрыв на Чернобыльской АЭС и что его надо закидать. А как закидывать? У вертолетов Ми-6 и Ми-26 была внешняя подвеска, с помощью которой можно было сбрасывать грузы прямо в зону реактора. Да, мы понимали, что это опасно, всё понимали.

— Какие у вас были средства защиты?

— Ни-ка-ких. Абсолютно. Потом стали класть на пол вертолетов свинцовые пластины, но на себе никаких средств не было. Специально разработанную защиту привезли в конце мая, когда наша работа была практически закончена. Даже выдавать не стали, не было надобности: мы перестали летать, нечего больше было бросать. Закинули все, что собрали в Советском Союзе. Я слышал, что запросили свинец за границей, но оказалось слишком дорого, отказались — и на этом все закончилось. Дальше работы велись уже на земле.

— Вы чувствовали какие-то последствия воздействия радиации?

— Последствия? Не бьет, не больно. Но к концу рабочего дня было такое странное состояние, чувствовал себя как в тумане. Голова работала с трудом, постоянно забывал, что только что сделал.

— Похоже на усталость.

—Нет, я привык летать по 12 часов, ощущение было совсем другое. Нам объясняли, что это последствия радиационного воздействия. До этого я работал в Афганистане — там мы понимали, что можем погибнуть в любую секунду, если во время обстрела собьют вертолет. А в Чернобыле никто не стрелял и не сбивал. Но каждый понимал, что получает дозу радиоактивного излучения, от которого нет защиты. Что из-за этого можно умереть уже дома. Что предлагали? Выпить. Говорили, что полагался спирт и что его даже завезли, но мы его не получили. Пили водку. Много нельзя, потому что завтра лететь. Но если выпить граммов 100−150, утром просыпаешься со свежей головой. И на третий день начали давать йодосодержащие препараты. А медицинских проверок перед полетами не было. Врачи только спрашивали, как самочувствие. И всё.

— Что произошло после того, как вы вернулись в Херсон?

— Вернулись 30 мая. По возвращении в часть нас отправили в госпиталь в Одессу. Там обследовали примерно неделю и выпустили. Со мной все было в порядке, а радист из моего экипажа, как я слышал, потом лечился, но что с ним делали, не знаю. А осенью 1986 года я уже демобилизовался, и тогда начали говорить, что «чернобыльцы» получают какие-то льготы.

— Вам удалось получить?

— Я пошел в военкомат в Херсоне, но мне заявили, что в моем личном деле информации о Чернобыле нет. Посоветовали обратиться в часть, где служил. Там сказали: «Ты не был в Чернобыле в мае 1986 года, ты был в Молдавии». Как же, говорю, нас было 12 человек во главе с командиром эскадрильи, и все были в Молдавии? Это, говорят, тебя не касается, где они были. Тогда я поехал в войсковую часть, где хранился «чернобыльский» архив, разыскал документы, по которым все-таки подтвердилось, что с 11 по 30 мая 1986 года я находился в зоне радиоактивного излучения на Чернобыльской АЭС. Примерно год у меня ушел на поиски документов. В результате выдали справку, и с 1987 по 1992 год я получал льготы как ликвидатор последствий Чернобыльской аварии. Сколько примерно? Точно не помню, но выходило около трети от средней на тот момент заработной платы. А потом Советский Союз распался.

— И выплаты прекратились?

— Так точно. Архив перевели в Киев, чтобы подтвердить льготу, потребовалась информация оттуда. Там мне ответили: есть приказ о вашем убытии из Чернобыля, но нет приказа о вашем прибытии. Вот такая белиберда. Я и не стал дальше запрашивать. По всей видимости, в Киеве никому не нужно было разбираться и искать, ведь, чтобы подтвердить пребывание, нужно смотреть документы о постановке на довольствие, о снятии с довольствия и так далее. Никто не стал интересоваться. Убыл — но не прибыл. До 1993 года еще проводили ежегодные обследования, а потом тоже прекратили. Сейчас живу в Краснодаре, поинтересовался на предмет льгот «чернобыльцам» в военкомате. Сказали, что нужно делать запрос в Москву, которая перенаправит его в Киев. Но уж если мне, тогда еще гражданину Украины, такое ответили, то сейчас бесполезно на что-то рассчитывать.

В мае 1986 года нам вообще не говорили ни о каких деньгах. Это было боевое задание, и оно должно было быть выполнено. Как и все, кто ликвидировал последствия Чернобыльской аварии, мы просто выполняли задание.

26 апреля 1986 года в результате эксперимента с обесточиванием оборудования четвертый блок Чернобыльской АЭС разогнался до неконтролируемой мощности, в результате чего в 01.23 произошел взрыв, который разрушил реактор и привел к выбросу значительного количества радиоактивных веществ. Выброшенные из разрушенного реактора в атмосферу продукты деления ядерного топлива были разнесены воздушными потоками на значительные территории, что привело к загрязнению не только территорий Украины и соседних России и Белоруссии, но и стран, расположенных за тысячи километров от места аварии. Радиоактивному загрязнению с уровнями выше 1 Ки/км2 (37 кБк/м2) подверглись территории 17 стран. Жертвами катастрофы в первые три месяца стал 31 человек. В течение последующих 15 лет от 60 до 80 человек погибли от отдаленных последствий облучения. 134 человека перенесли лучевую болезнь той или иной степени тяжести.