Турция и ЕС: «Мы странно встретились и странно разойдемся»

В последних числах мая Еврокомиссия опубликовала доклад о состоянии выполнения Турцией условий вступления в Европейский союз, на основании которого можно быть уверенным, что процесс подготовки обеими сторонами имеет шанс стать бесконечным. За три десятилетия, минувших с момента подачи заявки на членство в ЕС, и по прошествии почти 15 лет с момента начала переговоров Турция никогда не была так далека от Брюсселя, как сегодня. Если процесс присоединения османского государства к Европейскому Сообществу в первые годы попыток сближения казался сложным, то теперь он большинством экспертов считается просто мертвым.

«Турция не может стать членом ЕС», — заявил в марте нынешнего года руководитель Европейской народной партии и претендент на пост председателя Европейской комиссии немец Манфред Вебер.

Европарламент предложил в этом же году приостановить переговоры с Анкарой. В Евросоюзе заявили, что «Анкара не выполняет условия соглашения на этот счет». Канцлер Германии Ангела Меркель в 2017 году, а также французский президент Эмманюэль Макрон и австрийский лидер Себастьян Курц в 2018-м призвали к прекращению процесса, который долгое время находился в «режиме зомби».

Авторитарный дрейф президента Реджепа Тайипа Эрдогана практически закрыл активно шедшие в начале века дебаты между теми, кто рассматривал принятие Турции как стратегически важное объединение для блока, и теми, кто боялся, что членство в ЕС многонаселенной мусульманской страны, расположенной на границах с самым горячим регионом планеты, нарушит сложившийся в Евросоюзе баланс.

Фальшивый заяц для Турции-гончей

Турция впервые объявила о желании присоединиться к европейскому клубу еще в 1963 году, когда она стала государством, ассоциированным с тогдашним Европейским экономическим сообществом (ЕЭС). В 1987 году, через год после вступления Испании в ЕЭС, Анкара решила, что ей тоже пора, и официально потребовала для себя полного членства, а в 2005 году Брюссель выразил согласие сеть за стол переговоров с Турцией. Предложив последней «Копенгагенский пакет» — стандартный набор из 35 условий, которым должно соответствовать каждое государство, вступающее в Евросоюз. Анкара согласилась.

«Турки идут», — под таким заголовком тогда журнал The Economist опубликовал статью, в которой проанализировал плюсы и минусы возможного вступления Турции в Евросоюз. Казалось, что ситуация развивается в позитивном направлении и слияние скоро состоится.

«Мы не знали, будет ли достигнуто членство, но считали, что скорее да, чем нет. И потому процесс работал лучше, чем сейчас. Сейчас ничего не работает. Тогда обе стороны проявляли стремление к объединению. Сейчас такой воли нет ни у одной из них», — считает эксперт из Королевского института Elcano Илке Тойгур.

Но вскоре начались проблемы, а в 2009 году Республика Кипр заблокировала обсуждение 6 Копенгагенских критериев (среди них — вопросы энергетики, образования, культуры, судебной системы и основных прав человека). Кипр, к тому времени уже являясь полноправным членом, утверждал, что Турция должна сначала нормализовать отношения с этим островным государством, а потому уже говорить о членстве в Евросоюзе. С того момента процесс реформирования начал замедляться, а в Брюсселе стали менять некоторые ключевые требования, которые Турция должна была выполнить для того, чтобы быть принятой в Евросоюз.

«Вступление — это как фальшивый заяц в качестве приманки на собачьих бегах. Гончие несутся за ним, а те, кто устраивает забеги, всегда начеку: если собака нагонит зайца, то стимула бежать дальше у нее уже не будет…», — сказал Тойгур в интервью изданию El Confidencial.

«Мы разошлись, как в море корабли»

В 2013 году наиболее авторитарный аспект Эрдогана начал проявляться в таких кризисах, как правительственные репрессии против экологических протестов. Летом 2016 года была предпринята неоднозначная попытка государственного переворота против президента, после чего последовало введение чрезвычайного положения, которое, как отмечает европейская пресса, «позволило провести чистку как в среде госчиновников, так и среди военных, судей и журналистов».

В 2017 году Эрдоган подтвердил свое окончательное отклонение от европейских стандартов, проведя конституционную реформу для получения президентом страны более широких исполнительных и законодательных полномочий. Заявку на превращение Турции из фактически парламентской в президентскую республику страна утвердила на референдуме. В ЕС отметили событие язвительным комментарием «с минимальным превосходством», но это уже картины не меняло. Ни для Турции, где рука президента стала жестче, ни для Евросоюза, где комитет по иностранным делам Европарламента выразил свое неудовольствие произошедшими изменениями.

В последние недели Анкара пошла еще дальше, не признав результаты муниципальных выборов в Стамбуле, где победила оппозиция. Растущая близость Эрдогана с президентом России Владимиром Путиным все больше и больше настораживает НАТО (возможная сделка по С400 — в особенности), и Анкара в это же самое время не перестает выражать растущее неудовольствие позицией и действиями ЕС в отношении Турции. Естественно, в Брюсселе такая позиция кандидата на вступление в Европейское сообщество позитивных эмоций не вызывает.

