«Просить убежища в посольстве России не стану» — интервью Пискорского

Пять дней назад в Польше под внушительный залог был выпущен на свободу известный общественно-политический деятель Матеуш Пискорский, обвиняемый польской спецслужбой в шпионаже в пользу России. Первое интервью на воле он дал корреспонденту EADaily .

— Матеуш, как Вам польская тюрьма? Говорят, что в европейских местах лишения свободы комфортно сидеть: спортивные тренажёры, хорошее питание, пусть медленный, но вай-фай…

— (смеётся) У меня первый опыт нахождения в следственном изоляторе Польши. Но то, что видел я, и то, что рассказывали мне другие «постояльцы», видевшие изоляторы в Западной Европе и России, говорит об одном: условия за польскими решётками — это средневековье. Думаю, что этим вопросом я буду заниматься в будущем как правозащитник. Насчёт того, что «есть вай-фай» — это, конечно же, ложь. Какой там интернет, если ограничен доступ даже к обычной телефонной связи, хотя закон позволяет заключённым звонить. На самом деле сейчас очень много в польских следственных изоляторах русскоязычных — украинцев, белорусов. Видел их, общался не раз. Они никакие не преступники, а просто случайно попали под ложные обвинения в Польше. Так вот, эти люди годами не могут позвонить своим близким, а некоторые лишены даже телефонного общения с адвокатом. Заключённые, которые едят тюремную пищу, быстро начинают болеть, поскольку в «блюда» добавляют соду, отчего крошатся зубы. Если близкие тебе не перечисляют деньги на сносную еду, то ты обречён на болезни. А врачей и какого-либо медицинского обслуживания нет. Насколько я понимаю, ситуация в местах лишения свободы ухудшилась с приходом к власти нынешнего польского режима. Во время предыдущего правительства всё-таки предпринимались определённые шаги, чтобы польское законодательство более-менее соответствовало международным стандартам в этой области. Сейчас шаги если и сделаны, то назад — в тёмные века.

— Расскажите о семейной жизни. Кто Вас ждал на свободе?

— Я не поп-звезда, чтобы моя личная жизнь становилась объектом внимания СМИ. Хочу лишь заострить внимание, что настоящими жертвами всей этой истории стала моя супруга, гражданка России Марина Клебанович, и мой сын Фёдор, который родился в Москве в январе 2017 года. В 2016 году, когда я был задержан, моя супруга вынуждена была уехать из Польши в Россию, и я ещё не видел Федю…

— Когда Вы активно занимались общественно-политической деятельностью, то вокруг Вас кружила масса единомышленников из Германии, Франции, других государств Евросоюза. Но когда оказались за решёткой, то многие «друзья из ЕС» испарились. Почему?

— Я не хочу никого оценивать, это всё очень индивидуальные вещи. У людей есть семьи, дети, работа, а моя судьба напомнила им, что не до конца можно верить в свободу слова и демократию. Большинство из тех, кто разделял мои взгляды, я продолжаю считать идейными людьми. И я прекрасно понимаю их — они считали, что аресты за политические взгляды уже ушли в безвозвратное прошлое, что последний раз подобное было, пожалуй, лишь в первой половине 20-го века. На самом деле я очень рад, что меня обвинили именно в шпионаже, в деле, которое разваливается. А могли просто подбросить наркотики или оружие, как это делали с другими в Польше.

— С кем, например?

— Скажем, с главным редактором известного польского еженедельника «Факты и мифы» Романом Котлиньским. Человек сидит уже 3,5 года за решёткой из-за неугодных политических взглядов по ложному обвинению в криминальном преступлении.

— Поговорим о Вашей «шпионской деятельности». Очевидно, что обвиняемых в госизмене под залог не выпускают. Здесь одно из двух — либо Вы не шпион, либо польская система настолько коррумпирована, что за деньги можно выйти на свободу, будучи обвинённым даже в самом тяжком преступлении.

— Насчёт коррупции скажу так. Сегодня в Польше идёт жёсткая борьба между исполнительной властью и судебным сообществом. Не буду говорить о причинах этого конфликта, важно другое — несколько лет назад польский минюст создал спецгруппу, единственной задачей которой является поиск преступлений коррупционной направленности, совершённых судьями. И пока не было зафиксировано ни одного факта. В таких условиях предполагать, что меня выпустили под залог, потому что была некая взятка судье, наивно. Поэтому остаётся единственная причина, почему меня выпустили — я не виновен в шпионаже. И — что немаловажно — не совершил иных преступлений, поскольку выражение политических взглядов не является преступлением в демократической стране, к которой Польша себя, надеюсь, причисляет. Ведь даже прокуратура, если прочитать её обвинительное заключение, признаёт, что в инкриминируемом мне преступлении речь идёт о распространении мною определённых политических убеждений, взглядов. Прокуратура, правда, это называет «информационной войной». Но все эксперты, привлечённые на сторону защиты, а это юристы, профессора Варшавского университета, в один голос говорят, что в юриспруденции не существует понятия «информационная война». Тем более, за участие в ней невозможно прилечь к уголовной ответственности. Это всё публицистика.

— Получается, что это первый случай в Евросоюзе, чтобы человека судили за участие в «информационной войне»?

— Совершенно верно. Вообще, считаю, что я был подопытным кроликом у польских спецслужб. Они взяли меня — не самого узнаваемого политика Польши, чтобы проверить, насколько возможно, нарушив все возможные стандарты, закрыть человека за политические взгляды, чтобы потом этот накопленный опыт распространить на другие неугодные, но более значимые политические фигуры. У них это не получилось.

— Поговорим о Ваших политических взглядах. Они не поменялись за эти три года? По-прежнему Вы как лидер партии «Смена» выступаете за выход Польши из НАТО, за блокировку декоммунизации?

— За эти три года я ещё более убедился в том, что идеология партии «Смена» оказалась пророческой. Взять, военный фактор США. За три года Польша оказалась единственным в Европе государством, которое просит, просто умоляет на коленях, чтобы на своей собственной территории расположились базы иностранных войск — базы США. За эти три года я много читал об истории Польши — было время (усмехается), и не нашёл такого периода в жизни страны, чтобы вот так плевали на национальный суверенитет. Но в одном я стал сомневаться.

— В чём?

— В том, что политическая партия, как форма связи с гражданами, соответствует задачам текущего момента. Пришёл к мысли, что надо больше развивать общественные институты, НКО.

— Может быть, на Вас уже выходили польские политические деятели, предлагая стать союзником? На носу — выборы в Европарламент, а осенью — выборы в сейм…

— Контакты есть. Назову тех, кто меня поддерживал и поддерживает: евроскептик Януш Корвин-Микке, известный польский режиссёр Гжегож Браун, лидер Движения социальной справедливости Пётр Иконович.

— А не кажется ли Вам, что Вы стали разменной монетой правящей партии «Право и справедливость»? Перед осенними выборами в сейм русофобы-«писовцы» убрали Вас, как раздражающий фактор, которым могли воспользоваться оппоненты «ПиС»…

— У меня нет источников, которые могли бы подтвердить или опровергнуть такую версию. Теоретически всё может быть, но я хочу обратить внимание на другое. Сегодня (беседа велась 18 мая, в день рождения Матеуша Пискорского. — EADaily) я впервые за три года открыл интернет и первое, что прочитал, — это то, что встретились министры иностранных дел России и Польши Сергей Лавров и Яцек Чапутович — видный член «ПиС» …

— Да, представляете, за последние пять лет — это первая встреча глав МИД России и Польши. Даже такая шутка родилась: Чапутович искал встречи с Лавровым, но ему сказали в российском МИДе — пожалуйста, встреча произойдёт на следующий день, как Пискорский выйдет из тюрьмы.

— (смеётся) Чапутович — серьёзный профессор, автор несколько научных работ по международным проблемам, я их читал. Думаю, лично он всё прекрасно понимает, но встроен в систему. Надеюсь, что эта встреча — только начало переговоров между Россией и Польшей, и как прирождённый оптимист не исключаю встречи более высокого уровня. Что касается моей скромной персоны, то Россия соблюдает — в отличие от многих других стран — внутренний суверенитет государств. Поскольку я являюсь исключительно гражданином Польши, то при всём желании, даже если представить, что Лавров в теме моей печальной судьбы, Россия не станет нарушать международную «заповедь» — не вмешиваться. И я это принимаю и уважаю. Но так или иначе, хорошо, что произошло такое совпадение. Это как-то вдохновляет и даёт надежду.

— Ясно, что сейчас Вы, несмотря на свободу, находитесь в подвешенном состоянии, ожидая решения суда. Но когда, как говорится, всё закончится, чем Вы планируете заняться? Изберёте ли путь борца за свободу Польши, или же уйдёте в «бытовой буддизм»?

— Сейчас очень и очень рано об этом говорить. Во-первых, может, я и наивен, но верю, что если не в Варшаве, то в Страсбурге добьюсь справедливости и докажу, что не совершал никакого преступления. И если ЕСПЧ придёт к такому выводу, то я рассмотрю вопрос о возврате к общественно-политической деятельности. Понятно, что все эти разбирательства растянутся на несколько лет. Во-вторых, вопрос о перспективах тесно связан с мнением моих родных и близких. Не посоветовавшись с ними, не стану принимать скоропалительных решений. И в-третьих, а на самом деле, может, во-первых, этот вопрос следует задать гражданам Польши — насколько им нужен Пискорский, соотечественник, отсидевший три года за решёткой как политический узник современной Польши? Если народ скажет, что не хочет меня видеть, я сделаю выводы.

— А не рассматриваете варианта — зайти завтра в посольство России в Варшаве и попросить политического убежища?

— Такого уж точно не рассматриваю. Я — польский патриот и моё место в Польше, где я родился. Дело в том, что прокуратура утверждала, что у меня есть российское гражданство, что является ложью. И я вынужден был обратиться к послу России в Варшаве Сергею Вадимовичу Андрееву, который предоставил документы из Федеральной миграционной службы РФ, что я не являюсь гражданином России и никогда не обращался с такими просьбами. Так что, если я приду сейчас в российское посольство, то вся русофобская среда в Польше только взвоет от радости. Не хочу доставлять ей такого удовольствия. Я за то, чтобы в Польше — на телевидении, в прессе — открыто обсуждать перспективы сотрудничества с Россией. Готов спорить, отстаивать своё мнение о стратегической важности сотрудничества с Россией, не опасаясь, что за это я и мои единомышленники будут завтра за решёткой. Нам нужно строить именно такую Польшу, поэтому нет смысла уезжать из своего дома.