«Эрдоган уже докатился до непризнания победы оппозиции на выборах. Демократия в Турции кончилась, у власти альтернативы не будет», — считает профессор кафедры арабского мира Автономного университета Мадрида Кармен Родригес, комментируя предстоящую «переигровку» муниципальных выборов в Стамбуле, где победила не пропрезидентская партия.

«Турция постепенно отдаляется от Запада все больше и больше, — полагает Барчин Инанч, глава отдела „Мнения“ одной из ведущих турецких газет Hurriyet. — Но ЕС при этом лишь констатирует факт, не предпринимая попыток как-то сократить дистанцию».

«Европейское сообщество не настроено помочь Турции ограничить авторитаризм Эрдогана. Максимум того, что делают в Брюсселе, — повторяют обещания Анкаре, что она будет принята в Евросоюз», — говорит упоминавшийся выше Тойгур, подчеркивающий, что в нынешней ситуации для ЕС оптимально не разрывать отношения, но и не сближаться.

Европа — основной торговый партнер Турции. Кроме того, через Анатолийский полуостров пролегает один из наиболее популярных маршрутов «из арабов в европейцы». То есть экономические и политические интересы сторон сплетены в тугой узел, который хоть развяжи, хоть разруби — последствия будут одинаково негативными и для тех, и для других.

Совершенно понятно, что Реджеп Тайип Эрдоган смирять свою гордыню ради того, чтобы войти в ЕС, то есть фактически согласиться на подчинение Анкары Брюсселю, не согласится. Как ни парадоксально, а именно такая его позиция — ни союза с Евросоюзом, ни противостояния с ним — Турции наиболее выгодна.

Турции — члену ЕС пришлось бы поступиться экономическими интересами «Турецкого потока». Турция — не член ЕС может диктовать блоку свои условия, на которых она будет поставлять голубое топливо. Да и в других аспектах — как политической, так и экономической жизни — Анкара сильно бы проиграла: интернациональные интересы в ЕС превыше национальных, а это османскому государству очень не нравится. К тому же турки — не сторонники некоторых так называемых евроценностей вроде однополых браков и гей-парадов. А уж возвращение смертной казни в число уголовных наказаний, случившееся сразу после неудавшегося госпереворота 2016 года и вовсе служит надежной гарантией непринятия Турции в Евросоюз.

Вхождение Турции в ЕС сильно облегчит армии ближневосточных беженцев попадание в Европу. После миграционного кризиса 2015 года в Брюсселе хоть и не отказались официально от политики открытых дверей для «свежей крови с Востока, которая поспособствует преодолению демографической проблемы», все же не горят желанием позволить новому нашествию захлестнуть Европу и утопить ее окончательно. Сохранение Турции дружественным Евросоюзу государством, но не входящим в ЕС, — оптимальное решение задачи сдерживания мигрантского потока, оставляющее при этом возможность черпать в нужном (и регулируемом) количестве с Анатолийского полуострова дешевые рабочие руки.

Предполагаемая сделка по приобретению Турцией у России комплексов ПВО С400 явится фактором, стабилизирующим положение «дружба на расстоянии», сложившееся между Брюсселем и Анкарой. Большинство евросоюзных стран являются, как известно, и членами НАТО. Выбирать для своей защиты оружие вероятного противника — неприкрытый вызов и дурной пример для остальных членов европейского альянса. Лучше уж пусть Турция ссорится с могущественными Соединенными Штатами в статусе «свободного агента», чем в качестве члена ЕС, что повлечет ухудшение и без того напряженных в последнее время отношений ЕС — США.

«Мы делаем вид, что друг другу нужны»

Экономика подсказывает Эрдогану, что между ЕС и РФ выбирать лучше последнюю. Политика убеждает его в том же: однажды он уже попробовал совершить недружественный акт в отношении России. Искать примирения с Москвой после сбитого турками Су-24 пришлось долго и унизительно. Вряд ли Анкаре интересно попытаться прокрутить что-то подобное еще раз. Но имитация кипучей деятельности в отношениях Брюссель — Анкара не прекратится. Евросоюз продолжит делать вид, что очень хотел бы принять Турцию, но «надо бы еще выполнить несколько условий», Турция будет обещать, что «конечно-конечно, как только, так сразу». И все останутся при своих.

29 мая 2019 года Еврокомиссия выпустила очередной ежегодный доклад-оценку состояния выполнения Турцией условий вступления в ЕС. В докладе по традиции отмечается много несоответствий Анкары требованиям Брюсселя и в первую очередь то, что «57 тысяч человек, задержанных без предъявления обвинения, находится в пенитенциарных учреждениях в ожидании судебного процесса, это 20% всех заключенных в стране». Одного этого пункта достаточно, чтобы отказать туркам во вступлении в ЕС. Ответа с Анатолийского полуострова на доклад пока не последовало. Но за турками точно не заржавеет.